– О, – произнесла я, лишь слегка смягчившись. – Ну, она могла попробовать…

– И она сказала, что не может больше разговаривать, потому что такси уже ждет.

– И все? И это все? Вот и попрощались?

– Да! А потом она сказала, что заедет по дороге в аэропорт и…

Звонок в дверь раздался в тот момент, когда Лоренцо, очевидно, совсем устал ждать, и телефон упал на пол под отдаленное хихиканье.

Они заехали только на минутку, им пора было лететь, так что я успела только пожелать маме и Теду всего наилучшего, поцеловать ее на прощанье и немного всплакнуть, пока такси терпеливо дожидалось их снаружи. Почти все их вещи были уже собраны и отосланы, и их отъезд казался невероятно реальным и окончательным. Поездки в больницу с ворчливой неблагодарной старухой, которая наслаждалась своими болезнями и обожала выводить из себя всех окружающих, не имели ничего общего с этой оживленной пожилой леди, и все-таки для меня было шоком, когда напоследок мама сказала:

– Ты выглядишь гораздо лучше, Элли, дорогая. Ты повеселела, успокоилась и помолодела. Продолжай эту диету, бег или чем ты там еще занимаешься!

Гораздо лучше? Почему все постоянно это говорят, учитывая, что со мной и так все было в порядке? Это она выглядит лучше… Наверное, она теперь иначе смотрит на меня, потому что сама стала счастливее.

Виктория пришла домой как раз в тот момент, когда мама с Тедом садились в такси, так что обе девочки успели попрощаться с бабушкой, а потом мы сели все вместе выпить чаю и поговорить о серьезных вещах.

– Люси некоторое время поживет у Беверли, – сказала я Виктории.

Старшенькая кивнула:

– Хорошая идея.

Я уставилась на нее:

– Ты не возражаешь? Тебя это не смущает?

– А почему меня это должно смущать? Я могу ей звонить. И она вернется домой к сентябрю.

– Не вернусь! – отрезала Люси. – Я останусь там и выйду замуж за Нейла. Вот увидишь, я не вернусь.

– Как скажешь, – пожала плечами Виктория. Ей явно все это надоело.

– Я так и говорю! – сказала Люси, красноречиво набиваясь на драку.

– Ну, тетушка Бев живо с тобой разберется. Она ведь феминистка, правда, мам?

– В некотором роде, – уклончиво ответила я, думая о Лоренцо и о том, станет ли он бродить по дому, пока там будет Люси.

– Держу пари, что ей в жизни не нужен мужчина! – сказала Виктория.

Пожалуй, мужчина ей не нужен. Ей нужно несколько. Одновременно. Если она и «разберется с Люси», то только убедив мою младшенькую, что не стоит раньше времени останавливаться на каком-то одном мужчине. И, учитывая все последние события, это будет не так уж плохо.

– Это временная мера, – предупредила я Люси. – Мы еще посмотрим, как у вас пойдут дела.

– Когда я приеду туда, мы вместе будем подыскивать собственное жилье, – настаивала Люси. – Я не собираюсь надолго задерживаться у тети Бев.

– Посмотрим, – повторила я.

Я покупала время и знала это.

– Понять не могу, куда я дела эти таблетки, – сказала я, складывая чашки в посудомоечную машину, перед тем как отправиться спать.

– Какие таблетки? – спросила Виктория.

– Ну эти, диази-что-то. Те, что врач мне выписал, а я не стала принимать. Я думала, их съел кот, но…

– Нет! Они у меня.

– У тебя? – Я в ужасе уставилась на дочь.

– Да. Они у меня в сумочке. Вот…

Я знала. Я всегда знала, что рано или поздно это произойдет. Не могло мне так повезти, чтобы обе девочки выросли и ни разу не попробовали наркотики. Воровать таблетки у собственной матери, открыто это признавать… Боже! Значит, ей уже ничем не поможешь. Я пристально смотрела на старшенькую, пытаясь вспомнить, за чем было велено следить в тех листовках, которые они приносили домой из школы. «Угроза наркотиков – руководство для родителей» и «Как узнать, принимает ли мой ребенок наркотики». У нее расширены зрачки? Странный запах изо рта? Или это я уже выдумываю? Может, это чеснок?

– Что ты так смотришь? – с любопытством спросила дочь.

