Ченс плотно сжал губы, но Соломон увидел, как изменилось его лицо, глаза потемнели и прищурились.

Ченс поднялся.

— Мне казалось, в твоем возрасте люди становятся мудрее, Соломон. Дженна твоя внучка. Если тебе нет дела до ее безопасности, я тоже не стану думать об этом. Только помни, что в лагере ей будет труднее устоять против ласковых речей Патерсона.

Кайлин направился к двери.

— Я всегда был верен своему слову, Кайлин, — в этом можешь не сомневаться. И я надеюсь, ты будешь верен своему.

Ченс обернулся.

— О чем это ты?

— Ты заключил сделку с Дженной, обещая взять ее с собой в лагерь и научить делу. Я был рад этому. Дженне необходимо многое знать, иначе ее легко обведут вокруг пальца. И только ей самой решать, когда покончить с этим и вернуться в город. Сочувствую тебе, но я не стану звать ее сюда. Благодарю за предупреждение о Патерсоне. И о тебе самом.

Ченс взглянул на Соломона с вызовом, которого он не мог не заметить. Если бы не вина Ли в смерти отца, Ченсу нравился бы этот человек. Ченс постоянно помнил о его грязных делах и погубленных им людях, но Соломон заставлял людей повиноваться ему. Его не заботило, что думают о нем другие, а если и заботило, то Соломон не подавал виду. Он мог бы возглавить правительство, но предпочитал править народом и строить его будущее, оставаясь на своем месте.

— Помни одно, — добавил Соломон прежде, чем Ченс открыл дверь. — Дженна не отвечает за мои дела, так что не пытайся обвинить ее. И не заставляй ее платить за собственные страдания.

Почти так же говорила Ченсу Дженна. На пороге Ченс помедлил и взглянул на старика через плечо. Голубые глаза Соломона, такие же, как у Дженны, горели вызовом. Значит, Соломон понял, что между Ченсом и Дженной что-то происходит, но был достаточно умен, чтобы не сказать об этом вслух.

— Я выполню свою работу, потому что мне нужна эта дорога, — ответил Ченс. — Я покажу Дженне все, что ей понадобится видеть и знать. Но заставлять ее страдать? Боюсь, если она страдает, то в этом ты можешь обвинять только себя.

Соломон не ответил. Оба мужчины были слишком упрямы, чтобы признать свои слабости и ошибки. Ченс покинул комнату человека, который преследовал его всю жизнь. Но Соломон Ли и не надеялся на победу.

Делани легко подхватил Лили с поваленного дерева и закружил ее, прежде чем поставить на ноги. Она сжала его широкие плечи и рассмеялась — этот звук в тихом лесу был таким же приятным, как мелодичное пение птиц. Несмотря на возраст, Делани волновался как мальчишка на первом свидании.

Он подхватил корзину одной рукой и другой притянул к себе Лили.

— Идем, дорогая. Сейчас я покажу тебе, какое место нашел.

Делани изо всех сил пытался держаться спокойно. Он не хотел выдать свою тайну — мучительный страх. От Соломона Лили вернулась задумчивой и печальной, и в таком настроении пребывала несколько дней. Все это время у Делани ныло сердце, он думал, что не перенесет этого. Он так боялся потерять ее, отдать Соломону Ли. Теперь он был уверен, что этого не случится.

— Это совсем рядом, — заверил Делани. — По-моему, это место просто создано для влюбленных.

Наконец деревья расступились, и перед ними оказался широкий, заросший травой луг с чистым ручьем. Над головой куполом поднималось лазурное небо — на нем не было ни облачка.

— О, какая прелесть, Бард! Как ты нашел это место?

— Сюда часто забредают охотники, — ответил Делани. — Но сегодня этот луг наш.

Они выбрали местечко у ручья, и Делани расстелил на траве красное одеяло. Лили уютно устроилась на нем и обняла Делани.

— Здесь и в самом деле чудесно, — удовлетворенно произнесла она. — Спасибо, что ты нашел время прийти сюда со мной.

— О, я бы приводил тебя сюда каждый день, если бы мог. Но если дождя не будет еще неделю, трава высохнет. Смотри, Лили, — показал Делани, — ручей обмелел почти наполовину.

Лили нахмурилась.

— Без дождя опять начнутся пожары, значит, строительство железной дороги задержится.

