– Ну, думаю, этого я не узнаю, пока не вернусь на работу, правда? – ответила я. – Еще никому не удавалось решать проблемы, лежа дома на диване, слушая кассеты с дурацкой расслабляющей музыкой и питаясь сельдереем, верно ведь, доктор?

Он откинулся на спинку стула и захохотал.

– Да, полагаю, вам лучше, – сказал он, начиная заполнять справку, подтверждающую, что я нахожусь в здравом уме и способна вернуться на работу. – И я очень рад это видеть! – Он подвинул справку ко мне. – Но сразу же приходите, если у вас снова возникнут сложности. Помните, вы должны следить за собой. Много лет вы заботились только о других. А теперь будьте к себе подобрее, Элисон. Вы красивая женщина. И заслуживаете капельку счастья – идите и возьмите его!

– О. Спасибо! – запинаясь проговорила я, сгорая от смущения. – Я… так и сделаю. Я… э-э… пойду и возьму его…

Пол говорит, что я привлекательная, а доктор Льюис называет красивой женщиной – все это может вскружить мне голову, если я не буду вести себя разумно. По дороге домой я улыбалась. Солнышко пригревало, я чувствовала себя здоровой и раскрепощенной и готова была свернуть горы. Идти и взять капельку счастья? Да я просто схвачу его, если мне представится шанс! Если бы я только знала, где оно и на что похоже.

– Не хочешь пойти выпить сегодня вечером? – спросила Лиз, когда я позвонила ей, чтобы сообщить хорошие новости о своем возвращении на работу.

– Да! Да, почему бы и нет! Это было бы здорово!

– Ты бы хотела пойти в какое-то определенное место?

– Нет. Все что угодно, кроме разве что тайского ресторана на Нью-Парк-роуд!

– Ты слышала, да? Они закрылись…

– Я знаю. Девушка Пола пообедала там и чуть не умерла.

– Ничего себе. Ты послала им букет цветов?

А Пол считает, что это у меня какие-то проблемы с чувством юмора!

В результате мы решили пойти в бар «Золотоискатель», находившийся в соседнем доме с закрывшимся тайским рестораном. Никто из нас там раньше не бывал, но снаружи бар выглядел неплохо, а в Вест-Энд ехать не хотелось.

– Ты здорово выглядишь, мам, – ворчливо заметила Виктория, когда я уже совсем собралась выходить.

Я снова с удивлением посмотрела в зеркало. Что же такое произошло в последнее время? Неужели только из-за потери веса все говорят, что я отлично выгляжу, и называют меня красивой женщиной? Может, пятидесятый день рождения наложил на меня какое-то магическое заклятие? Может, ко мне на вечеринку явилась фея и подарила мне три желания? Ну, вы понимаете, на ту вечеринку, которой не было. Может быть, добрая фея подарила мне на день рождения вечную молодость, красоту и веселый нрав? Остается только ждать, когда вернется злая фея, которая заберет все подарки назад и оставит мне взамен старость, уродство и дурной характер. От злых фей ведь никуда не денешься. Один из первых уроков, которые мы получаем от жизни, еще сидя на коленях у матери, – эти ужасные истории, которые, по общему мнению, очень полезны малышам, о том, как волки едят бедных маленьких девочек, а великаны убивают людей только ради собственного удовольствия. Ничего удивительного, что детям снятся кошмары: мы читаем им все это, потом целуем на ночь, выключаем свет, закрываем дверь и оставляем их одних в темноте. «Спокойной ночи!» – кричим мы, а они накрываются с головой одеялом, дрожа от страха при мысли об ужасных чудовищах, которые охотятся за ними. А мы еще ругаем их, если они отказываются идти спать. Да, злая фея непременно появится, в этом я была совершенно уверена.

– На свидание собралась? – неодобрительно спросила Виктория.

– Я собралась немного выпить и поболтать с подругами, – ответила я, чувствуя себя не матерью, а ребенком. – Но если там окажется кто-то, с кем можно пойти на свидание, что ж… кто знает?

– Ну ей-богу, мам, – с упреком сказало мне мое старшее дитя, возрожденная девственница, сторонница безбрачия. – Я действительно думаю…

– Не волнуйся, Виктория, – засмеялась я, торопливо целуя ее, потому что к дому уже подъехало такси. – Я обещаю, что не буду принимать наркотики, не сяду пьяной за руль и не забеременею. Но приду, наверное, поздно. Так что не запирай дверь!