– Какие еще наркотики ты принимаешь? – со вздохом спросила я.

Лучше сразу узнать всю правду.

– Принимаю? Наркотики? Ты о чем?

– Диази-всякое-такое. Что еще? И давно это с тобой?

– Мама! Как тебе не стыдно! Ты отлично знаешь, что я не принимаю никаких наркотиков. Ради бога! Я просто положила их в сумочку, чтобы завтра отвезти в аптеку, потому что ты жаловалась, что все время забываешь.

– О! – Я беспомощно посмотрела на Викторию. – Тогда спасибо. Извини, пожалуйста.

Она подняла брови и покачала головой.

– Нервишки пошаливают, да? – съязвила Люси. – А если у меня голова заболит, я могу принять парацетамол, или ты сразу позвонишь в Отдел по борьбе с наркотиками?

– Ну ладно, ладно, я же извинилась, – пробормотала я, чувствуя себя полной идиоткой. – Я иду спать.

– Она все-таки как-то странно себя ведет, тебе не кажется? – тихо сказала Люси, пока я поднималась по лестнице.

– Да, – ответила Виктория. – К тому же, в любом случае, от диазепама никакого кайфа. Я бы просто заснула, и все.

– Ага. Это все знают, – засмеялась Люси.

Все.

Никогда я эти листовки как следует не читала.

Понедельник, 7 июля.

Диета: завтрак – оставалась в постели и не могла встать, так что…

Ланч – сэндвич с беконом и томатным соусом.

Обед – очень, очень хорошо – деревенский сырный салат и картошка в мундире.

Позже – использовала остатки бекона, потому что им было очень одиноко на тарелке. Поджарила бекон с двумя яйцами, двумя помидорами и грибами.

НО целый день никакого шоколада и печенья!

Физические нагрузки: отлично. Пробежала несколько миль через парк, вниз к каналу, обратно вверх мимо гаража (чтобы скорчить рожу проклятой машине), вокруг паба и назад. В таком восхищении от собственного героизма, что вечером отправилась еще на одну пробежку (отработать яйца и бекон).

Разумеется, в дневнике я ни словом не упомянула о БМВ.

Это уже начало пугать меня. Я видела эту машину уже несколько раз, и водитель всегда смотрел на меня так, словно был со мной знаком. Или я ему нравилась? Вряд ли. Стало совсем жарко, и я бегала в шортах в белую и синюю полоску, в розовой майке Виктории с британским флагом на груди и черепом со скрещенными костями на спине и в бейсболке. Добавьте к этому тот факт, что я была очень красная и потная, и вы поймете, что на меня вообще никто не должен был бы смотреть, но поскольку у БМВ был очень необычный номер, я не могла ошибиться. И вот в понедельник, когда я вернулась с утренней пробежки, машина была припаркована у моего дома.

Я замедлила ход, перед тем как повернуть, и увидела ее. Это было странно. Чертовски странно. Водитель сидел в машине, опустив окно и наполовину высунувшись наружу, и курил сигару. Во всю мощь играла песня «Куин» «Я хочу вырваться на волю», и он постукивал рукой в такт музыке. Смешно, как человек замечает такие мелочи. Подойдя ближе, я обнаружила, что на нем кремовая рубашка с короткими рукавами, судя по всему, очень дорогая. Рука, торчавшая из окна, была худой и загорелой, а на пальце блестело толстое золотое кольцо.

«Знает Бог, знает Бог, как на волю я хочу…»

Я очень медленно прошла мимо машины, борясь с желанием заглянуть в окно, и свернула на дорожку к дому.

«Я влюблен, я влюблен… Я влюбился в первый раз; на этот раз я уверен… Знает Бог…»

Я полезла в карман шортов за ключом. Не тот карман. Мне нестерпимо хотелось обернуться и посмотреть на машину, чтобы узнать, смотрит ли на меня водитель.

«Я не могу, когда ты любишь меня так… Я должен быть уверен, что когда выхожу за дверь…»

Есть. Вот он, ключ. Теперь нужно вставить его в замок, открыть дверь и войти. Незачем оглядываться. Просто очень шумно. Эта БМВ к тебе никакого отношения не имеет, простое совпадение.

«О, как я хочу вырваться на волю. Бог знает…»