Боец покрупнее казался огромным даже издалека. Его обнаженный торс был покрыт бесчисленными шрамами, а под кожей бугрились мощные мускулы. Он возвышался над вторым бойцом почти на фут, но тем не менее, приняв низкую стойку, держался от противника на расстоянии. Бат делал ложные выпады, размахивал своими пудовыми кулаками, но вплотную к сопернику не приближался и нокаутирующих ударов не наносил.

Второй боец двигался с проворством кошки.

Его неуловимые движения очень гармонировали с худенькой гибкой фигурой. Пряди темно-русых волос развевались у него за плечами, на лице играла широкая улыбка. На нем, как и на Бате, были только спортивные трусы, поэтому был хорошо виден сложный узор тонких и толстых линий, покрывающих его тело. Они очерчивали и оттеняли его мускулы и внешне напоминали татуировку, но, присмотревшись повнимательнее, я вновь убедился, что они двигаются вместе с мышцами, а не над ними, как было бы с татуировкой.

Бат сделал резкий выпад в сторону противника, но его кулак не прошел и половины расстояния до цели, как второй боец отскочил назад и вправо. Словно котенок, играющий с клубком пряжи, он правой рукой отбил кулак Бата, пригнулся, выставив левое плечо, бросился вперед и молниеносно коснулся кончиками пальцев мускулистого живота Бата.

Он сразу же отступил и громко хихикнул:

– Я снова тебя пощекотал!

В ответ Бат взорвался ругательствами, которые явно смутили его соперника, а в следующее мгновение густая листва и стена, окружающая внутренний двор, закрыли от нас бойцов и арену.

Тед Фарбер приподнялся на цыпочках, силясь все-таки рассмотреть их, а потом улыбнулся.

– Это ведь Бат, так? Его несколько раз показывали по телевизору.

Я кивнул:

– Да, это Бат.

Тед покачал головой:

– Я видел, как он дерется. Он всегда выходил победителем. Но парень, с которым он боролся сейчас… это что-то невероятное! Ртуть да и толь-" ко. Как его зовут?

– Я рад, что вы о нем высокого мнения. – Дверь лифта открылась, и я жестом пригласил своих спутников выйти. – Его зовут Мики Фарбер. Он ваш сын.

– Мой сын?

– Ваш сын, – кивнул я. Тед тяжело привалился к стене лифта. – Дороги, эта дорожка приведет тебя прямо к брату. Мы с твоим отцом скоро подойдем.

Девочка подняла на Фарбера вопросительный взгляд. Тед слабо кивнул, и она убежала, а я задержал двери лифта.

– Вон там есть скамейка. Присядем, и, если хотите, я все объясню.

Тед с сомнением покрутил головой.

– Надеюсь, что вы объясните. – Он оторвался от стены, поправил пиджак и пошел к скамейке.

Растерянность, гнев и страдание обуревали его, кружились над ним, словно туча, но он высоко держал голову и пытался сохранять самообладание. – Как этот парень может быть моим сыном?

Я сделал глубокий вдох и сосредоточился на эмоциях Фарбера. Раджани, дочь Йидама, рассказывала мне о своих впечатлениях от встречи с ним. Она говорила, что Тед Фарбер обладает неким внутренним стержнем, но этот стержень довольно хрупок. Под влиянием Раджани Тед изменил свою жизнь, но она опасалась, что потеря Мики, а потом его возвращение в ином облике могут настолько потрясти Фарбера, что он опять сломается.

И сейчас я был вынужден вновь перевернуть его представления о мире. Я повернул руки ладонями вверх.

– Мистер Фарбер, как, по-вашему, зло – это нечто, что можно потрогать? Нечто персонифицированное?

Моя интонация и неожиданность самого вопроса прорвали пелену его горестной отрешенности.

– Зло? Наверное, да. То есть я не верю в дьявола или во что-то подобное, но, мне кажется, некоторые люди рождаются злыми.

– Хорошо, что вы так считаете, потому что во Вселенной действительно есть существа, которые являются порождением зла или по собственному желанию становятся его воплощением. За неимением лучшего термина я называю их Темными Властелинами. С их точки зрения, черное есть белое, а белое – черное. Доброта вызывает у них отвращение, а страдания притягивают, как пламя притягивает мотыльков.

Фарбер нахмурился.

– Дороти рассказывала мне, как на них напал какой-то оборотень недалеко от Флагстаффа. Я думал, она… – Слова застряли у него в горле. – Это правда?

