Ричард согласно кивнул. Последний их ночной разговор был еще свеж в его памяти. Король испытующе взглянул на него.

— Если ты рад, что заполучил девчонку, то дай тебе бог, чтобы счастье твое длилось долго. Я буду молиться за то, чтобы не вышло так, что я оказал тебе дурную услугу, давая согласие на этот брак. Часто бывает, что мужчина слепнет от любви.

— У вас не будет повода для раскаяния, Ваше Величество. — Ричард улыбнулся. — Вы сделали меня счастливейшим человеком на свете.

Эдуард склонился над лукой седла и ласково потрепал Ричарда по плечу. Такое открытое проявление теплых чувств было редкостным для короля.

— Мне незачем повторять, что Элеонор и я будем опечалены твоим отсутствием при дворе. Но впереди у нас встреча в Шрусбери, а там, дай бог, может быть, мы и нанесем визит в Гуинлин. Езжай туда с богом, Ричард, и не слишком доверяй этим уэльсцам.

День быстро клонился к вечеру. Сумерки окутывали серебристым покрывалом острые зазубрины береговых утесов и морскую гладь. Легкий ветерок исправно подгонял «Сокол» весь путь, и вот наконец корабль, слегка накренившись, влетел в гавань, н загремела якорная цепь. Элен, стоя на палубе, поплотнее завернулась в плащ, который Ричард набросил ей на плечи. После солнечного морского простора, в тени, отбрасываемой скалами, ей стало зябко. Ричард готовил своих людей к высадке. Впервые за весь день она оказалась в одиночестве, и Оуэн осмелился подойти к ней и заговорить:

— Довольна ли ты своим выбором? Стала женой англичанина, убившего Эниона? Какая же у тебя короткая память!

Удар был болезненным из-за своей неожиданности. Элен считала, что Оуэн поймет, в какое положение она попала, и не станет ее упрекать.

— Выбор? Какой у меня был выбор? Эдуард сказал — или Ричард Бассет, или де Визи. Выбора не было.

— Тот поцелуй в Амберли решил твой выбор, — с осуждением сказал Оуэн. — И ты выглядишь довольной, как курица, которую покрыл петушок. Кажется, англичанин может побеждать не только мечом…

Щеки Элен вспыхнули от стыда. Она и впрямь вела себя глупо, не скрывая от посторонних глаз своего ново-обретенного счастья. Очевидно, это раздражало Оуэна. Она отвела взгляд, посмотрела на горные громады, нависшие над уэльским поселением. По гребню гор, заслоняя небо, будто каменный занавес, змеилась стена со множеством башен — твердыня Гуинлин, суровое напоминание об английском могуществе.

— Я не забыла Эниона и об остальных павших тоже храню память, — мягко возразила Элен. — Я вяжу построенные англичанами замки на землях, принадлежащих древним уэльским родам. Я вижу, как уэльсцы украдкой по ночам подбирают английские объедки, чтобы спасти своих детей от голодной смерти. И я знаю, что супруг ной — один из тех, кто принес беду и разорение в Уэльс. И это гложет меня, Оуэн, и в душе моей неизлечимая рана. Но Ричард не такой, как другие. Он хотя бы честен с нами…

Оуэн упрямо мотнул головой:

— И справедлив… и, может быть, желает нам добра. Я знаю наперед, что ты скажешь, и могу согласиться с тобой. Но он — солдат и, пока не исполнит свой солдатский долг до конца, не будет знать покоя. Не спрашивай, как я узнал, но я знаю наверняка — он поклялся схватить Уэльского Лиса и выдать королю.

— Я ему не позволю!

— Не преувеличивай свою власть над ним, Элен! — предостерег ее Оуэн. — Долг для него превыше всего. Поэтому даже мы почитаем его, хоть он и враг нам. Он таков, и его не переделаешь. Не вздумай пытаться управлять им — ты себе навредишь и мне не поможешь.

От внезапной догадки у Элен похолодело сердце.

— Оуэн… ты не будешь… покушаться на его жизнь?

— Нет, Элен, его я не трону. Даже ради собственного спасения. Хоть и горько мне при мысли, что он завладел тем, что должно было принадлежать Эниону, но за его любовь и заботу о тебе я ему благодарен.

Ричард прокричал с кормы:

— Собирай своих людей, Оуэн! Готовь к высадке! Оуэн вздрогнул, заторопился.

