Глядя на проносящиеся мимо заснеженные поля, знаменитые тверские леса, слушая беспечную болтовню шофера, Варяг позволил себе немного расслабиться, отвлечься от дороги на несколько часов. Нет, он не собирался спать, этого делать нельзя. Да и не смог бы он уснуть после всего, что случилось за прошедшие сутки. Ему необходимо было спокойно все обдумать, не упустить ни малейшей детали, ни в чем не ошибиться. Он должен понять: что за адская машина крутится незримо за всеми событиями, какие фигуры стремятся в дамки и кто король, чьими руками творятся дела и каковы цели, кто ближайшая жертва, чем все это грозит и чем закончится, какой очередной катастрофой или потрясением?

Итак, Питер. Варяг вспомнил все, что происходило там за последние месяцы. Зарвавшийся Стреляный – стремившийся в смотрящие по Питеру, его смерть по приговору сходняка. Гибель других авторитетов – беспредельщиков из города на Неве. Приглашение Шрама на роль главаря питерской братвы. Шрам был человеком серьезным, хотя, пожалуй, и излишне честолюбивым. Именно потому, что Шрама всегда чуть больше, чем положено вору, волновала собственная шкура, Варяг приставил к нему Пузыря. Негласно приставил. Так, что об этом знали только они двое. Нет, Шрам не был трусом, он был слегка, совсем немного, жадным – не до денег, до власти. Теперь Варяг понимал, что поторопился и, вполне возможно, совершил тогда ошибку, допустив этого человека до столь серьезного дела. Ведь, в сущности, всем известны недостатки Шрама. Но уж больно сложной была обстановка в Питере. И нужно было определяться со смотрящим быстро, пока питерские бандиты не успели опомниться от серии взрывов и выстрелов. Варяг тогда посчитал, что достаточно, если при Шраме будет его, Варяга, человек – преданный, как собака, толковый, самостоятельный, сильный. Такой, как Пузырь (Трубач его очень ценил и рекомендовал). Преданный ли? Теперь Варяг и в этом сомневался. Кто знает... Власть делает с людьми самые невероятные штуки. Если Пузырь был верен и клялся Варягу служить ему верой-правдой до гроба, то почему он не сообщил ему о заговоре против смотрящего по России? Почему никого не предупредил? Не заметил? Или не захотел заметить? А может, он вместе со Шрамом? А, черт! А может, уже убит?.. Да нет, не может быть. Узнать о том, что Пузырь – человек Варяга, Шрам мог только от него самого, и только в этом случае постарался бы от него избавиться.

«Но почему я так решил, что все затеял Шрам?» – поймал себя на мысли Варяг. Не проглядеть бы реального врага. Если это Шрам, то?.. Почему тогда в деле замешаны менты, ФСБ и кто-то там еще? При чем тут государственники? Не круче ли дела обстоят? Варяг терялся в мыслях: слишком много вопросов и слишком мало ответов. Ясно было одно – в Питере предательство, в котором замешан один из самых доверенных людей Шрама! Кое-кто из воров ссучился, и это нужно немедленно выяснить и удавить гада ползучего. Удавить собственными руками.

Он по-прежнему не давал себе думать о Нестеренко. И о семье. Светлана и Олежек были его слабым местом, и, зная это, кто-то там, видимо, посчитал необходимым взять их как заложников. Уничтожать их нету никакого смысла, скорее всего они живы. Но что же тогда все эти люди захотят от него? И самое главное, кто-то стремится его убрать, а кто-то желает шантажировать. Вот корень.

Душа болела, болела так, что временами Варягу не хватало воздуха, и он приоткрывал окно, впуская холод в машину. С тоской глядел в темноту, как будто пытаясь там разглядеть истину.

Едва прибыв в Питер, Варяг первым делом позвонил Пузырю и, услышав его голос, повесил трубку. Через пять минут он стоял на пороге его квартиры, нажимая на кнопку звонка. Он услышал шаги, глазок в двери замутнел – кто-то смотрел на Варяга, потом раздался сдавленный возглас – то ли радостный, то ли испуганный, – в конце концов дверь распахнулась. На пороге стоял, в чем мать родила, Пузырь и радостно смотрел на Варяга.

– Ты?! – изумился он.

Варяг, не отвечая, заглянул через его плечо.

– Не один? – коротко спросил он. Пузырь открыл шире дверь, впуская Варяга.

