Телефонный звонок настойчиво врывался в сладкий предутренний сон. Превращаясь то в милицейскую сирену, то в какую-то замысловатую раздражающую музыку. Он назойливым непрошеным гостем заполнил всю спальню, где на огромной кровати после бурных любовных утех разметались во сне две красивые обнаженные фигуры. Он и она. Не открывая глаз, женщина просительно сказала:

– Милый, да возьми же наконец ты этот чертов телефон. Или, еще лучше, выбрось его в окно.

– Да-да... – сонно отозвался мужчина и, откинувшись, с трудом спросонок нашарил в полумраке телефонную трубку.

Глядя в потолок, он вслушался в навязчивый, раздавшийся с того конца провода голос, потом не спеша поднялся, надел стеганый халат и, на ходу вдев ноги в шлепанцы, вышел из спальни, унося с собой телефон.

Женщина слышала сквозь сон, как из большой гостиной он недовольным голосом ответил незнакомцу:

– Да слушаю я тебя. Только не тяни. Не надо дрочить часами.

– Неужели такая важность, братан? Ты совсем припух! Я тебе ведь сказал – в четверг, сразу после Нового года. Или ты не понял?

Помолчав, он снова процедил в трубку:

– Ладно, верю на слово. Даю тебе еще три дня. А сейчас с бабками, какие есть, жду через сорок минут у себя. Ты знаешь, как меня найти. Да, да. Встречу сам. Охрану я отправил отсыпаться. Ну давай, по-быстрому.

Женщина, закутавшись в одеяло, снова стала проваливаться в свои сновидения, по-зимнему глубокие и романтичные. Уже во сне она с удовольствием подумала, что завтра – Новый год, приятные предновогодние хлопоты, гости...

Мужчина положил трубку на рычаг и вернулся в спальню. Остановившись перед кроватью, долго смотрел на свою спящую подругу. Потом скинул халат и лег рядом. Приподняв одеяло, посмотрел на красивое обнаженное тело. Притянул к себе и, прижавшись и обнимая, стал руками ласкать ее грудь, дотронулся до живота. Она что-то благодарно пробормотала, на секунду приоткрыла глаза и, снова закрыв, восхищенно сказала:

– Как я тебя хочу!.. Но никак не могу проснуться.

Он, улыбнувшись, продолжал нежно ласкать ее тело, дотрагиваясь то до рук, то до округлых бедер.

– Еще темно, милый. Давай немножечко еще поспим.

Она попыталась отвернуться, но он не пустил ее, ласково прошептав:

– Дружочек, у нас есть полчаса...

– Почему – полчаса? Я ведь хочу тебя час, два, три. Хочу весь день, до Нового года, – играя, капризно сказала женщина.

– Через полчаса ко мне придут, а потом я снова к твоим услугам, нам никто больше не помещает.

– Нет. Никаких гостей до вечера, – возразила она. – Ты обещал, что сегодня никаких дел не будет. Обещал ведь, скажи, обещал?

– Малыш, это буквально на две минуты. Ну не сердись и иди ко мне. Где твои ручки? Ты знаешь, я уже соскучился по твоим рукам. Прошло ведь целых три часа!

Ее пальцы коснулись его живота, потом скользнули вниз.

– Ого! – Она засмеялась. – А я, глупая, теряю время!

– Знаешь, за что я тебя люблю? – вдруг спросил мужчина.

– Ну? – Она, казалось, не слушала, ее губы скользили по его телу, он почувствовал на своем соске ее нежный язык, – Ну, ну же! За что?

– Ты единственная женщина на свете, которая с утра всегда смеется, – прошептал он и добавил, улыбаясь: – Причем повод у тебя для этого находится са-амый разный...

– Ошибаешься, милый, повод для этого у меня всегда один...

Он замолчал, потому что почувствовал, как ее пальцы крепко обхватили его член.

Наклонившись, он поцеловал ее в мягкий пушистый треугольник ниже живота, потом раздвинул ей ноги и стал целовать разгоряченное влажное влагалище. Она улыбнулась, обняла его голову, прижимая ее между ног, и, заранее все простив этому похотливому ненасытному мужчине, тихо застонала, прикусив губу, откинув назад голову и прикрыв глаза.

