– Всем лежать!

Преодолев брезгливость, зеки упали на пол – по личному опыту каждый из них знал, что такие дурни в погонах палят чаще всего не от служебного рвения, а от страха. Сейчас был именно тот случай.

– Начальник, в чем дело? – невозмутимо поинтересовался Святой.

Его опрокинуть на пол могла только плюха расплавленного свинца. Святой нагло торчал в центре барака, словно верстовой столб посреди заснеженного доля.

Лейтенант сделал несколько шагов вперед, а потом проорал Святому прямо в лицо:

– Кому сказано, сволочь, лежать!!

– Глотку не надорви, – очень заботливо посоветовал Святой. – Она тебе пригодится, чтобы покрикивать на молодую жену.

– Да я тебе... – поперхнулся угрозой лейтенант.

– Попридержи язык, – грубо оборвал Святой, – если не желаешь совсем без него остаться.

– Ладно, поговорим еще. – И лейтенант, обернувшись к солдатам, которые с интересом ожидали развязки его разговора с паханом, грубо обронил: – Ломайте полы! Ищите тайники! Да шмонайте их всех как следует!

Двое солдат, вооруженные ломами, казалось, только и дожидались этой команды. Они с яростью расщепляли полы, будто рассчитывали обнаружить золотой клад. Доски жалобно трещали, с грохотом ломались – создавалось впечатление, будто огромный фрегат на полном ходу налетел на риф.

– Искать! Искать везде!

Краснопогонники и сами, похоже, не догадывались, что же они ищут, но с послушным усердием принялись рыхлить землю.

– Здесь нет ничего, товарищ лейтенант!

– Ищите по углам. Они любят там прятать свои тайнички.

– Начальник, а кто потом все это обратно делать будет? – приподнял голову зек по кличке Маэстро.

– Лежать! – гневно прикрикнул лейтенант. Маэстро почувствовал, как тяжелый приклад уперся ему между лопатками. Вновь затрещали доски, и мальчишеский голос почти виновато сообщил:

– Ничего нет, товарищ лейтенант.

– Искать!

Развороченные половицы торчали из искореженной земли прогнившими зубами. Из распотрошенных матрасов, словно кишки из вспоротого брюха, выглядывала комковато-грязная вата. Потолок тоже был вскрыт, и ошметки серой штукатурки густо запорошили верхние яруса шконок.

Варяг чувствовал, что на этот раз странные поиски имеют какой-то особый смысл. Впрочем, если бы Беспалый хотел подбросить ему наркоту, чтобы спровадить в другой лагерь, а то еще хуже – добавить срок, то уже давно бы сделал это. Оставалось набраться терпения и подождать развязки.

– Довольно! – распорядился лейтенант.

Солдаты охотно отложили ломы в сторону и посмотрели ему в глаза с преданностью добросовестных ищеек.

– Всю эту кодлу отвести в промышленный барак, там у них будет время, чтобы порассуждать о правилах хорошего тона.

Некоторое время промышленный барак использовался под склад, где держали ветошь, потом в нем размещался цех для пошива телогреек. Но последний месяц он стоял совершенно пустым – в лагере поговаривали о том, что начальство хочет отвести его под «петушню», которая в остальных бараках занимала прихожую.

Слух не оправдался. Вот, значит, для чего сгодилось. Губы Варяга скривились – лицевой нерв отреагировал болезненно.

– Всех? – недоуменно переспросил сержант.

– Всех до одного! И не мешкать! – Лейтенант повернулся к сержанту и грозно произнес: – Да чтобы без глупостей. Не хочу, чтобы мои хлопцы грех на душу взяли.

Зеки вопросительно смотрели на Святого: ты тут пахан, мол, тебе и решать.

– Ладно, пойдем, братва. Пускай пока покуражатся, – сказал Святой и зашагал к двери.

Барак с арестованными был отделен от общей зоны высоким забором.

У входа в локалку дежурили два крепких бойца. Они лично были инструктированы Щеголем и с недоверием разглядывали каждого проходившего мимо зека, готовые в любую минуту пустить в ход заточенный прут.

У порога барака опальных зеков караулили еще четверо «сук». И когда они приникали к огромным щелям, стремясь разобраться, что же все-таки творится в черном чреве барака, их глаза встречались лишь с вязкой темнотой. Тихо было в бараке, только под полом шуршали разленившиеся крысы.

