Это Дрю.

Он звонит мне. Он знает, что я схожу с ума. Мое сердце неумолимо стучит тудух, тудух, тудух, уверена, он может услышать его, когда беру трубку и отвечаю.

- Ты случайно сломал палец или что-то в этом роде?

- Я просто решил, что хочу услышать твой голос, - говорит он, смеясь.

Так как Дрю не со мной сейчас, так как я не могу прикоснуться к его магической ауре, его голос имеет надо мной неимоверную власть. Он будто погружается в глубины моего тела, достигая костей, вонзаясь в пульсирующее сплетение мышц, которое раньше было моим сердцем. Этот орган моего тела отныне принадлежит не мне. Головокружение будто змей ползет через мое тело.

- И я ненавижу смски, - продолжает он. Дрю колеблется. Я слышу это по тому, как он пытается отшутиться. И потому что знаю, ему сложно признавать подобное, он парень, которому все дается легко. Так что я прочищаю горло и бросаюсь в омут с головой.

- Они безликие, - добавляю я.

Теперь в тоне его голоса слышна настоящая улыбка.

- Ага. Большинство людей не понимают этого.

- Ты устал? - мой язык кажется немного распухшим, словно мой организм борется со словами, борется с тем, чтобы произнести то, что я не готова пока признать.

- Неа, - слышится звук каких-то шуршаний на заднем фоне, и я тут же задаюсь вопросом, в постели ли он. Спит ли он голым? - Однако, не могу уснуть, - говорит он, к счастью не подозревая о ходе моих мыслей.

- Сегодня было много событий? - я знаю, что это так. Мы уже говорили друг с другом перед сном раньше.

- Важнее то, что происходит сейчас, - он делает паузу. - Я все время думаю о тебе.

Дерьмо на палочке.

Мягкая подушка подпирает мне спину, но моя кожа все еще слишком разгоряченная. И именно в этот момент мой глупый рот предает меня.

- Я тоже думаю о тебе.

Я так сильно напрягаюсь, что мои щеки болят. Но Дрю всего лишь вздыхает. Это мягкий и порывистый звук, и я наклоняюсь в сторону телефона, прижимая щеку к экрану.

- Я бы хотел быть там с тобой, - говорит он.

Я бы тоже хотела этого. Как же это ранит. Это причиняет боль глубоко в моей груди и внизу живота. Я сползаю по кровати, ложась поудобнее, словно это может унять данное чувство.

Когда я не произношу ни слова, Дрю просто продолжает свою речь. Может, он знает, что сейчас я уже с головой нырнула под одеяло. А может, думает, что я потеряла голос.

- Ты когда-нибудь задавалась вопросом, тот ли ты человек, которым должна быть? - сейчас он говорит медленнее, от чего создается впечатление, что Дрю лежит рядом со мной на этой кровати, будто мы просто болтаем перед тем, как вместе уснуть, будто пребываем в полудреме.

- Ты о том, следует ли пытаться изменить самого себя? - спрашиваю я его.

- Не совсем. Скорее... - он тихо смеется. - Черт, я даже не уверен. Просто... я всегда хотел играть в футбол. Я даже не мог представить себя без него.

- По крайней мере ты знаешь, что это твое. Я даже не представляю, чем хочу заниматься. Я не хочу быть рабом работы. Не хочу, чтобы дело моей жизни было скучным. Хочу жить за рамками ординарности. Но как можно достичь этого, если не знаешь к чему стремиться? - когда ты сам довольно ординарен.

Я открываю перед Дрю свою душу. Но это не причиняет боли, потому что в ответ он открывает свою.

- Думаешь, если бы ты знала, то было бы лучше? Все, что я знаю, так это как быть квотербеком. И каждый момент моей жизни в этой роли вращается вокруг победы. Или проигрыша, - он останавливается, словно ему трудно говорить. - Думать об этом всю жизнь, постоянно концентрируясь на игре. Так неужто это и делает меня тем, кем я есть? Неужели я всего лишь бесконечный список побед и проигрышей?

На мгновение я ощущаю на себе вес всех этих взглядов, что постоянно направленны на Дрю. Этого давления. Мои пальцы сжимают телефон.

- А ты боишься проиграть?

Сперва мне кажется, что он не станет отвечать, но Дрю все же отвечает, а его голос таит в себе какие-то странные, загадочные нотки.

- Ты хочешь знать, что на самом деле представляет собой победа?