– Насколько я себе представляю, да. Этот вервольф не был сам по себе Темным Властелином, а всего лишь одним из легиона созданий, которых Темные Властелины используют в своих целях– Я непроизвольно сжал кулаки. – Вашего сына похитил Темный Властелин, которого мы называем Пигмалион. Он, подобно скульптору из легенды, создал из вашего: сына произведение искусства. И одновременно превратил его в машину-убийцу.

– Мики?

– Да. К счастью, с этой проблемой мы справились.

– Что он с ним сделал?

Я пожал плечами:

– Всего я не знаю. Темные Властелины обладают невероятным могуществом. Пигмалион способен проникнуть в некое место, где время движется ускоренно. Именно там он обучал вашего сына, и поэтому Мики так быстро подрос. Несомненно, вы не узнали упаковку, но внутри – ваш сын.

Тед Фарбер уставился в землю и покачал головой:

– Это просто безумие. Если бы я пересказал кому-нибудь эту историю, то и плюнуть бы не успел, как меня запихнули бы в психушку.

– Именно поэтому Пигмалион выбрал вашего сына. Даже если бы Мики вернулся к вам и все рассказал, вы не могли бы ни с кем поделиться, потому что вас бы сразу сочли сумасшедшим.

Фарбер резко вскинул голову.

– Откуда мне знать, что вы не один из этих…

Темных Властелинов?

Его вопрос пронзил меня болью. В его глазах, как в глазах миллиардов других людей, я превосходил среднего человека настолько же, насколько в моем представлении Скрипичник превосходил меня. Я сказал, что Темные Властелины обладают невероятным могуществом, но для Теда Фарбера тот факт, что я доставил его в Японию и возглавляю многонациональную корпорацию, – уже настоящее чудо. Исходя из своего опыта, он вполне мог предположить, что я мог изменить сына, а потом привезти сюда отца, чтобы насладиться его страданием при виде моего творения.

– Справедливый вопрос. – Я присел на корточки. – По отношению к Темным Властелинам я приблизительно то же самое, что Люцифер по отношению к Богу. Я был воспитан Темным Властелином – хотя сам не подозревал об этом, – который хотел выковать из меня оружие против других Темных Властелинов. Я отверг власть, предложенную мне в награду за службу, но борьба с ними остается главной моей целью. В настоящий момент первым в моем списке значится Пигмалион, и ваш сын Мики имеет для нас огромную ценность. Он может помочь нам остановить Пигмалиона. Но, поскольку он еще несовершеннолетний, закон и мораль обязывают меня обратиться к вам. Только вы можете принимать за него решения.

– Будь вы Темным Властелином, вы использовали бы Мики, не спрашивая моего согласия.

– Да, что-то вроде того.

Тед Фарбер кивнул и снова легонько покачал головой.

– Я принимаю ваше объяснение, но ваша роль в этой истории меня смущает. Люцифер хотел низвергнуть Бога, чтобы править вместо Него.

Я покачал головой и выпрямился:

– Меня обучали убивать, а не править.

– Папа! – Мы услышали крик Мики прежде, чем увидели мальчика. Он мчался прямо на нас, но у самой скамейки остановился, далее не раскидав щебень. Словно папаша, подбрасывающий трехлетнего карапуза, он поднял отца со скамейки, подкинул его в воздух и поймал в объятия.

Я отпрянул: волна радости от Мики и Теда была чересчур сильной. Подбежала запыхавшаяся и заплаканная Дороти, и я ушел, чтобы не мешать счастливому воссоединению семейства. Йидам с дочерью удалились поболтать в один из укромных уголков в глубине дворика, а я направился к Бату, рядом с которым стояли еще два человека.

Когда я приблизился, улыбка Нэтч Ферал слегка померкла. Эта невысокая девушка казалась живым подтверждением распространенного мнения об Америке, как о большом тигле, где все народы и расы превращаются в один сплав. Ее кожа цвета кофе с молоком и длинные курчавые волосы предполагали наличие африканской крови, миндалевидный разрез глаз говорил о восточных корнях, их голубизна явно досталась ей в наследство от европейских предков, а настороженность в этих самых глазах выдавала в ней уроженку крупного американского города. На ней была тонкая белая маечка, мешковатые черные штаны от армейской формы и солдатские башмаки. Бриллианты в мочках ушей были ее единственным украшением.