– С девкой, – весело отвечал он. – Ты проходи, я ее сейчас отправлю домой.

Он скрылся в глубине квартиры. Варяг, на всякий случай держа руку с пистолетом в кармане, прошел за ним. В постели, чуть прикрыв бедра простыней, лежала смазливая грудастая девка и нагло пялилась на Варяга.

– Никуда я не пойду, Мишаня, – заявила она, видимо отвечая Пузырю. – Мы еще не закончили. Ты сегодня обещал довести дело до семи разиков, а закончили мы на каком? На третьем. Верно?

– А ну пошла! – возмутился Пузырь и, виновато глянув на Варяга, стащил деваху с кровати вместе с простыней. – Если не свалишь отсюда за две минуты, то четыре раза тебя трахнут мои пацаны... в жопу... шваброй. И, милая, будь уверена – загонят ее на всю длину. Ну-ка, марш!

Девка фыркнула, бесстыдно сбросила с себя простыню и, прихватив ворох одежды, потрясая необъятными грудями, начала неохотно одеваться.

– Давай, давай, – подгонял ее Пузырь, тоже одеваясь и чувствуя себя неловко перед Варягом, который молча ждал.

Когда девка наконец удалилась, не забыв бросить уничтожающий взгляд на Пузыря, он закрыл дверь и вернулся в комнату.

– Ты как... – начал он. Но, не закончив фразу, отлетел к стене – мощный удар кулаком сшиб его с ног.

Варяг подошел к нему и, подняв его за ворот рубашки, врезал еще раз. Смачно, так, что голова последнего со звоном треснулась о стену.

– Ты чего... – попытался закрыться руками ошарашенный Пузырь, изумление на лице которого сменилось обидой.

Но Варяг, не давая ему говорить, сгреб в горсть его волосы и треснул мордой о свою коленку.

Пузырь сполз на пол. Варяг сел в кресло, положил на колени пистолет, закурил и сказал:

– Ссучился, поганец?

– Варяг, давай поговорим как люди. – Пузырь, размазывая кровь по щекам, старался говорить как можно спокойнее.

– Ты много на себя берешь, Пузырь! Мы не будем говорить с тобой, как люди. Здесь я не вижу людей. Я тебя буду спрашивать, а ты будешь мне отвечать!

– Послушай...

– Я не намерен вести с тобой дипломатические дебаты. Ты меня хорошо понял?

Пузырь слегка побледнел, он никогда не видел Варяга таким рассерженным. Хотя тот не повышал голоса, не собирался для пущей убедительности стучать по столу, речь его звучала куда громче, чем автоматная пальба. Михаил не был трусом, наоборот, неоправданный героизм толкал его в такие ситуации, из которых любой другой вышел бы с раскроенным черепом. Но сейчас ему стало по-настоящему страшно. Видно, так же скверно ощущает себя незадачливый грибник, нос к носу столкнувшись с хищником, хозяином тайги.

– Я тебя понял, Варяг.

– Так вот, я хочу знать, кто меня сдал? По чьей милости я угодил в ловушку? Это была твоя идея?

Даже в сравнении с Варягом Пузырь выглядел гигантом: крупный, с широкой и выпуклой грудью, раздувающейся при каждом вздохе, словно кузнечные мехи, с мускулистыми руками и огромными длинными ногами, он, казалось, был создан для того, чтобы растирать булыжники в песок. Но сейчас он выглядел беспомощным – точь-в-точь нашкодивший школьник под взглядом строгого завуча.

– О чем базар, Варяг, разве это похоже на меня?

– Тогда кому, как не тебе, выгодно мое исчезновение?

Пузырь посмотрел на Варяга. Тот был настолько сконцентрирован, что представлял собой сгусток энергии, и Пузырь был уверен, что если сейчас он потянется за пачкой сигарет, то еще через секунду насчитает на своем теле несколько лишних дырок.

– И чем же оно мне выгодно? – хмыкнул Пузырь. – Я из тех людей, которые не забывают добра. А потом, я совсем не жажду того, чтобы мой труп, с камнем на шее, зашвырнули на середину Невы. Ты же знаешь, я никогда никого не предал.

– Да, так было. А как сейчас? – Глаза Варяга недобро сверкнули. – Ты не боишься того, что если я не получу ответа, то твои мальчики на джипах, дежурящие у подъезда, тебя могут просто не Дождаться?