Темный Властелин почувствовал, как что-то коснулось его ладоней. В левой руке он держал выпотрошенный труп Арриго Эль-Лехтера. Внутренности вывалились из распоротого живота и висели, словно клубок коричнево-розовых шлангов. Разрез шел через все тело Эль-Лехтера, и даже его позвоночник был перерублен.

В другой руке Скрипичник держал тело человека, убившего Эль-Лехтера. Полковник Нагашита, и без того маленький, казался еще меньше из-за вдавленных внутрь ребер. Но даже после смерти воин не выпустил из рук катану, которой убил Эль-Лехтера.

Темный Властелин свел передние руки вместе. По рукам пробежал зеленый пульсирующий луч и проник в кокон ладоней, обвивших трупы.

Скрипичник отогнул пальцы, потом сделал несколько легких движений, словно пекарь, замешивающий тесто. После секундной паузы, приняв от Веты новые сведения о человеческой психологии, Скрипичник возобновил работу.

Когда он снова открыл ладони, в пустоте повисло новое создание. Несмотря на массу, равную общей массе двух мужчин, оно было не выше полковника Нагашиты, зато вдвое шире в обхвате. Черные одежды полковника при трансформации распались, и из прорех выпирали мощные мускулы.

Но изменения не ограничивались одним увеличением мышечной массы. Восхищенный одержимостью Нагашиты, Скриличник в основном сохранил его облик и личность. Арриго Эль-Лехтер, напротив, был наказан за поражение. Его конечности переплавились в хлыстообразный мускулистый отросток, приросший к телу полковника в том месте, где позвоночник соединяется с тазом. Лишенное рта лицо Эль-Лехтера украсило конец мясистого скорпионьего хвоста; в синих глазах полыхнул ужас. Светлые волосы Эль-Лехтера превратились в шерсть, покрывающую хвост по всей длине.

Там, где должен был бы находиться нос Эль-Лехтера, торчал клинок катаны. Плавный изгиб клинка завершал кривую хвоста. Создание сначала расслабило хвост, потом сократило мышцы и серебряной молнией выбросило катану вперед.

Синие глаза были сфокусированы на конце клинка и помогали направить его точно в цель.

Скрипичник осмотрел свое новое творение и по внезапной перемене в сознаниях, заключенных в нем, понял, что оно хорошо.

Темный Властелин снова позволил себе испытать удовольствие. Он создал Джеггера, чтобы избавиться от Пигмалиона. Он создал эту тварь, сасорихито, чтобы избавиться от Джеггера. После того как она выполнит свое предназначение, Скрипичник ее ликвидирует. Окончательная победа будет за ним.

Силой мысли Риухито поднял себя над землей и завис над ареной. На глубокий поклон создания, стоящего в центре круга, он ответил едва заметным кивком. Риухито ощутил исходящую от существа радость от того, что на него обратили внимание, но к радости примешивался ужас, вызванный воспоминанием о награде, которую оно получило за прошлую победу.

Внук японского императора обвел взглядом арену. По внешнему кольцу лежали тридцать два трупа – одни целые, другие разрубленные. Черный песок пропитался жидкостью, вытекшей из изуродованных тел. Следующее кольцо – на десять метров ближе к центру – украшали шестнадцать трупов, скрюченных агонией. Внутреннее кольцо меньшего радиуса содержало восемь трупов, следующее – четыре и последнее – два.

В самом центре над единственным поверженным соперником стоял победитель.

Риухито вновь посмотрел на чемпиона. Двухметровый гигант относился к классу укрупненных гуманоидов, созданных его высочеством. Помимо внутреннего скелета Риухито наделил его внешним – другими словами, снабдил его сегментными хитиновыми доспехами, которые не мешали движениям. Предплечья, например, закрывали наручи, состоящие из двух плотных полос, облегающих руки у запястий и плеч, и шести прочных стержней, которыми соединялись полосы.

Прежние эксперименты Риухито со сплошными экзоскелетами оказались не очень удачными.

Его воины были чересчур неповоротливы. Материал наподобие рога оказался достаточно упругим; он выдержал почти все удары. Но, что важнее, из него получились замечательные шипы на локтях, коленях, плечах и суставах пальцев. Это дополнительное оружие усиливало деструктивные способности воина. Хотя суставы оставались незащищенными, что делало создание более уязвимым, быстрота и ловкость воина, как показала проверка боем, с лихвой искупали этот недостаток.

