У меня уходит минута на то, чтобы осознать смысл его слов, и затем я фыркаю.

- Придурок.

Дрю тихо смеется и продолжает меня целовать, это маленькие, исследующие поцелуи, будто он пытается запомнить мои губы своими губами.

- Я не придурок, - бормочет он напротив моего рта. - Думаешь, выигрыш в футбольной игре сравнится с этой победой? Прошу тебя, - кончик его языка касается уголка моих улыбающихся губ, прежде чем его уста припадают к моим. – Ты, должно быть, сошла с ума, Джонс.

Его твердый член прижимается своей шелковистой поверхностью к моему боку. И затем он перекатывается на меня, располагая свои бедра между моими. Я оборачиваю руки вокруг его плеч и вздыхаю.

- Ну, кто-то из нас сошел с ума, - говорю я. - Это точно.

- Ммм, - Дрю целует мою шею, подбородок. - Кто-то да, - соглашается он, шепча мне на ухо, от чего я вздрагиваю и напрягаюсь, пока его бедра слегка раскачиваются, скользя по влажности моей киски. Вскоре он окажется во мне. Но пока еще нет. Ему нравится меня дразнить. И я люблю, когда он так делает.

Однако, Дрю останавливается и поднимает голову, улыбаясь мне. В тусклом свете одинокой лампы, его глаза кажутся темно-золотыми. Его прикосновение удивительно нежное, когда Дрю проводит костяшками пальцев по моей щеке.

- Поцелуй меня, Анна, - шепчет он, пока его губы зависают в дюйме от моих.

И я потеряна. Мои руки кажутся такими тяжелыми, дрожащими, когда тянусь и пропускаю пальцы сквозь его шелковистые пряди волос и притягиваю парня к себе. Мой рот движется медленно, исследуя, запоминая все, что я так люблю в Дрю. Он отвечает мне, издавая тихий стон, его бедра приподнимаются, а затем его твердая длина скользит в меня. Заполняя.

- Еще раз, - говорит он, как только поцелуй прерывается. И я целую. Целую его, пока он удовлетворяет меня, пока мы оба не становимся слишком уставшими, чтобы делать хоть что-то большее, чем просто обниматься и прижиматься к дрожащей груди друг друга, сплетая обессиленные  конечности.

И когда он переплетает наши пальцы, то шепчет:

- Останься.

И я остаюсь.

Я УСТАЛ. В течение ночи мы с Анной не могли оставить друг друга в покое.  Я погрузился в сон, чтобы буквально через минуты выскользнуть из него, когда гладкие руки потянулись к моей заднице, а горячий язык заскользил по моей шее, путешествуя все ниже.  Когда сладко вздохнув, засыпала удовлетворенная Анна,  такая теплая и мягкая рядом со мной, я не мог сдержаться от того, чтобы накрыть ее полные груди своими руками.  Моих сил было недостаточно, чтобы отказать себе в игре с ее сосками, чтобы не сжимать их и не пощипывать, пока она не заерзала под моими руками, поворачиваясь ко мне и бормоча.

- Снова?

Да, снова. И так, пока мы просто не смогли двигаться от усталости.

В ранние утренние часы я спал, ощущая теплоту ее тела возле моего бока, а ее рука покоилась у меня на груди, словно оберегая мое сердце. Такое простое действие, как сон, никогда не было настолько приятеным, как сегодня. Я разбудил ее, погрузившись в ее влажное тепло. Анна наградила меня широкой улыбкой и обернула ноги вокруг моей талии, чтобы удержать меня в себе, пока мы лениво целовались.

Сейчас, после того, как оставил ее спящей под моим одеялом и принял длительный, горячий душ, я на кухне; мои колени слабы, а член воспален, руки немного трясутся, пока пытаюсь сделать яичницу. Я терплю неудачу в этом начинании. Когда яйца становятся коричневыми и застывают одним блином, я ругаюсь и отталкиваю сковородку с конфорки.

- Тосты, - бормочу сам себе. - Я могу сделать тосты.

- Что за ужасный запах? - Анна выходит из моей комнаты, на ней одета одна из моих футболок, доходящая до середины ее бедра, и пара черных штанов для йоги. Мое сердце делает кульбит у меня в груди.