Он, теряя терпение, рывком повернул ее к себе и стал прижиматься животом и пенисом к широко раздвинутым бедрам, с восторгом ощущая утреннее тепло сильного женского тела. Женщина что-то негромко произнесла.

– Что, дружок, что? – наклонился он к ней, целуя в губы.

– Иди ко мне, – повторила она севшим голосом.

Но он продолжал мучать ее, прижимаясь к ней упругой плотью, лаская ее тело, сжимая пальцами твердые, как горошины, соски. Она извивалась под его руками, искала губами его пальцы. Ее руки крепко обхватывали мужское тело, прижимая к себе. Доведя ее до полного изнеможения, он наконец вошел в нее, и женское тело изогнулось дугой. Теперь они двигались в общем ритме, слившись в единое целое. Глаза женщины были закрыты, на лице была написана сладкая мука. Мужчина смотрел на нее не отрываясь, отмечая малейшие оттенки наслаждения, которые как в зеркале отражали его собственное состояние. Она то хмурила темные ровные брови, будто преодолевая какое-то препятствие, то терлась щекой о подушку, как кошка, то покусывала свою руку. Преодолевая желание отдаться потоку наслаждения, мужчина замирал, и тогда женщина начинала почти яростно двигаться, не позволяя ему ни на секунду оторваться от нее. Он чувствовал, как все внутри него дрожало от невыносимого напряжения, и, когда женщина вдруг остановилась, широко открыв глаза, изумленно и восторженно глядя на него, он забыл про все запреты и бросился в последнюю атаку, уносясь вместе с возлюбленной в бездну наслаждения. Как в бреду он услышал ее крики и, содрогаясь, провалился в золотистую мглу...

– Утренняя любовь – самая сладкая, – любуясь женой, мечтательно произнес мужчина.

Женщина сидела обнаженная на низенькой мягкой табуреточке перед зеркалом, и на ее ровной спине в свете небольшого ночника все еще виднелись капельки пота.

– Если бы не твои неотложные дела, можно было эту сладость повторить, – парировала она, кокетливо поднимая рукой тяжелую копну волос и замысловато убирая их в узел.

В прихожей раздался мелодичный звонок. Мужчина встал и поцеловал женщину в шею.

– Как ты это здорово умеешь делать, – в который раз удивился он, имея в виду ее манипуляции с прической.

– Это все я делаю для тебя, – раздвинув ноги, двусмысленно ответила она, прекрасно поняв, о чем он. – Там у нас кто-то пришел. Мне одеться? Или и так сойдет?

– Шутишь. Смотри мне. А то ведь я и впрямь отправлю тебя в таком виде встречать гостя. – Он накинул халат и, приласкав ее глазами, вышел из спальни.

В гостиной был еще утренний сумрак, и он включил свет. Подойдя ко входной двери, мужчина заглянул в глазок и, кивнув, открыл дверь.

– Чего это тебя, браток, в Москву принесло? – вместо приветствия сказал он пришедшему.

– Узнаешь – ахнешь, – ответил тот, проходя в квартиру.

Хозяин захлопнул дверь, первым вошел в гостиную, освещенную мягким боковым светом и, направляясь к окну, за которым уже начинался зимний рассвет, на мгновение задержался возле телефонного столика, чтобы прихватить сигареты.

– Знаешь, я ведь не шучу насчет бабок. Моли Бога... – не оборачиваясь, проговорил он и щелкнул зажигалкой, – моли Бога, чтобы это были действительно наши, солнцевские, а не ментура. Улавливаешь?..

Он не видел, как гость, стоявший в нескольких Шагах от него, вытянул вперед правую руку, в которой был пистолет с длинным глушителем, и нахал на курок.

Раздался негромкий хлопок, зажигалка выпала из мгновенно ослабевших пальцев, и мужчина, так и не успев обернуться, стал падать прямо на телефонный столик. Пуля снесла половину черепа, забрызгав кровью и мозгами пол, стены, дорогой персидский ковер. Гость брезгливо отступил назад на полшага, не сводя глаз с безжизненно ткнувшегося лицом в пол тела.

...Женщина, надевавшая в спальне шелковый голубой халат, услышала грохот. Бросившись к двери и распахнув ее, она увидела распростертое на ковре тело мужа. В следующее мгновение она рассмотрела его развороченный выстрелом затылок, потом – направленное на нее дуло пистолета с черной дырой, из которой вылетела и ее собственная смерть.