Успокоив ребенка, родители о чем-то заговорили между собой. Беседа была не из приятных. Судя по яростным взглядам, которыми они обменивались, по их нахмуренным лицам и недовольным жестам, у них произошла размолвка.

Они уже не замечали ребенка, на которого только что изливали потоки любви и ласки, ссора разгоралась. Пожалуй, лучше здесь не задерживаться, подумал Зелим в первый раз с тех пор, как увидел диковинных путников. Если кто-то из этой парочки — или, не дай бог, оба — выйдет из себя, страшно подумать, к чему это может привести. Но несмотря на свой страх, Зелим не мог отвести глаз от сцены, которая разыгрывалась перед ним. Он сознавал, что, как бы ни было опасно оставаться и наблюдать за их ссорой, это ничто по сравнению с горечью, которую ему придется испытать, если он покинет место действия. Вряд ли мир еще раз будет столь благосклонен и снова откроет ему подобное зрелище. То, что он смог полюбоваться этими людьми, — счастье, дарованное ему не по заслугам. Если он, гонимый страхом, поспешит прочь, значит, он ничтожный глупец, и ему нечего трястись за свою жалкую жизнь. Значит, он заслуживает смерти, и подарок судьбы, достойный лишь храбреца, был напрасным. Нет, Зелим покажет судьбе, на что он способен, и не упустит своего случая. Какая, бы опасность ему ни грозила, он не двинется с места и будет смотреть во все глаза, об увиденном он расскажет детям, а те, когда придет пора, расскажут детям своих детей.

Но не успели все эти мысли пронестись у него в голове, как ссора улеглась так же внезапно, как и началась. И тут Зелим пожалел, что вовремя не унес ноги. Женщина вновь занялась ребенком, а ее супруг, во время ссоры стоявший к юноше спиной, бросил взгляд через плечо, увидел Зелима и поманил его.

Зелим не двинулся. Ноги отказывались служить ему, а все его внутренности трепетали, он прилагал героические усилия, чтобы не намочить штаны. Он вдруг перестал думать о том, что расскажет своим детям. Все, что он хотел, — чтобы песок под ногами расступился и скрыл его в прохладной темноте, там, где его не отыщет взгляд этого человека. Тем временем женщина усугубила положение, обнажив грудь и дав ее ребенку. Ее грудь была роскошной, пышной, восхитительной. Зелим понимал, что пожирать похотливым взглядом женщину на глазах мужа, по меньшей мере, неразумно, но ничего не мог с собой поделать.

Мужчина вновь поманил пальцем Зелима и на этот раз окликнул его.

— Подойди, рыбак, — произнес он негромко, но Зелиму показалось, будто этот приказ прозвучал над самым его ухом. — Не бойся, — ободрил мужчина.

— Не могу, — пролепетал Зелим, так как ноги его по-прежнему не желали подчиняться.

Но прежде чем слова эти сорвались с губ юноши, его тело откликнулось на призыв незнакомца. Мускулы, несколько мгновений назад непокорные и непослушные, сами понесли его, не дожидаясь, пока сознание Зелима отдаст им распоряжение. Мужчина удовлетворенно улыбнулся, наблюдая за этим доказательством могущества своей воли, и, несмотря на весь свой трепет, Зелим улыбнулся в ответ. Должно быть, прочие рыбаки, если они до сих пор наблюдают за ним, восхищаются его смелостью, подумал юноша.

Женщина, устроив ребенка у груди, тоже не сводила глаз с Зелима, хотя в отличие от мужчины взгляд ее был далеко не приветливым. Зелим мог лишь догадываться о том, какое сияние исходит от ее лица, когда она пребывает в хорошем настроении. Даже сейчас, когда что-то тревожило ее, сияние это казалось ослепительным.

Примерно в шести шагах от супругов Зелим остановился, хотя мужчина не приказывал ему поступить так.

— Как тебя зовут, рыбак? — осведомился незнакомец.

Прежде чем Зелим успел ответить, вмешалась женщина.

— Я не собираюсь называть его именем, пригодным лишь для рыбака, — заявила она.

— Лучше носить имя рыбака, чем вовсе не иметь имени, — возразил ее муж.

— Нет, — отрезала женщина. — Ему нужно имя воина. А другое ему не подходит.

— Но возможно, он не станет воином.

— Рыбаком он точно не станет, — упорствовала женщина.

Мужчина пожал плечами. Во время этой перепалки улыбка, игравшая на его лице, погасла, женщина явно выводила его из терпения.

— Назови же свое имя, — обратилась она к Зелиму.

— Зелим.

— Теперь ты понял? — Она перевела взгляд на мужа. — Зелим! Неужели мы назовем наше дитя Зелимом?

Мужчина посмотрел вниз, на ребенка, с упоением сосущего материнскую грудь.

