— Если виноват Дерфи, мы разберемся с ним позднее. А теперь — за работу, пока не загорелся лес!

Рабочие бросились за лопатами и топорами. Ченс повернулся к Дженне, и его лицо смягчилось. Он провел ладонью по ее щеке, тронул кончиками пальцев нежную кожу подбородка. В этом прикосновении они разделили все тревоги ночи; все чувства, что они испытали за последние несколько месяцев, многократно усилились. Они действительно стали партнерами и в радости, и в беде.

— Может, останешься здесь, с Муди, и поможешь ему? — мягко спросил Ченс. — Борьба с пожаром — не женское дело. Я не хочу, чтобы ты пострадала.

Дженна взяла его за руку, нахмурившись.

— Ты и вправду думаешь, что это сделал Дерфи?

На его лице резче обозначились скулы, Огонь плясал в глазах Ченса и был не просто отражением пламени, бушевавшего перед ними.

— По-моему, надо быть полным идиотом, чтобы совершить преступление, зная, что первым будут подозревать его.

— Кто бы это ни сделал, он не мог уйти далеко.

— Да, но вряд ли мы сумеем найти его или предъявить ему обвинения. Полагаю, этот мерзавец достаточно умен, чтобы замести следы. Я погружу в фургон трупы охранников и присоединюсь к остальным на пожаре.

Дженна смотрела ему вслед, пока Ченс не скрылся в темноте, а затем перевела взгляд на догорающие остатки моста. На дне каньона копошились люди, словно муравьи, отчаянно пытаясь сдержать огонь. Вся работа пропала даром. И деньги и время. Дженна по опыту знала, что все это можно преодолеть. Но можно ли пересилить отчаяние?

Когда рабочие сделали все, что могли, и огонь был укрощен, солнце поднялось уже высоко и все случившееся казалось просто ночным кошмаром. Единственным напоминанием о реальности были обугленные и дымящиеся бревна на дне каньона Росомахи. Утомленные люди дотащились до лагеря и выстроились в очередь за кофе и завтраком, приготовленным Муди с помощью Дженны.

Пока они ели, из города стали прибывать любопытные, желая узнать, что их разбудило. Вскоре появился журналист и долго беседовал с Ченсом, а затем помчался в Уоллас готовить сообщение. Пару часов спустя появились посыльные от бригады Айвса с сообщением, что еще три небольших моста сгорели дотла.

Рабочие лежали на траве или сидели, привалившись к деревьям, в утомленном и тягостном молчании. Эти мосты были построены в прямом смысле слова кровью и потом, а погибли за считанные часы. И в голове каждого крутился мучительный вопрос: «Если мы восстановим их, как знать, не повторится ли все снова?»

Днем в лагере появились Патерсон, Айвс и Лиман, подтверждая слова посыльных. Ченс пришел в ярость, видя, с каким спокойствием они оглядели дымящиеся развалины самого крупного из мостов, словно его уничтожению не следовало придавать значения.

— Тут уже ничего не спасти, — невозмутимо заметил Айвс.

Генри кивнул и повернулся к Лиману.

— Во сколько нам обошелся этот мост?

Лиман обладал потрясающей памятью и потому ответил мгновенно:

— На этот мост ушло шестьсот тысяч погонных футов древесины стоимостью тридцать тысяч долларов.

Генри повернулся к Ченсу, пронизывая его взглядом. Рабочие замолчали, прислушиваясь к разговору.

— Полагаю, ты понимаешь, что все это — только твоя вина, Кайлин. Тебе следовало оставить у моста не менее десяти охранников. Я предвидел, что такое может случиться, но распоряжаешься здесь ты вместе с Дженной. У меня нет желания подсказывать тебе, как вести дела.

Ченс спокойно выслушал колкости Генри и вновь сдержал желание заехать кулаком в его надменное лицо. Айвс и Лиман стояли рядом, всем своим видом выражая согласие с Патерсоном.

Когда все трое отправились пить кофе, Дженна положила ладонь на руку Ченса, чувствуя под пальцами напряженно перекатывающиеся мускулы.

— Что с ним стряслось? — спросила она, глядя вслед Генри. — Я его не узнаю.