Рассматривая свое новое творение, Риухито мысленно сравнивал его с воином, которого создал и отправил в Японию Пигмалион. Внешность Мики куда больше радовала глаз, Риухито считал, что врага необходимо устрашить, и поэтому снабдил своего воина рогами, клыками и горящими красными глазами. В результате создание Риухито казалось порождением ночного кошмара. Пигмалион стремился к совершенству в работе и с функциональной, и с художественной точки зрения. Риухито же просто желал создавать послушных рабов, которые, не задавая вопросов, выполнят любое приказание своего господина.

Усилием воли Риухито создал меч, который выглядел так, словно был выкован из солнечного луча. Кивнув в последний раз своему созданию, создатель вонзил клинок в его грудь, потом сделал какое-то движение, и луч расщепился, словно открывшийся зонт. Лазерные спицы рассекли существо на шестьдесят четыре куска и разметали их по стартовым позициям за внешним кругом.

Предвкушение радости творения не изгладило в сознании Риухито воспоминания о муках уничтоженного им создания. Несмотря на то, что внук императора наслаждался могуществом, которым делился с ним Пигмалион, он не мог отгородиться от боли и обиды, источаемой его созданием. Каждый кусок плоти пульсировал этой болью, и Риухито поморщился, будто по его совести полоснуло лезвие бритвы.

Он попытался как можно быстрее отогнать неприятное чувство и обнаружил, что на сей раз это далось ему легче, чем в предыдущий. И как только он справился с собой, его захлестнула волна тепла и ощущения собственной силы. Страдания его творения увеличивали его могущество, а могущество позволяло создать больше новых воинов, чтобы вобрать больше страданий и еще больше могущества, и так далее, в бесконечном, словно смена дня и ночи, цикле. Созидание – свет, а боль – необходимая темнота.

Не думайте об их страданиях, ваше высочество. Телепатическое послание Пигмалиона развеяло последние переживания по поводу смерти создания. В ваших жилах – кровь богини Аматэрасу. Вы. – бог. Творить и уничтожать – ваше право и долг.

Риухито медленно повернулся лицом к Пигмалиону. Маленький человечек брел по черному песку, небрежно перешагивая расчлененные трупы. "Он выглядит хрупким, словно китайская кукла, – подумал Риухито, – но какая же великая сила заключена в этом безобидном на вид теле" —.

Большие темные глаза и тонкие руки казались воплощением беспомощности, которая требовала сочувствия. Лысая голова выглядела чересчур крупной для худого маленького тела, и это невольно наводило на мысль о сходстве Темного Властелина с младенцем.

– Мне не составляет никакого труда творить и уничтожать, сэнсэй, – осторожно сказал Риухито, выразив обращением «сэнсэй» должное почтение Пигмалиону. Риухито твердо решил никогда не называть Пигмалиона «господин». «Учитель» – более подходящее слово. Пигмалион восстал против своего господина, и Риухито знал, что когда-нибудь тоже станет соперником Пигмалиона.

Выбрав такое обращение к тщедушному Темному Властелину, Риухито позволял прорасти в своей душе семенам мятежа.

Пигмалион кивнул. Ты позволяешь содержанию влиять на форму.

– Да, но это лишь стадия грубой проверки, сэнсэй. Я сравнивал строения и формы, которые оказались лучшими с функциональной точки зрения, а сейчас приступлю к работе над вариациями на эту тему. – Риухито махнул свободной рукой в сторону одного из фрагментов своего чемпиона, и из нее, словно огонь из пальцев мага, вырвался луч света. После ослепительной вспышки восстановленный победитель, целый и невредимый, стоял на прежнем месте. – Начну с этого, он будет основой.

Еще один взмах, еще одна вспышка – и новый вариант победителя, более крупный и длинноногий, встал напротив первого. Новый жест, на этот раз обеими руками – и Риухито создал уменьшенную версию чемпиона с облегченными доспехами, потом – высокого и более гибкого воина с хлыстообразными многосуставчатыми руками. С увлеченностью дирижера, руководящего оркестром, Риухито вызывал из своего воображения создание за созданием. Наконец, он заполнил внешний круг шестьюдесятью четырьмя гладиаторами.