Чувствуя себя идиотом, Брес решил все-таки придать их разговору капельку «обычности»:

— Как дела, мисс Атолл?

— А… отлично. Да. Лучше всех. — Поспешно пробормотала она, беспокойно поправляя сумку через плечо. Он заставляет ее нервничать, но, очевидно, это волнение далеко не чувственное.

— Вы больше к нам не заходите.

Кажется, Айрис не ожидала, что их разговор зайдет в такую сугубо личную гавань.

— Я… Миранда сказала мне, что она… уехала к родителям.

Серьезно? Окей, в таком случае другой вопрос: почему бы тебе не прийти лично ко мне? Сегодня. Прямо сейчас… хотя к черту дом, подойдет любой изолированный закоулок.

— Знаете, я себя не очень… хорошо чувствую, поэтому…

Она намеревалась сбежать от него. Снова оставить за своей спиной. И потому нужно было найти те слова, которые заставили бы ее добровольно остаться и в то же время не выставили его озабоченным кобелем.

— На самом деле я хотел поговорить с вами по поводу курса своих лекций. — Несмотря на бессмысленность разговора, Брес принял важный, серьезный вид. И Айрис поверила, внимательно слушая. — Так как вы перевелись к нам совсем недавно, мне нужно познакомиться с вашим… уровнем знаний, скажем так.

— Да, конечно.

Да. Конечно. Боги, он спит? Сколько веков он ждал этих слов от этой женщины? А если он сейчас попросит ее распустить волосы?

— Вы не могли бы… — Скажи он ей «встретиться со мной», и она совершенно точно сегодня же соберет свои вещи и сядет на ближайший рейс. Потому: — …написать небольшой реферат? Допустим, о любом поэте девятнадцатого века.

— Хорошо.

Черт возьми! Еще одно «хорошо» или «да» в исполнении ее голоса, и он наплюет на свидетелей. Свидетели, дьявол! С каких пор ему стало до них дело?!

— После лекции мы обсудим вашу работу.

— Я все сделаю. — Кивнула она охотно, кажется, уже зная имя лирика, о котором настрочит с десяток страниц. Она воодушевилась, зажглась, выглядя просто божественно. — До… до встречи, профессор Эохайд.

Брес не сдержал улыбки. И когда она, увидев это движение его губ, поспешила удалиться, мужчина еще долго стоял на месте, смотря ей вслед. Как там сказал старина Гарсия Маркес? Если любишь — отпусти…

Уже в который раз.

В знаменательный день — день рождения старшего брата — Каролайн непозволительно долго задержалась в университетской библиотеке. Странное желание сделать из пустякового реферата долбанную докторскую диссертацию мучило ее всю неделю, заставляя думать лишь о своей работе. Точнее, о профессоре Эохайде. Конечно же о нем.

Вот уже которые сутки подряд она ложится на ночь с тошнотворным чувством осознания собственной глупости: ей хочется поразить его. Для этого она надевает, как ей кажется, лучшее из своего гардероба. Для этого выискивает в недрах своего воображения фразы, которые бы лучше, точнее и в то же время не примитивно отобразили ее мысль. Чтобы профессор в итоге понял, что она не такая заикающаяся дура, какой предстала перед ним в первую встречу. И во вторую. И во все последующие, что уж тут скрывать.

И лишь засыпая, Кэри понимала, как бестолково рассчитывать на свою победу. Поразить кого-то вроде него? В виду своей профессии он окружен сотней куда более образованных и умных людей. Кроме того, он каким-то образом сколотил состояние, которому мог бы позавидовать и Билл Гейтс. Так чем его поразить? Красотой? Даже если бы такая была в наличии, Каролайн все равно опоздала — мужчина был счастливо женат.

Вот и теперь, поставив в реферате последнюю точку, Кэри затосковала. И только каким-то чудом ей удалось сохранить спокойствие настолько, чтобы не порвать свежеотпечатанные листы к чертовой матери. Какая глупость, думалось ей, какое убожество.

Спускаясь в ревущее метро, она написала Чейзу смс: извинение, что не успела к назначенному времени, и вопрос о марке вина, которое он предпочитает. Брат не ответил, потому пришлось ломать голову себе и консультанту, потеряв в местом супермаркете еще полчаса.

Но как вскоре выяснилось, спешила она напрасно.

