Замысел книги основан на реальных событиях, относящихся ко времени строительства первой железной дороги через горы Кердален на севере штата Айдахо.

В 1886 году появилось шесть планов постройки дорог в этом районе. Победил Д.С. Корбин, молодой предприниматель из Монтаны, получивший поддержку компании «Нортен Пасифик». 22 апреля 1886 года им была создана «Железнодорожная компания Кердалена».

Первую линию начали строить от принадлежащей «Нортен Пасифик» дороги на Хаусер-Джанкшен, в семи милях к западу от Рэтдрама, и провели ее через Пост-Фоллс к городу Кердален, до пристани. Вторая линия прошла через миссионерские земли к Уолласу. Вскоре началось строительство боковых веток, к работе подключились другие компании. В конце концов линии дороги были проложены по обоим берегам рек, проведены в каждый каньон, где разрабатывались рудники. Одна из наиболее трудных веток была закончена в 1890 году, таким образом полностью устранив необходимость перевозить руду по озеру.

Близ города Муллан в 1889–1890 годах действительно существовал мост особой конструкции. Во время снеговых обвалов в 1903 году он серьезно пострадал, а затем окончательно разрушился во время пожара в 1910 году. Вскоре его отстроили заново и использовали до тех пор, пока компания «Нортен Пасифик» не заменила его в 1963 году вантовым мостом.

Стремление описать сказочные богатства гор Кердален и вызов, который Биттеррутский хребет бросал и рудокопам и строителям, отражены в романе с максимально возможной точностью.

1870 год

Уличные фонари отбрасывали золотистые полосы на снег и лакированные черные бока ландо, бесцеремонно загородившего подъезд к доходному дому, каких много в Нью-Йорке. Ченс Кайлин шел, устало переступая озябшими ногами по тротуару, к изящному экипажу. На высоких козлах ландо восседал кучер, из-под тяжелой шубы с поднятым выше головы воротником разносился его гулкий храп.

Съежившись от пронизывающего декабрьского ветра, поглубже надвинув кепку на голову, семнадцатилетний Ченс бочком подступил к экипажу. Сквозь стекла, которые мороз расписал тонкими серебристыми узорами, Ченс попытался разглядеть экипаж изнутри, хотя плохо представлял, как он может выглядеть. Неужели там все и впрямь обито бархатом и кожей, отделано золотом и серебром? Когда-то Ченсу довелось послушать россказни о подобных экипажах.

Внезапно какая-то девочка прильнула лицом к окну ландо с другой стороны. От удивления Ченс испустил резкий вздох и попятился, едва не растянувшись на скользком снегу. Незнакомка нахмурилась, словно пытаясь что-то припомнить, и потерла стекло рукой в перчатке, однако от ее дыхания оно вновь запотело. Ченсу удалось только разглядеть, что у девочки огромные голубые глаза, печально сложенные пухлые губы и на ней надет капор с серым мехом, закрывающий лоб и подбородок.

Смущенный своим неожиданным вторжением, Ченс неловко улыбнулся и пожал плечами, бормоча извинения. Он ожидал, что незнакомка ответит ему, как сделала бы любая девчонка — высунет язык или даже позовет на помощь кучера, — но та только разочарованно посмотрела вслед Ченсу и тут же перевела взгляд на дом за его спиной. Еще секунда — и девочка скрылась в глубине огромного роскошного экипажа.

Кто привез ее сюда в такой поздний час да еще оставил ждать на улице, где к девочке могли пристать, а сама она отморозить ноги? У кого из обитателей этого грязного дома мог быть знакомый — владелец такого дорогого ландо?

Ченс повернулся и окинул взглядом дом, темные окна которого зияли, как пустые глазницы. Свет горел лишь в одном из окон — как обычно. Как всегда по ночам, мать ждала Ченса, оставив на столе зажженную лампу и занимаясь шитьем. С тех пор как Ченс стал работать на сортировочной станции железной дороги, мать постоянно тревожилась за него, и неудивительно — она еще слишком хорошо помнила, что случилось с отцом Ченса год назад.