— Подумай о том, что я сказал, и реши, кто ты — Элен из Тайви или леди Бассет. Существовать в двух лицах ты не можешь.

— А не разорвать ли тебе меня пополам? — печально спросила она.

— Нет. Я избавлю тебя от такой участи. Только сразу реши, с кем тебе лучше быть, я тебя пойму и больше не скажу ни слова.

Он ушел на корму, но тихие его слова все звучали как эхо в ее ушах. «Реши, кто ты… не медли, реши сейчас…»

Против любви Ричарда, его объятий, поцелуев, его улыбки и голоса у нее не было защиты. Прошлой ночью она отдала ему всю себя, но ей хотелось дать ему еще больше…

Она почувствовала, что он стоит рядом, хотя и не слышала его шагов.

Элен повернулась к нему, и сумерки осветились их улыбками.

Он поднял ее на руки, перенес через борт и передал стоящим в лодке матросам.

— Доверяю вам свое сокровище. Не уроните и не обрызгайте. Если хоть капля попадет на миледи, не сносить вам головы.

Матросы и без такого грозного предупреждения готовы были принять столь драгоценный груз с величайшей бережностью.

Этой ночью в холле Гуинлина было много шума и много было выпито и съедено. Ричард и Элен, выслушивая бесчисленные тосты, ловили взгляды друг друга, и когда она покидала уже не в меру развеселившееся общество, то была уверена, что он вскоре последует за ней, отделавшись под каким-нибудь предлогом от застольных доброжелателей.

Для новобрачных была подготовлена самая роскошная спальня. Вещи Элен были перенесены из комнаты, где она коротала дни заключения, и сложены в громадный, богато украшенный резьбой и серебряным орнаментом сундук. Служанка помогла молодой госпоже раздеться и подала ей роскошный халат, подаренный английской королевой.

Отпустив служанку, Элен подошла к окну. За стенами Гуинлина горные пики искрились в лунном свете.

Она легла грудью на подоконник, упершись подбородком в шершавый каменный край стрельчатого окна. Далеко внизу во мраке монотонно бился о скалы прибой. Великим терпением обладало море, безуспешно вгрызаясь в берег. Но у моря впереди вечность, а у Элен — только короткая жизнь.

Руки Ричарда опустились ей на плечи, а губы коснулись волос. Она зажмурилась от такой неожиданной ласки. Переход из одного мира в другой, от печальных раздумий в мир наслаждения был стремительным. Она позволила оторвать себя от окна, перенести на постель, распахнуть полы ее халата.

— Как же долго длился этот пир! Зная, что ты ждешь меня здесь, я не мог проглотить ни куска.

— Ты голоден? — спросила она с улыбкой.

— Голоден? — переспросил он. — А ты как думаешь? Я изголодался по тебе.

Он заключил ее груди в свои ладони, любуясь их нежностью и округлостью, а ее всю пронзила дрожь — от отвердевших сосков до кончиков пальцев ног.

Элен откинула голову, глядя на него затуманенным взором.

— Стоит тебе коснуться меня, как я тут же забываю обо всем, что нас разделяет.

Ричард мгновенно напрягся.

— Опять ты за свое?

Элен решительно качнула головой:

— Нет-нет. Того, что было, уже не будет. Никогда.

— Но ты хотела мне что-то сказать, — настаивал Ричард.

— Пустяки. Забудь об этом.

— И все же, Элен. Что тебе не дает покоя?

— Мертвые тела… моего отца, брата… Как с ними обошлись?

Он понял, что она имела в виду.

— На поле боя не было никакого варварства, о каком тебе, не сомневаюсь, напели в уши. Эдуард разрешил похоронить убитых врагов по христианскому обряду. Тело Луэллина, а также твоего отца, брата и всех остальных знатных уэльсцев отвезли в Гуимское аббатство. Это тихое место в красивой долине. Если ты пожелаешь, мы съездим туда.

Элен кивнула и отдала себя во власть его ласкающих рук. Объятия его были вдвойне сладостны. Она обрела в муже не только страстного любовника, но и друга, с которым могла поделиться своими печалями.

— А еще я хочу… домой, — прошептала она жалобно, почти по-детски. — Домой, в Тайвн.

— Да, и туда мы тоже заглянем. Но сперва я должен узнать, осталось ли там хоть что-то… где можно остановиться. Мы поедем туда весной.