Он решил пошутить:

— Только не позволяй себе поддаваться чувствам, Дженна. В этом раю можно делать деньги.

— Мне казалось, что их у тебя хватает, — рассмеялась Дженна.

Соломон затеял это строительство не ради денег, и Дженна знала об этом. Теперь он был миллионером, но детство провел в ужасающей нищете. Вероятно, после этого Соломоном овладело неудержимое стремление разбогатеть. В зрелости он добился своего. Теперь, в старости, им двигало только желание осуществлять почти невыполнимые проекты. Эти горы, неприступные и отдаленные, бросали Соломону последний, самый важный вызов.

— Мечтами мир не завоюешь, дорогая.

— Значит, это еще один мир, который ты должен завоевать?

— Конечно, ты же знаешь.

— Тогда мне незачем давать тебе советы. Я соглашусь с любым твоим решением.

Только Дженна проявляла полную снисходительность к причудам Соломона.

— Я так и думал, что ты согласишься со мной, но от этого мне не легче. Я беспокоюсь о тебе, Дженна. Не хочу, чтобы ты подвергалась опасности, даже если для меня это неизбежно. Возможно, эта дорога будет для меня последней. Я не в силах бросить строительство, даже если придется пожертвовать жизнью. Ты понимаешь?

Дженна с радостью поняла, что Соломон еще не разучился мечтать. Она обняла его, ощутив крепкое старческое тело.

— Да, конечно. Я понимаю.

Соломон устало положил руку ей на плечо и притянул Дженну к себе, словно она была еще ребенком. Она склонила голову деду на грудь, но тут же вздрогнула, обеспокоенная хрипами в его легких.

— По-моему, тебе пора избавляться от простуды. — Дженна надеялась, что ее беспокойство о здоровье Соломона не встревожит его. Она подошла к столу, где стояли бутылки всех размеров и всех оттенков янтаря и бордо. Без колебаний Дженна выбрала бутылку виски и бодро произнесла: — Горячий пунш сразу поставит тебя на ноги. Я велю согреть воды.

— Дженна…

Тон, каким было произнесено ее имя, заставил Дженну застыть с бутылкой в руке. Соломон вновь был настроен совершенно серьезно, в его глазах читалась усталость.

— Дженна, я хочу, чтобы ты выполнила пару моих поручений. Поставь бутылку и сядь рядом. — Он тяжело дышал. — Мне необходима твоя помощь до тех пор, пока я вновь не встану на ноги. Оуэн считает, что вместе с Генри он сможет выстроить дорогу, но там предстоит больше дел, чем кажется. Мне нужно найти замену Уэстбруку — энергичного, знающего свое дело человека.

Дженна подождала, пока он переведет дыхание, с болью понимая, что ее дедушка во многом уязвим, что он, подобно другим, простой смертный, и эта истина испугала ее, как никогда прежде.

Соломон снова заговорил:

— Человек, который мне нужен, находится здесь, в Кердалене, Дженна. Он будет упрямиться, так как покончил со строительством железных дорог несколько лет назад, но ты должна сделать все возможное, лишь бы он оказался здесь. Заплати ему, сколько он попросит. Не знаю, где именно он сейчас, но найди его. Его зовут Ченс Кайлин. Никому не говори об этом, — произнес старик спустя несколько секунд. — Тебя будут отговаривать, а я сейчас не желаю заводить споры.

— Да, понимаю.

— Дженна, — серьезно, даже печально произнес Соломон, — эта дорога понадобится тебе в будущем — чтобы доказать себе и другим, что ты сумеешь справляться с моими делами… без меня.

Дженна запротестовала, но взгляд Соломона заставил ее замолчать.

— Закончи дорогу, что бы со мной ни случилось. Пообещай, что ты сделаешь это. Дай мне клятву, Дженна.

Дедушка больно стиснул ее руку. В его глазах появилось отчаяние.

— Я никогда не смогу ни в чем отказать тебе, дедушка, — убедительно произнесла Дженна. — Не тревожься. Я сделаю это ради тебя.

— Нет, ради себя, Дженна.

Она кивнула, встревоженная разговором, в котором дед недвусмысленно намекнул, что в самом близком будущем ей предстоит остаться одной.

— Теперь принеси мне пунш. — Он прикрыл глаза и упал на подушки. — А потом пошли за врачом. Кажется, у меня пневмония.