Если бы не крайняя нужда, вряд ли Ченс согласился бы взяться за работу, которая погубила его отца. Оставшись старшим в семье, Ченс был вынужден кормить мать и двух братьев. Мать умоляла его найти другую работу, но смирилась, поняв, что это единственный способ получить средства к существованию.

Воспоминания об ужасной гибели отца прогнали мысли о богатом владельце ландо и заставили Ченса позабыть о том, что ему так и не удалось удовлетворить любопытство и узнать, что находится внутри экипажа. Изнемогая от смертельной усталости после занятий днем в школе и вечерней работы на станции, Ченс открыл парадную дверь дома и начал подниматься по лестнице на второй этаж. Он надеялся, что в доме будет тепло, однако северный ветер в такое время года вольно гулял по коридорам и комнатам, пробирая обитателей дома до костей.

Ченс поднимался все быстрее, подгоняемый желанием оказаться в своей комнате, съесть то, что оставила мать ему на ужин, и рухнуть в постель. Должно быть, младшие братья уже спят. Мать стелила себе на диване в гостиной.

Очутившись перед дверью, Ченс застыл, сжав пальцами ручку. Он услышал доносящиеся изнутри голоса — приглушенные голоса людей, старающихся не выдать гнева. Один голос принадлежал его матери, другой был мужским и незнакомым.

— …Пойми, Лили, я никогда не желал ему смерти. Ты ведь знаешь, он погиб по досадной случайности. Почему же ты мне не веришь?

У матери Ченса вырвалось раздраженное восклицание. Юноше захотелось немедленно защитить ее от неприятного разговора, но что-то удерживало его за дверью. Он боялся войти, ибо как-то интуитивно чувствовал, что муки матери были отнюдь не физического свойства.

— Ты не понимаешь и никогда не поймешь этого, — ответила мать. — Ты способен думать только о себе и о том, как добиться того, что ты хочешь, — нет, не добиться, а попросту завладеть тем, что пришлось тебе по вкусу. Как же я могу простить тебя? Как ты можешь ждать, что я с готовностью соглашусь лечь с тобой в постель? Да я скорее умру в нищете, чем стану твоей женой. Ты погубил Дьюка своими махинациями на бирже. Ты ничем не лучше вооруженных бандитов, которые грабят поезда. А теперь убирайся, Сол, — из моего дома и из моей жизни.

Наступила тишина, и Ченс невольно затаил дыхание.

— Я и не думал, что дело примет такой оборот, Лили, — настойчиво повторил мужчина.

Мать Ченса не отвечала.

Через минуту Ченс услышал приближающиеся к двери шаги. Он тревожно огляделся, желая спрятаться, чтобы его не застали подслушивающим под дверью. Но поблизости не было ни темного угла, ни ниши — только длинный, грязный коридор. Приняв решение, Ченс расправил усталые плечи и с достоинством встретил момент, когда дверь отворилась внутрь, а на его лицо упал свет из комнаты.

На мгновение Соломон Ли задержал свой взгляд на Ченсе, но тот с молчаливой ненавистью выдержал этот взгляд, даже не дрогнув. Соломон хорошо понял, что означает выражение глаз юноши, и не мог осуждать его. Впервые в жизни Соломон возненавидел себя с такой же силой, какая отражалась в блестящих молодых глазах. Соломон много раз встречался лицом к лицу с врагом, но на этот раз его сердце кольнула острая, предостерегающая боль.

Испустив усталый вздох, Соломон Ли отвернулся от юноши, который был очень похож на своего погибшего отца. Соломон прошел по коридору, слыша гулкое эхо своих шагов и стараясь поскорее остаться в одиночестве. Возможно, он испытывал чувство сильной вины, но Соломону казалось, что Ченс Кайлин провожает его полным ненависти взглядом.