Поднимаясь по лестнице в квартиру, так привычно именуемую ей «дом», Каролайн уже почувствовала неладное. Соседка, стоящая на лестничной площадке подтвердила эти опасения.

— Сколько можно, а?! — Заверещала она, подлетая к Кэри. — Если немедленно не сделаете тише, я вызову полицию!

Девушка неуклюже извинилась, поспешив открыть ключом дверь, за которой грохотала разрывающая череп музыка. Оказавшись за порогом, Кэри растерянно осмотрелась. Должно быть она ошиблась этажом? Может, целым домом? Ведь тот Содом и Гомора, которые сейчас развернулись перед ней, не могли внепланово сойти со страниц Библии и получить живое воплощение в их с братом квартире.

Прижавшись спиной к двери, Каролайн широко-распахнутыми следила за тем, как незнакомые ей парни и девушки активно занимаются разрушением иллюзии дружного семейного гнезда, которую создал Чейз. Несколько человек в пьяном угаре танцевали на заляпанном вином и… черт возьми, блевотиной ковре. Какая-то особо прыткая девица взгромоздилась на стол и теперь пыталась справиться с застежкой бюстгальтера. Некоторые поглощали абсент литрами, пытаясь переспорить друг друга в вечном конфликте «у кого член длиннее»… ох, дьявол, кто-то решил, что может доказать свою правоту и без выпивки.

Торопливо направляясь в сторону кухни, Кэри была вынуждена сбежать и оттуда: какая-то парочка решила, что стол, за которым она некогда ела, подойдет как нельзя лучше для животного доказательства их страсти.

Этот ад, который не привиделся бы даже Иерониму Босху, коснулся и ее комнаты: ведь там была чертова кровать! О, ее кровать…

Добежав до спальни Чейза, Кэри не стала затруднять себя вежливыми стуками. Конечно, она выбрала не самое лучшее время для призыва совести брата. В окружении лучших друзей и наркотического дыма, Чейз дегустировал марихуану. Так что да, неудивительно, что до марки вина ему не было никакого дела. Собственно, ему не было дела ни до чего в тот момент: остекленевшие, бессознательные глаза смотрели с прищуром в пустоту.

Сколько жестоких ругательств и режущих обвинений уже готовы были обрести словесную форму. И все же Кэри разглядывала своего падшего, заблудшего старшего брата молча. И если бы Чейз был в состоянии оценивать реальность, этому безмолвию своей сестры он предпочел бы анафему из рук самого Папы.

Выходя за территорию этого пандемония, Кэри мягко закрыла дверь и прошла обратно к лестнице.

— Эй! Не слышишь, что ли! Говорю: полицию вызову! — Угрожала соседка, потрясая в воздухе указующим перстом.

— Вызывайте. — Безразлично ответила Каролайн, словно давая женщине на это свое благословение.

И та унеслась, не оставляя альтернативы: вызовет.

С этими часами явно что-то не так. Минутная стрелка на них едва двигалась. Что говорить о часовой. Каролайн отказывалась верить, что бездна угрызений совести и жгучей обиды с легкостью уместилась в какие-то жалкие полчаса.

— Еще кофе? — Предложила подошедшая к столику официантка и Кэри кивнула.

Кофе? Почему бы и нет. Ведь все указывает на то, что нынешняя ночка у нее будет бессонной. И вот, добивая свою третью чашку, Кэри проверила наличность… едва ли ей хватит на четвертую. Хотя, к черту это! жгучая горечь, приправленная сахаром уже успела ей опротиветь. И потому, когда услужливая девушка повторила свой вопрос, Каролайн ответила отрицательно. Помучила салфетку еще в течение нескольких минут. Оставила деньги с учетом чаевых. И вышла под нахмуренное, ночное небо.

Странное стечение обстоятельств: Кэри казалось, что волнение по поводу реферата (собственной несостоятельности), ей поможет развеять предстоящий праздник. Она предвкушала тихие посиделки… Чейз мог свободно пригласить своих друзей, они бы выпили, поболтали, посмотрели какую-нибудь глуповатую комедию… следуя такому сценарию проходили дни рождения у Каролайн, потому она не думала, что кому-то необходимо мешать этот святой для каждого человека праздник с грязью. Не могла поверить, что Чейз ни капли не жалеет о том, что этот день прошел именно так.