— Да, — согласился Делани. — Это меня не радует. Лучше бы Кили поскорее вернулся и помог мне. Я уже устал возить руду в Томпсон-Фоллс. Конечно, в компании Кили работа не будет казаться такой отвратительной.

Делани бросил на Лили влюбленный взгляд. Да, эта женщина дала ему понять, что такое боль, но с ней он был счастливее, чем когда-либо в жизни.

Он вглядывался в ее лицо, напоминающее лицо китайской фарфоровой статуэтки, когда-то принадлежавшей его матери, — хрупкое, тонкое, с нежной светлой кожей. В черных волосах Лили уже мелькали белые нити, у зеленых глаз появилось несколько морщинок, как и на лбу, но для Делани она едва ли выглядела на свои пятьдесят пять лет. Ее фигура еще сохранила стройность, глаза молодо блестели. Лили была старше Делани на несколько лет, но никто из них не помнил об этом, не помнили об этом и те, кто видел их со стороны.

Лили прикоснулась к его щеке, рассеянно погладила недавно подстриженную бороду. Делани не раз подумывал о том, чтобы сбрить ее, но боялся, что это не понравится Лили. Уже несколько лет назад он решил, что без бороды он перестает быть самим собой, а потому считал нелепым изменять привычке. Кроме того, без бороды он чувствовал бы себя раздетым.

Делани взял Лили за руку и поцеловал в ладонь, а затем прильнул к ее губам. Его желание немедленно вспыхнуло с новой силой, и он бережно уложил Лили на одеяло.

Они отдадутся любви здесь, как он хотел. Но он привел Лили сюда еще и потому, что хотел кое-что сказать ей. Его сердце колотилось все чаще. Он боялся, но не мог отступить и не высказать то, что хотел. Он не мог позволить Соломону Ли отнять у него свою любимую.

Вытянувшись на боку, Делани приподнялся на локте, не выпуская ее руку.

— Много лет я искал свою удачу, — произнес он. — Но ты еще не знаешь, что наконец-то я нашел ее — и совсем не в горах, — Делани взглянул в глаза Лили и поднес к губам ее руку. — Ты моя удача, Лили. Я нашел тебя.

Она лежала на одеяле, глядя на него. Слеза заблестела в уголке ее глаза и скатилась по щеке. Неужели она плакала от жалости к нему? Неважно. Ему следовало договорить.

— Я некрасив, — произнес Делани. — Моих богатств не хватит, чтобы наполнить карман. И потом, Лили, я никогда не смогу стать вторым Дьюком…

Внезапно волна разочарования окатила Барда изнутри, почти ошеломив его. Нет, она не выйдет за него! Глупо было даже мечтать об этом…

Он начал подниматься, но Лили удержала его за руку и потянула к себе.

— Что с тобой стряслось, Бард Делани? — Она улыбнулась. — К чему эти признания?

Лили оказалась сильнее, чем он думал, а может, просто он ослабел от отчаяния. Но так или иначе он не смог отстраниться.

— Скажи, зачем ты унижаешься, — потребовала она. — Если ты действительно так плох, как уверяешь, может, нам будет лучше расстаться?

Глаза Лили искрились лукавством, но такой угрозы было достаточно, чтобы заставить любого мужчину признаться в чем угодно — даже в чужих грехах.

— Да, ты предлагаешь крутую сделку. Не уверен, что ты не дьяволица. — Делани глубоко вздохнул, зная, что умрет сегодня же, если ей вздумается порвать с ним. — Но пусть так, я отдаю тебе свое сердце и прошу взамен твое. Я прошу тебя быть моей женой, Лили.

Улыбка на ее лице была самым очаровательным видением в жизни Делани. Лили обвила его шею руками и усмехнулась, целуя его в щеку и притягивая к себе.

— Наконец-то ты решил спасти мою честь…

Он недоверчиво приподнял густую бровь.

— Значит, ты согласна?

Лили поцеловала его в угол рта и зашептала:

— Не могу придумать ни единой причины, чтобы отказать.

— О Лили! — простонал Делани с облегчением, заключая ее в объятия. — Ты мое единственное сокровище. Ты знаешь, я не смогу жить без тебя…

Она испытующе взглянула ему в глаза.

— Я люблю тебя, Бард, позволь доказать это.

Скользнув руками ему под рубашку, Лили принялась ласкать его тело.