Элен поглядела на спящего Ричарда и тут же отвела взгляд, так как ее потянуло прикоснуться к нему. Это было бы невинное прикосновение, но все равно лучше ей удалиться сейчас, убежать, скрыться в своей отдаленной комнате прежде, чем он проснется. Так она и сделала.
Охранник, стороживший всю ночь пустую спальню встретил ее с понимающей ухмылкой. Ему было приказано стеречь узницу, но узница отсутствовала всю ночь и провела ее как стало ему известно, в покоях господина… Элен напустила на себя строгий вид и прошла к себе.
Несчастная девушка все еще спала на ее кровати после принятых снадобий. Ощутив зверский голод. Элен поспешила вниз в холл, где воинство Ричарда вкушало поздний завтрак после проведенной в тревоге ночи. К своему удивлению. Элен увидела там Оуэна. Правда, он сидел в одиночестве в углу, поодаль от всех, но на стол перед ним поставили мед и свежий хлеб, как будто узник был на равных с людьми Ричарда.
Когда Элен подсела к нему, никто не обратил на это внимания.
Первым дедом Оуэн спросил, оправилась ли девчонка. Откуда он знает о событиях прошедшей ночи? Неужели новости просачиваются к нему В подземелье сквозь каменные своды? Элен не очень-то понимала, что происходит в замке.
— Наверное, некоторые скажут, что ей повезло, раз ее не замучила до смерти.
Выслушав ответ Элен, Оуэн сжал пальцами столешницу с такой силой, что они побелели.
— Жертв будет еще предостаточно. — Произнес он, — Не обольщай себя, Элен. Люди Кента и люди де Виза все на одно лицо. Насилие повторится. И я боюсь, что твое высокое происхождение не убережет тебя, Элен. Вот поэтому я решил о тебе позаботиться.
Из складок туники он извлек небольшой кинжал и украдкой показал его Элен. К счастью трое солдат, угощавшиеся поблизости пенистым элем, ничего не заметили.
— Господи помилуй, да ты совсем спятил, Оуэн. — Элен с испугом оглянулась по сторонам. Ведь даже если Оуэна на некоторое время выпустили из темницы, за ним кому-нибудь поручено неусыпно следить. — Если у тебя найдут оружие, то убьют на месте. И я уже больше не смогу умолить Ричарда пощадить тебя.
— Если даже у нас есть один шанс на успех, его нельзя упустить, — мрачно пробормотал Оуэн.
Он всадил кинжал вместе с рукоятью в ломоть мягкого хлеба, так что тот совсем скрылся в нем.
— Как ты считаешь, — спросил он — эта игрушка способна убить? Ты ведь знаешь место, куда надо всадить оружие, чтобы смерть наступила наверняка?
Элен поспешным движением передвинула хлебный ломоть к себе поближе, поднесла ко рту. Тем временем оружие выскользнуло ей на подол ибо, и она сжала его между колен.
У Оуэна фанатично заблестели глаза.
— Будем молиться, что оно тебе не понадобится, — сказал он. — Но если они… переступят предел… я не хотел бы, чтобы тебя ждала участь той девчонки…
— Об этом, Оуэн, можешь не тревожиться, я слишком ценный товар, чтобы кто-то осмелился его попортить. И, кроме того, у меня есть верный способ избежать опасности.
Оуэн в удивлении поднял брови.
— Да-да, Оуэн! Помимо королевской, есть на земле еще одна власть — это власть церкви. Даже Эдуард ей подчиняется. В крайнем случае я обращусь к церковным властям.
— Зря ты, Элен, на это надеешься. — Он вновь вскипел злобой. — Все святыни давно попраны, в все куплено. Справедливости нет ни на земле, на па небесах!
Быстро покончив с едой, они холодно расстались. У каждого В Душе была СВОЯ ноша.
Жанна Бассет старательно втирала в израненную спину своего сынка целебную мазь.
— Твое брат — чудовище! Я уверена, что он так унизил тебя из зависти. Он завидует тому, что ты приобрел влияние на барона Равенсгейта.
При виде того, что сотворили с ее сыном, она от гнева до крови искусала свои полные чувственные губы.
— Призываю Господа свидетелем, что мы отплатим сторицей за учиненные им зверства.
Филипп корчился от боли и стонал, когда сильные, заботливые материнские руки врачевали его тело.