Боюсь, когда я стану еще чуточку старше, она будет оставлять меня на ночь в саду.

– Я так рада, что в понедельник ты возвращаешься на работу! – сказала Лиз, кажется, в двадцатый раз. Первые несколько раз я даже радовалась. Теперь мне уже начинало казаться, что она пытается убедить в этом себя саму. Это начинало мне надоедать. Имейте в виду, она здорово выпила. Мы уже прикончили одну бутылку красного и одолели бо́льшую часть второй. – Без тебя никакого веселья!

Я не помню особого веселья, пока я была на работе, но, возможно, я что-то пропустила. Возможно, я моргала, когда начиналось веселье, или выходила в туалет.

– Я тоже рада, что возвращаюсь, – весело призналась я. – Неплохо провести дома несколько дней, а потом начинаешь чувствовать себя никому не нужной.

– Но тебе это пошло на пользу, – сообщила Мэри. – Ты выглядишь гораздо лучше!

Видите? Они опять о том же – будто бы я лучше выгляжу. Раньше-то что со мной было? Наверное, я выглядела ужасно, только никто мне не говорил. А могли бы и сказать, правда? В конце концов, они были моими подругами.

– Кстати о работе, – внезапно сказала Лиз, пьяно наклонившись к нам через стол, – гляди-ка, кто там, Мэри!

Мэри обернулась и посмотрела через плечо:

– Кто?

– Ты его не знаешь, Элли. – Лиз, безусловно, считала, что говорит тихим шепотом, но на самом деле это был почти вопль.

– Там Ян Унвин – отец Саймона. Я тебе говорила, что он приехал из Португалии? Ничего общего с сыночком, правда?

Я примерзла к стулу. Буквально примерзла. И вся покрылась гусиной кожей. Глоток вина. Ни в коем случае нельзя поворачиваться. Я не хочу, чтобы он меня видел. Если я буду сидеть на месте и притворяться невидимой, может, он уйдет.

– На самом деле, я считаю, с виду он очень даже ничего, – ничтоже сумняшеся продолжала Лиз. И говорила она все громче и громче. – Тебе не кажется, Мэри? А ты что скажешь, Элли? Смотри, вон он… как ты считаешь? Правда, ничего? Он, наверное, нашего возраста, но в хорошей форме…

– Да, похоже на то, – хихикнула Мэри, уткнувшись в свой бокал. – Что с тобой, Элли?

– Ты в порядке, Элли? – эхом отозвалась Лиз. – Ты так покраснела. Это у тебя прилив? Ах ты бедняжка. Собираешься перейти на гормоны?

– Заткнись, Лиз! – простонала я.

– Ой, смотрите! Он идет! – прошептала Мэри, с трудом сдерживая возбуждение. – Он нас видит!

Скорее слышит. Как и все остальные посетители этого бара и примерно половина народу в пабе через дорогу.

– Ты же можешь начать принимать гормоны, даже если у тебя еще есть месячные, – продолжала Лиз, которая явно села на любимого конька. – И тогда они будут приходить регулярно каждый месяц. Только знаешь, по-моему, все равно надо предохраняться. Ты лучше спроси об этом у доктора, Элли. Хотя какой смысл предохраняться, в нашем-то возрасте! А было бы неплохо, если бы это еще требовалось! Ха! – Она весело фыркнула, а потом удивленно подняла глаза: – Ой, здрасьте, мистер Унвин! Как я рада вас видеть! Элли, это мистер Унвин… Элли?

Желая только одного – умереть, предпочтительно мгновенной, пусть даже болезненной смертью, – я наполовину спряталась под стол, притворяясь, что делаю что-то невероятно важное и увлекательное с собственной туфлей.

– Элли, это мистер Унвин, – сказала Лиз немного погромче, на случай, если посетители паба с первого раза что-нибудь недослышали. Для пущего эффекта она пнула меня коленом, так что мне пришлось высунуть голову из-под стола.

– Я поняла, – ответила я, выпрямившись и яростно поглядев на подругу.

– Мы уже встречались, – сказал Ян. – Еще раз добрый день, Элли.

Лиз и Мэри смотрели на меня открыв рот; их взгляды не предвещали ничего хорошего.

«Ах ты хитрая тварь, – говорили эти взгляды. – Что это тут происходит? Что ты от нас скрыла и почему? Если ты нам не скажешь, мы сделаем собственные выводы, а ты отлично знаешь, какие именно выводы мы сделаем…»