На колонию ложились сумерки.

Варяг повернулся к Святому.

– Ты всем сказал?

– Да, Влад, можешь не переживать. Доска действительно оказалась проломленной. Мы вытащили еще одну, так что выскакивать из бараков можно будет сразу по двое.

– Отлично!

– Может, сейчас и начнем?

– Рано, – прошептал Варяг. – Пусть успокоятся.

Полчаса назад в дверь барака просунули маляву, и, когда Варяг поднял записку, мгновенно узнал почерк Муллы: только он один мог писать так красиво, как будто выводил шамоилы. «Варяг, у задней стенки барака проломана доска. Это твой выход. Мужик ты с головой, что дальше, придумаешь сам, а я сегодня организую то, о чем мы с тобой толковали накануне».

Малява была хорошим знаком, и Варяг теперь не беспокоился, что его побег отложится из-за длительного сидения в этом бараке – за дело взялся Мулла, а это значило многое.

– Повтори, что нужно делать, – тихо сказал Варяг, обращаясь к Святому.

Тот не обиделся, только посмотрел на него с долей укора.

– Выползаем из барака и сразу режем дежурных козлов. Потом вырываемся из локалки и будим всех блатных. А там власть наша.

– Верно, по-другому этих сучар не одолеть.

– Ты мне скажи, Влад, что делать со Щеголем?

– Эту суку нужно будет замочить. Пусть его труп послужит в назидание для остальных.

– Понял, – охотно отозвался Святой, – так и сделаем.

– Предупреди своих, скажи, что через пять минут начнется, пусть не шумят.

– Хорошо, – качнул головой Святой и, сделав шаг, утонул во тьме.

Такая ночь в народе называется разбойной: на небе не выступило ни одной звезды, а тьма была настолько пугающей, что на расстоянии вытянутой руки человек терялся, будто исчезал в космической черной дыре. И если бы не вспышки прожекторов, которые почти через равные промежутки времени вырывали из объятий ночи деревянные постройки, то можно было бы легко предположить, что именно отсюда начинается дорога в преисподнюю.

– Ты слышал, кажется, доски скрипнули? – повернулся дежурный «боец» к напарнику.

– Показалось тебе, – равнодушно отмахнулся тот. – Крыса это! Здесь их навалом. Вот такие, с кошку. Шастают по зоне чертями и, главное, суки, ничего не боятся! А потом, как им выйти-то? Барак в три слоя досками обшит. Ты на ограждение посматривай, если и ждать чумы, так только оттуда.

– Мое дело предупредить...

– Ты меньше базарь! – сурово бросил второй. – Таких рассуждений Щеголь не одобряет. Сейчас он поавторитетнее Муллы будет. А потом, тебе не стоит особенно переживать: Щеголь просто хочет со всей зоны собрать «петушню» и поселить их в этом бараке.

Варяг пригнулся и просунул голову в проем. Оказавшись на территории локалки, он невольно улыбнулся новому ощущению – состояние было таким, будто он совершил удачный побег (кто знает, возможно, это доброе предзнаменование). А следом за ним выбрались и остальные воры. Они старались двигаться неслышно, прижимаясь к бревенчатым стенам. За углом, у самого крыльца, беспечно чифирили четыре «быка». По их лицам было видно, что настроение у них дрянь, – что ни говори, а стеречь зеков – занятие сучье.

Они даже не сразу и сообразили, что произошло: кружка с чифиром была выбита из рук одного из бойцов и, расплескивая драгоценный напиток, отлетела к самому ограждению. Зеки появились так неожиданно, будто бы материализовались из темноты. Длинные жгуты захлестнулись на шеях сидящих.

– Без крика, если жить хотите! – строго предупредил Варяг. – Кто из вас сказал, что Щеголь поавторитетнее Муллы?

– Это же чокнутый... ну бля буду! – вздохнул один из «быков». – Живой, здоровый...

– Ты! – Варяг ткнул пальцем в сидящего рядом бойца. – Возьми за эти концы и спроси, хочет ли он быть «петушиным» соседом? Ну!

– Это я сейчас...

– И крепче стягивай.

– Витек... «петушиным» соседом хочешь быть?