— Заткнись, женщина, сгинь с глаз моих! — кричал он на мать. — И не суйся в мужские дела! Я сделал глупость, попав в эту переделку… Он тоже поступил по-глупому, но мы с ним сами разберемся между собой.
Стук в дверь избавил Филиппа от чересчур усердного материнского лечения. Она на мгновение выпучила сына из рук, он воспользовался этим, вскочил и чуть не столкнулся лоб в лоб с бароном Равенсгейтом.
Филипп оторопел. Ему было неловко, что могущественный вельможа застал его в такой момент.
— Оставь нас, мать! — справившись с растерянностью, приказал Филипп.
Жанна после некоторого колебания присела в почтительном реверансе, а потом с достоинством удалилась. Де Визи бесцеремонно развалился в кресле.
— Да, мой юный друг, Ричард обошелся с тобой не по-братски, — сделал заключение барон, мельком взглянув на спину Филиппа.
Тот поспешил усесться на стул, но прикосновение к деревянной спинке причинило ему дополнительные страдания.
— Во многом я виню себя, — спокойно продолжал де Визи. — Будь я там на месте, прошлую ночь, то не допустил бы подобного самоуправства.
— Он мерзкий ублюдок! — воскликнул Филипп. — Я знал, что он когда-нибудь до меня доберется. Всю жизнь ему хотелось унизить меня и растоптать. Но поверьте, милорд, если он хоть раз еще коснется меня, я перережу ему горло.
— Да, это превосходная мысль. Но есть одно маленькое препятствие — твой брат дьявольски хорошо владеет мечом.
— Уж не думаете ли вы, что я его боюсь? — вскричал Филипп. — Мне стоит лишь немного хюпракт.
— Да, конечно, — поспешил успокоить юнца де Визи. — Я еще не встречал молодого рыцаря, который бы так быстро, как ты, овладевал мастерством фехтования. Но, впрочем, есть и другие способы преподать ему урок. И без всякого вреда для себя. Учти, Эдуарду вряд ли понравится, если ты прикончишь своего брата.
Де Визи хитро улыбнулся и продолжил:
— Вот если лишить его чести и поста, который он сейчас занимает, и всех надежд на продвижение по службе, то разве это не будет истинным отмщением? У меня есть все основания догадываться, что наш любезный Ричард задумал жениться на очень знатной наследнице. Она ему более по вкусу, чем Алисия де Борг, и он может этого добиться, хотя совместно мы могли бы разрушить его планы.
Мгновенно забыв про жуткую боль в спине, Филипп навострил уши.
— Вижу, что ты с лету подхватил мою мысль, — благодушно заметил де Визи. — Молодец! Если мы объединим наши умные головы, то, возможно, найдем на твоего братца управу.
Филипп хоть и был еще зеленым юнцом, но все же обладал достаточной проницательностью. Его покоробило коварство барона. Сразиться с братом в рыцарском поединке — это одно, а вот участвовать в заговоре против него — это уже нечто постыдное. Свою ущемленную гордость Филипп не хотел отстаивать путем интриг.
— Не стоит вам вмешиваться в наши дела, милорд. Мы разберемся сами, по-мужски.
— Красиво сказано! Но поверь, что я буду счастлив помочь тебе во всем. Мне давно хочется ткнуть этого наглого шакала мордой в грязь. Он выскочка, и этим меня раздражает. У твоего брата есть слабости, как и у всех людей. Он во что бы то ни стало хочет оставить след в истории — править Гуиннедом и превратить его в земной рай. Мечта глупца! Долго он не удержится и очутится в грязной канаве. Надо лишь чуть-чуть подтолкнуть его. Ты поможешь мне это сделать, Филипп, когда придет время?
— Да… но… — замялся Филипп.
— Вот и хорошо. Мы с тобой, как мне кажется, отлично поладим. — Де Визи потрепал его по плечу. — Ричард тебя недооценивал и скоро в этом раскается.
Настороженно оглядываясь, Элен украдкой проскользнула в замковую церковь. Навстречу ей выступил из-за алтаря мужчин, облаченный в черную рясу. Она опустилась перед нвм на колени.
— Не вы ли отец Эдмунд из Ленсфорда?
Священник с важностью кивнул.
— Я Элен. Элен Тайви. Выслушайте меня, святой отец…
— Конечно, дитя мое. В чем дело?
Элен вглядывалась в темную фигуру. Лица она не могла разглядеть, видны были лишь пухлые белые руки, сложенные на груди, ни золотой крест, поблескивающий на черной рясе.