— Бессильные жаждут власти, Дженна, вот и все. Генри поджидает удобного случая, чтобы вновь стать старшим инженером, и если такой случай представится, он его не упустит.

Плотно набитые животы и несколько часов сна под жарким июльским солнцем принесли усталым людям не отдых, а раздражение. Вскоре поползли слухи, что появилось много недовольных случившимся, и каждый считал своим долгом высказать свое мнение о виновниках.

Услышав шум, Ченс и Дженна вышли из палаток, за ними последовали Генри и два его приятеля. Рабочие собрались в круг, их лица были безобразно искажены гневом, покрыты копотью и пылью.

— Пора кончать с Дерфи! — выкрикивал Блейк Барлоу. — Будем играть по его правилам, взорвем его мосты и туннели!

Ченс прошел к рабочим. Как никем не замеченная тень, Дженна проскользнула к его палатке, взяла винчестер и вновь встала рядом с Ченсом. Едва заметным движением оружие перешло в его руки.

Ченс остро ощущал, что недовольство толпы угрожает взрывом. Он радовался преданности Дженны, но предпочел бы, чтобы она осталась в палатке. Одно неверное движение, и малейшее проявление страха или неуверенности могло стать последней каплей. Счастье еще, что ни у кого из рабочих не было оружия. Все оружие хранилось запертым в безопасном месте, ибо мужчины с сомнительным прошлым часто считали стрельбу единственным аргументом в спорах. Однако драку можно было затеять и с дубинами, и с камнями. Ченс тревожился не за себя, а за Дженну, и все же лучше всего было вести себя так, словно ничего не произошло.

В стороне расположились Айвс, Патерсон и Лиман, выжидающие, что будет дальше.

— Что станем делать, Кайлин? — насмешливо крикнул Барлоу. Его крик эхом повторило несколько голосов. — Мы не желаем строить эти чертовы мосты только для того, чтобы они снова сгорели! Дерфи должен поплатиться за это, и немедленно!

Неторопливым движением Ченс вогнал пулю в винчестер. Его зеленые глаза угрожающе потемнели, и в лагере внезапно воцарилась тишина.

— Мы не будем играть по таким правилам, Барлоу. Это дело закона, а не строителей. Все, что пострадало сегодня ночью, будет отстроено вновь. Если ты не желаешь участвовать в этом, можешь получить расчет.

Барлоу скрестил руки на впалой груди. Тощий низкорослый человек, он вряд ли представлял реальную угрозу, но славился на весь лагерь непоколебимым самомнением.

— Если хочешь, чтобы мы вновь строили все эти мосты и рисковали собственной шкурой, охраняя их, тебе придется повысить нам жалованье или найти себе других рабочих.

Толпа разразилась согласными криками, но Ченс заметил, что повышения платы требовали не все рабочие. Некоторые молчали, тревожно ожидая, кто выиграет борьбу. Большинству из них была нужна работа, им не хотелось уходить отсюда. Некоторые отошли от толпы и образовали группы в стороне, не желая связываться с бунтарями.

— Ты согласился работать за установленную плату, Барлоу. На прибавку можешь не рассчитывать.

Генри Патерсон выступил вперед.

— Знаешь, Кайлин, по-моему, Барлоу прав. Учитывая случившееся, мы должны предложить рабочим прибавку и серьезно обдумать возможность того, что завтра Дерфи может вновь взорвать мосты. Как мы можем спать спокойно, если Дерфи способен пристрелить любого из нас во сне? Эти люди рискуют жизнью и должны быть вознаграждены за это.

Сторонники Барлоу разразились криками. Те же, кто еще колебался, согласно кивали, надеясь, что им удастся отвоевать прибавку.

Патерсон повернулся к Лиману.

— Ты отвечаешь за кассу, Джеймс. Как думаешь, можно будет дать рабочим прибавку, учитывая, конечно, что недальновидность Кайлина обошлась компании во много тысяч долларов?

Взгляд Лимана стал непривычно твердым.

— Я должен поговорить с Соломоном, чтобы убедиться, желает ли он и теперь продолжать строительство, но, по-моему, мы можем повысить плату рабочим.

Удовлетворение промелькнуло на лицах Генри и его сторонников. Ченс знал, что Генри пытается поссорить его с рабочими и выбрал для этого лучший способ — подкуп, зная человеческую слабость.