- Полегче с использованием своих дьявольских пальцев, женщина.

- Дай мне взглянуть на тату.

- Ладно, ладно. Все для тебя, - выдыхает он и откатывается от меня.

О, боже, его тело - произведение искусства. Стройное, подтянутое и мускулистое. Совершенные пропорции. Его спина сужена к талии, а позвоночник углублен между выпуклостями тугих мышц. Еще ниже - поясница переходит в округлые полушария его прекрасной задницы. Его зад такой накачанный, что по бокам на каждой ягодице есть впадины. Длинные ноги Дрю покрыты светло-коричневыми волосками, его массивные бедра и точеные икры будто вылеплены скульптором.

Мне хочется облизать его от макушки до пят. Особо задерживаясь в некоторых местах. Но парень ждет от меня сейчас другого. Его задница вздрагивает, будто он способен ощутить мой взгляд. Упирая подбородок в согнутую руку, Бэйлор поворачивает голову и смотрит на меня искоса.

- Ну?

- Просто наслаждаюсь видом, - говорю я хитро, от чего парень фыркает.

- Я разворачиваюсь, Джонс. И не забудь, никакого света. Блин! - он щурится, когда я включаю свет лампы на прикроватной тумбочке. - Ты пытаешься ослепить меня?

- В комнате было слишком темно, а я хочу разглядеть все детали... - мое дыхание замирает. - Иисусе, Дрю, твой бок.

- Хммм? - он выгибает бровь, а затем смотрит через плечо. - О, верно.

"Верно?" Я не могу сдержать себя, чтобы не склониться ближе и не провести рукой по нижней части его бока. Он весь покрыт синяками. Большие, уродливые пятна, похожие на ягоды, расползаются по его золотистой коже. Они цвета ежевики, черники и малины. Это словно пейзаж боли. А я тыкала его туда пальцами. Господи.

- У меня вчера была игра, - напоминает он мне. Словно быть в таком состоянии после игры - нормальное дело.

- И так каждый раз?- я изгибаюсь возле его бока, медленно проводя рукой по его гладкой коже спины и вдоль стороны его бедра. Здесь кожа светлее, так как обычно прикрыта шортами от солнца. Дрю слегка вздрагивает, а на его коже появляются пупырышки.

- Некоторые игры бывают жестче, другие легче. Эта была реально поскудной.

Мое горло болит. Чуть выше его набедренной кости расположен черный синяк. Я касаюсь его кончиками пальцев, и парень снова вздрагивает.

Моментально я одергиваю руку.

- Болит?

Конечно же болит. Разве может быть иначе?

Но Дрю просто поворачивается ко мне, его бедра немного приподымаются, и на простынях вырисовывается тень от его члена. Я настолько шокирована его травмами, что даже этот вид меня не отвлекает. Моя ладонь продолжает двигаться по теплой коже его ягодицы, когда парень бросает на меня взгляд, спрашивая:

- Если я скажу, что да, ты поцелуешь мой синяк и исцелишь его?

Он дразнит меня, но в его глазах пылает похоть. Дрю конечно не знает, но я и правда безумно хочу поцеловать его израненную плоть. Я наклоняюсь вперед. И его дыхание ускоряется. Бэйлор выглядит почти что уязвимым, судя по тому, как напрягается его тело, как взгляд следует за каждым моим движением.

В дюйме от него я останавливаюсь, мое сердце бешено стучит, когда поднимаю взгляд.

- Да, - шепчет он.

И мои губы касаются его кожи, тогда как его дыхание замирает.

- Да, - говорит он снова более уверено.

Еще один раз я целую его, нежно и аккуратно. Мои губы создают карту его боли с каждым да, да, да, а волосы скользят по его коже словно кроваво-красная река.

Все вокруг нас наполняется жаром и жаждой. Простыни шуршат, когда Дрю поворачивается, ложась на спину, а я все еще нагибаюсь над ним, мои губы путешествуют по его синякам и ссадинам к твердому словно камень животу. Языком я исследую впадины между кубиками его пресса, и из Дрю вырываются стоны удовольствия. Я тоже удовлетворенно и шумно вздыхаю. Боже, он так прекрасен, его упругая кожа, такое совершенное тело, словно статуя, отлитая из бронзы.