Положив ноги в сапогах на угол стола, Ченс сидел, держа на коленях бутылку виски и расходную книгу в черной обложке. Размышляя над финансовым положением рудника Вапити, он то и дело прикладывал бутылку к губам. Вдруг дверь распахнулась и в комнату ворвался Делани.

— Кили, выйди взгляни на наших новых мулов. Ручаюсь, они будут не хуже прежних.

Делани не удалось заразить своим энтузиазмом Ченса.

— Хорошо, Делани. А украденных так и не удалось найти?

— Боюсь, и не удастся. — Взгляд Делани упал на расходную книгу и бутылку виски. — Хорошенькая у тебя компания, Кили. Неудивительно, что мы никак не можем выбраться из этой пропасти, как ты ее называешь. Ты думаешь, что если с помощью виски неправильно сложишь числа, то нам будет легче?

Ченс протянул бутылку Делани, который с готовностью поднес ее к окруженному бородой и усами рту и отпил изрядный глоток из горлышка. Скривившись, ирландец вытер губы волосатой рукой.

— Это же отрава, Кили. Или ты желаешь стать самоубийцей?

Ченс смотрел в книгу, но, как в прежние несколько дней, думал только о Соломоне Ли и его внучке.

— Знаешь, Делани, глоток-другой очень помогает делу. Иначе становится слишком страшно. А что касается виски, лучшего здесь не достать.

Делани заглянул через плечо Ченса.

— Значит, наши дела плохи, дружище?

— У нас добыто три тысячи тонн руды, готовых к вывозу. Нанимать перевозчиков будет слишком дорого, а нам с тобой на наших двух фургонах не вывезти всего этого и за несколько лет — если только мы не закроем на это время рудник. Но и это обойдется нам недешево, возможно, мы даже потеряем рабочих. Нас все еще пытаются прогнать из Вапити, и, пожалуй, кража мулов и фургонов была недурной выдумкой. Банк дал нам отсрочку по последней ссуде, но президент, этот сукин сын Таккер, усомнился, что мы сможем вернуть долг. Он будет уговаривать нас продать рудник.

— В том, что ты не любишь приукрашивать истину, я никогда не сомневался, Кили. — Делани нахмурился. — Частенько я говорил сам себе: «Делани, почему бы тебе не найти золото и не разбогатеть?» А затем мы с тобой нашли его. Только горные духи сыграли с нами шутку и превратили золото в серебро — металл, который, к моему глубочайшему сожалению, жмется к горам, как перепуганный ребенок к матери. Почему бы серебру не последовать примеру золотых самородков, которые можно просто подбирать с земли и класть в карман?

Ченс строго взглянул на разболтавшегося друга, на которого, как он подозревал, виски уже оказало свое воздействие.

— Ну и что ты хочешь этим сказать, Делани?

Делани с преувеличенной досадой вздохнул.

— Разве ты так и не понял, Кили? Ладно, скажу прямо: нам недостает терпения. Конечно, глупо отказываться от подарка духов, даже если они пытаются нас надуть. Только было бы недурно построить здесь собственную железную дорогу. Клянусь всеми святыми, не могу видеть, как наш старый приятель Соломон Ли загребает денежки, вырученные за руду. По-моему, все владельцы рудников здесь, в Байярде, охотно позволят нам возить свою руду по дороге за хорошую плату!

— Я покончил с железными дорогами, Делани, и ты это знаешь.

— Не спорю, только тогда человек, который погубил твоего отца, будет вечно держать нас в кулаке.

Ченс выглянул в окно, прислушиваясь к звукам пианолы, доносящимся с противоположной стороны улицы. Вскоре в салуне Видоумейкера начнут собираться посетители.

— Мы могли бы поправить денежное положение, но я не уверен, что вновь хочу связываться с этим делом. Мне надо подумать.

Делани отлично знал, почему Ченс больше не строил железных дорог. Несмотря на все знания и опыт, эта работа постоянно вызывала у Ченса воспоминания о смерти отца. Горе и одиночество, читавшиеся в его глазах сейчас, заставили Делани задуматься, не вернулись ли воспоминания вновь.

Обдумывая сказанное, Делани направился к плите, на которой стоял кофейник. Он наполнил две чашки, надеясь, что Ченс на время забудет о виски.