— Пока что мы не можем сказать, какой удел его ожидает, — изрек он и вновь обратился к Зелиму. — Твое имя приносит тебе счастье?

— Счастье? — переспросил недоумевающий Зелим.

— Он хочет знать, пользуешься ли ты успехом у женщин, — пояснила женщина.

— Это очень важное обстоятельство, — кивнул головой мужчина. — Если имя приносит удачу и успех у женщин, мальчик будет нам за него благодарен. — Он пристально посмотрел на Зелима.

— Ты удачливый человек?

— Я бы так не сказал, — пробормотал юноша.

— А как насчет женщин?

— Я был женат на своей двоюродной сестре. Она недавно умерла.

— В таком браке нет ничего позорного. Мой брат женился на своей сводной сестре, и я не знаю более счастливой пары.

Сказав это, мужчина бросил беглый взгляд на жену, однако она массировала грудь, чтобы усилить приток молока, и была всецело поглощена этим занятием.

— Но, насколько я понимаю, моя жена желает большего. Не сочти это за обиду, дружище. Зелим — замечательное имя. Тебе нечего его стыдиться.

— Значит, я могу идти?

Мужчина пожал плечами.

— Наверное, тебе пора ловить рыбу, не так ли?

— По правде говоря, я ненавижу ловить рыбу, — заявил Зелим, сам себе удивляясь, он никому не решался признаться в этом, а тут вдруг открыл душу двум незнакомцам. — Все люди в Атве говорят только об этой проклятой рыбе и ни о чем другом.

Женщина, до сих пор нежно глядевшая на свое безымянное дитя, вскинула глаза.

— В Атве? — переспросила она.

— Да. Атва — так называется...

— Ваша деревня, — перебила она. — Да, я поняла. — И она несколько раз повторила это слово, будто пробуя его на вкус. — Ат. Ва. Ат. Ва.

Потом она заметила, обращаясь к своему супругу:

— Это имя звучит просто и красиво. Ты не сможешь его испортить. Не сможешь использовать его в своих играх. Теперь настал черед мужчины удивляться.

— Ты хочешь назвать нашего сына в честь какой-то рыбачьей деревушки? — недоуменно спросил он.

— Никто никогда не узнает, откуда взялось это имя, — возразила женщина. — Мне нравится, как оно звучит, и это важнее всего. Посмотри, мальчику тоже нравится. Он улыбается.

— Он улыбается, потому что сосет твою грудь, — пробурчал мужчина. — На его месте я бы тоже улыбался.

Зелим не смог удержаться от смеха. Ему казалось чрезвычайно забавным, что эти двое, создания во всех отношениях поразительные, препираются друг с другом, словно самые обыкновенные муж и жена.

— Но если тебе так уж захотелось назвать его Атва, я не буду противиться твоему желанию, жена, — заявил мужчина. — Поступай по-своему.

— Ты сам знаешь, мне лучше не перечить, — кивнула женщина.

— Видишь, как она со мной обращается? — спросил мужчина, поворачиваясь к Зелиму. — Я выполняю все ее желания, а она даже не дает себе труда поблагодарить меня.

Легкая улыбка тронула его губы, когда он произносил эти слова, он явно был рад, что споры насчет имени окончены.

— Ну, Зелим, благодарю тебя за помощь.

— Мы все благодарны тебе, — подала голос женщина. — И особенно Атва. Мы желаем тебе счастливой жизни, богатства и удачи.

— Спасибо, — пробормотал Зелим.

— А теперь извини, нам придется расстаться, — произнес мужчина. — Мы должны окрестить ребенка.

После того как необычайное семейство побывало на побережье поблизости от Атвы, жизнь Зелима изменилась.

Юноша оказался в центре внимания, расспросам не было конца. Сначала старый Кекмет выпытал у него все о разговоре с путниками, потом настал черед жителей деревни. И на все вопросы Зелим отвечал лишь правду, простодушно и без утайки. И все же в глубине души он чувствовал, что правда заключается отнюдь не в нескольких фразах, которыми он обменялся с удивительными супругами во время достопамятной встречи на берегу. В присутствии этой пары он ощущал нечто чудесное, невыразимое словами, запас которых у него был весьма скуден. Да, по правде говоря, он и не стремился облечь свои ощущения в слова. Пережитое принадлежало только ему, и он вовсе не горел желанием поделиться с любопытными. Единственным человеком, от которого он не утаил бы ничего, был его покойный отец. Конечно, старый Зелим сумел бы его понять, он подсказал бы сыну нужные слова, а если слов этих оказалось бы недостаточно, кивнул бы головой и произнес: «То же самое случилось со мной в Самарканде». Так он обычно отвечал на все рассказы о диковинных и невероятных событиях. «То же самое случилось со мной в Самарканде...»