- Эй, - я передвигаюсь так, чтобы блокировать собой вид на улики своего яичного фиаско.  Но она даже не смотрит в мою сторону. Анна бредет к мантии, где находится мой трофей Хайсмана. Я ощущаю гордость по поводу того факта, что она его заметила, хотя это, вероятно, нелепо, но мне все равно. Ее тонкий пальчик пробегает по основанию награды, на котором выгравировано мое имя.

- Я получил его будучи второкурсником, - говорю я. - Когда мы выиграли первый чемпионат.

Она бросает на меня взгляд, и ее глаза светятся.

- Это типа огромная победа, верно?

- Ах, ага, - самая важная и значимая в моей карьере на сегодняшний день.

Но Анну не обмануть моим немногословным ответом.

- Ты невероятен, Дрю.

Так же как и ты. Но я не говорю это вслух. А то могу упасть на колени и признаться во всех своих чувствах разом. Вместо этого, я строю из себя легкомысленного недотепу и смотрю на нее, пока Анна подходит ко мне.

- Где ты взяла штаны? - спрашиваю я ее, радуясь, что мой голос звучит обыденно.

Она осматривает кухню, морща нос, словно учуяла запах преступления. Но затем девушка останавливается, проводит рукой по своим спутанным локонам и улыбается.

- Они валялись в моей сумке, на крайний случай.

- Крайний случай? - типа внеплановой ночевки с парнями? Я не собираюсь ревновать.

- После того, как на пикнике выпускников Дэйв врезался в меня, держа при этом три галлона фруктового пунша, я никогда не хожу на работу без запасной одежды.

Но тем не менее на ней надета моя футболка.

Локоны Анны почти задевают меня, когда она качает головой.

- К сожалению, там нет средств для волос, так что я не могу помыть свою чертову голову.

И только сейчас я замечаю, что ее кожа розовая и румяная от душа.

- Если ты была внимательна, то заметила, что у меня есть шампунь.

Она одаривает меня взглядом, будто я сказал бранное слово.

- Я готова надеть одежду их сэкондхенда, купить дешевые футболки в Таргет, но не стану использовать аптечный шампунь на своих волосах. Не в том случае, если я хочу и дальше жить.

Не могу сдержать усмешки.

- О, ладно, не скрывай своего отвращения.

- Этот шампунь, может, нормальный для тебя. Ты же парень. Ты вероятно, можешь использовать мыло для своих волос, и они все равно будут хорошо выглядеть. Хаотично торчащие в разные стороны кудри - это совсем другая история, - она проходит вглубь кухни и видит яйца. Я скрещиваю руки на груди, ощущая, как по щекам разливается румянец.

- Я пытался готовить.

Ее губы дергаются.

- Я вижу.

Я переминаюсь с ноги на ногу.

- Не то, чтобы у меня получилось.

С ее уст срывается короткий смешок. Однако, вместо того, чтобы почувствовать себя глупо, я тоже смеюсь.

- Предполагаю, температура была слишком высокой, - говорит она, подходя ко мне. Ее рука опускается на мою грудь, прямо над сердцем,  пока Анна становится на носочки и дарит мне поцелуй, от которого перехватывает дыхание. Мгновенно, мои руки оборачиваются вокруг нее. Она такая теплая по утрам, мягкая. Я целую ее в ответ, глубоко исследуя и ощущая вкус зубной пасты у нее на языке.

Голос Анны раздается между поцелуями.

- У тебя сегодня тренировка?

Я обнимаю ее немного крепче.

- Да. Черт возьми.

И она смеется, тихий успокаивающий звук.

И впервые в своей жизни я хочу пропустить тренировку. Я не хочу ничего так, как провести день с Анной, а затем уговорить ее остаться на ночь. Я всерьез обдумываю возможность затащить ее обратно в спальню, но она отступает назад и дружески похлопывает меня по груди.

- Тогда давай тебя немного накормим. Я могу приготовить нам яйца, - говорит она. - Просто сначала мне нужно немного кофе, - Анна осматривает столешницы.

- Ух... - я чешу затылок. - У меня нет кофе.

Кажется, будто я дал ей пощечину. Она ахает, а ее лицо становится бледным.

- Что?

- У меня нет кофе, да и кофемашины, раз на то пошло.

Я одариваю ее извиняющейся, миротворческой улыбкой, видя, как Анна начинает ощетиниваться. Словно бешенный еж, готовый к атаке.