Шелковистый горячий член сейчас тверд и эрегирован, когда он касается моей щеки, я замираю. Дрю наблюдает за мной, полуприкрыв глаза, его дыхание поверхностное и быстрое. Я поднимаю взгляд в тот момент, когда мои губы касаются его напряженной длины, и в ответ он хрипит:

- Да.

Да. Я хочу попробовать на вкус член Дрю с того момента, как впервые его увидела. Он такой толстый, длинный и прямой - роскошный. Бэйлор пахнет мускусом и теплом; он дрожит, пытаясь оставаться в неподвижном положении.

Круглая, отекшая головка ощущается как гладкий атлас и жар солнца у меня во рту, я втягиваю ее в себя и нежно посасываю.

Дрю громко стонет, а его бедра вздрагивают, в результате чего его член толкается глубже в мой рот. Я оборачиваю руку вокруг его основания и еще усерднее сосу.

- Да, - стонет парень. Его дрожащие пальцы зарываются в мои волосы. Он удерживает меня на месте, постанывая и раскачиваясь напротив моего рта, погружая свой член все глубже. От одного его вида того как Дрю откидывает голову, как его губы раскрываются, а брови сходятся будто от боли, того как напрягаются его мышцы, натягиваясь так сильно, что образуют новые изгибы - от всего этого я становлюсь чертовки возбужденной и начинаю потеть. Мои бедра дрожат, а киска пульсирует, когда я щелкаю языком по его головке, всасывая его длину на максимум, а затем медленно скользя по ней, выпуская изо рта.

Я хочу свести парня с ума. Так же как он делает это со мной.

Мне нравится то, как сильно он сжимает мои волосы в кулак, управляя процессом, то, как его свободная рука мнет простыни, словно он вот-вот сорвется с катушек.

- Анна... - мое имя на его губах, словно призыв. - Детка... Пожалуйста, я кончаю...

Я провожу ладонью вдоль мышц его живота, и Дрю освобождается, резко вскрикивая.

Его сперма теплая, вязкая и солоновато-сладкая. Я никогда не делала этого раньше, не глотала и не позволяла кончать мне в рот. Но с ним я глотаю каждую каплю, наслаждаясь. Пока он не отдает мне все, становясь мягким и нежным у меня во рту. И я чувствую себя, словно глубокая темная вода. Потому что хочу повторить это все еще хотя бы раз. Все это. Снова и снова.

МНЕ НУЖНА ПЕРСПЕКТИВА. Нужно помнить, почему так важно придерживаться намеченного плана. Мне нужно поехать домой, к тому же мама по понедельникам выходная. Черт. Я пропускаю занятие. Я позвонила ей, чтобы дать знать, что приеду.

На улице идеальное осеннее утро, когда я сажусь на свою Vespa и направляюсь к маме домой. Скутер, скажу я вам, не очень практичный вид транспорта, на нем нельзя перемещаться по шоссе, так что приходится ехать объездными путями. И знаю, что получу от мамы нагоняй за то, что снова ехала на скутере к ней домой. Но мне нравится ощущение бьющего в лицо воздуха и то, как я могу петлять между другими машинами. Хотя, реально было бы разумнее продать скутер и купить машину. Мне не нравится водить Vespa в дождь, и в зимние месяцы все довольно отстойно. Плюс, у меня есть кое-какие сбережения; черт, моя мама сама бы купила мне машину, потому что безумно ненавидит мой скутер.

Мою голову заполняют сомнения насчет продажи скутера, и я рада такой смене мыслей. Это отвлекает меня от раздумий о других вещах, других людях. И довольно скоро я оказываюсь перед домом, в котором выросла. Это дом колониального стиля из красного кирпича, построенный в 1920-х годах.

Я люблю этот дом, с пятью окнами на фасадной части второго этажа и еще четырьмя на первом; на каждом окне закреплены двухстворчатые красные ставни. Мне нравится, что почему-то наше крыльцо было выполнено не в ужасном стиле Тары, которому пытались подражать при строительстве множества домов на юге страны. В целом, это простой и скромный дом. И хотя парадный вход всегда был чистым и опрятным, я никогда его не использовала, предпочитая заходить в дом через боковые двери.

Я заезжаю в гараж и паркуюсь рядом с синим древним Mercedes мамы. Она купила эту машину еще до моего рождения. Один ее вид дарит мне ощущение дома, так же как и запах старого кирпича или разлагающихся цветов мирта.