- Расскажи мне.

- Она не связана с талантом. Не на высшем уровне. В высшей лиге почти все талантливы. И дело даже не в том, кто сильнее хочет победить. Победа достается тому, кто верит сильнее всех, что может победить. Страх, сомнения и колебания - они убивают тебя и не дают выиграть.

- Так ты бесстрашен?

- Я боюсь темноты, поздней ночи. Это да. Иногда. Но на поле? Нет. Черт, на поле я ничего не боюсь. Это глубоко внутри меня. Знание, что я могу победить.

В ответ на это я улыбаюсь.

- Но сейчас ты кажешься немного... расстроенным. Вы сегодня проиграли?

- Мы выиграли, - в его голосе слышатся насмешка и осуждение. - Ты хоть раз видела мою игру, Анна?

Анна. Сейчас звук моего имени с его уст звучит более интимно, чем даже прикосновения нашей голой кожи друг к другу. Я зарываюсь еще глубже в мою нору из одеяла.

- Однажды, - это было одновременно прекрасно и мучительно смотреть. Мой желудок сжимался каждый раз, как Дрю пересекал поле. - Я не хотела видеть, как кто-то другой наносит тебе увечья.

Ненавижу то, что его ранят. К тому же каждый раз, когда Дрю забивал гол, я ощущала такую гордость, такой трепет, что мое дыхание становилось прерывистым, а сердце болело.

Тишина между нами нарастает, становясь густой и тяжелой. Вдвойне дерьмово. Я спешу исправить положение.

- И думаю, что твое поведение и делает тебя тем, кто ты есть. У твоей души нет ярлыка или предназначения. Она - это просто ты. А весь остальной мир может идти на хрен.

Это вызывает у него ироничный смешок. Но спустя мгновение тишина возвращается.

- А каким ты видишь меня? - спрашивает он наконец-то. Так осторожно.

- Ты просто Дрю.

Трусливый ответ. Но это правда. Для меня он больше всех простых слов, я не могу отнести его к какой-то категории.

- Я думаю, ты красива, - говорит он нежно.

- Красота не вечна, - вздыхаю я.

- Не тогда, когда она исходит изнутри.

Иисусе. Я закрываю веки и погружаюсь в себя. Какое-то время мы не говорим. Его дыхание доносится до меня в виде тихого шума, который смешивается со звуком моего собственного дыхания.

Когда Дрю вновь начинает говорить, его голос более низкий, будто нежное прикосновение к моей щеке.

- Я хочу поцеловать тебя, Анна.

Мое дыхание замирает. Я практически на дороге в потусторонний мир, мир темноты и жара. Где нет ничего, кроме его голоса.

- Думаю об этом все время. О том, насколько мягкие твои губы. Что они напоминают на вкус? Будешь ли ты издавать во время поцелуя те тихие звуки, что издаешь, когда мы занимаемся любовью?

Занимаемся любовью. Не трахаемся. Я вся дрожу. Дрю.

Я даже не знаю, произнесла ли только что его имя вслух. Но это и не важно, потому что он просто продолжает свое признание, такое сильное эмоционально, даже когда голос Дрю становится тише.

- Я так сильно хочу поцеловать тебя, что готов отказаться от секса ради этого поцелуя в губы. Я люблю твой рот, Анна. Изгиб твоей верхней губы, припухлость нижней, даже то, как они выглядят, когда ты дуешься. Я люблю твой мягкий, манящий меня, рот.

Его шепот хриплый и тягучий будто мед. От этого звука мне становится жарко, а на коже выступает пот. Мои руки скользят по отяжелевшей, мучительно ноющей груди, останавливаясь на уровне сердца. Я прижимаю их к ребрам, словно пытаясь удержать сердце в груди.

- Но ты не позволяешь мне тебя поцеловать, - говорит Дрю в полнейшей темноте. - Почему ты не позволяешь мне этого, Анна?

Я не могу дышать.

- Почему, Анна?

- Это слишком, - выдавливаю я.

- Не тогда, когда я хочу все,- он говорит это так искренне и властно, так уверено. - И я хочу все это с тобой, Анна.

Думаю, сейчас он произносит мое имя, так как знает об эффекте, который оно на меня производит. Должно быть так и есть, иначе он не произносил бы его как нечто очень важное, нечто большее, нежели просто мое имя, раз за разом. Он произносит его с благоговением. Со скрытым намерением.