Клод поднялся и, смеясь, взял девушку за руку.

— Вы просто чудо, мисс Бартлетт. Ну, почему вы не хотите меня выслушать?

— Кто, я? — Кэрол укоризненно посмотрела на Клода.

— Конечно, вы, кто же еще? Неужели вы думаете, что я веду речь о Джейн Фонде? Если бы вы проявили хоть маленькую слабость, я бы немедленно забыл о всех своих флиртах и мелких интрижках. Со временем все это мне смертельно надоело, ведь я уже далеко не мальчик — мне скоро стукнет тридцать четыре. А вы… вы каждый день ослепляете меня своей красотой — это на годы сокращает мою жизнь.

Нельзя сказать, что Кэрол неохотно выслушивала комплименты в свой адрес, но с Клодом все было совершенно иначе — она не поверила ни единому его слову — она не считала себя такой красавицей, которая может одним своим видом сразить мужчину наповал.

— Я хорошо знаю цену своей внешности, мистер Бэрримор, — ледяным тоном произнесла Кэрол, — так что нет никакой необходимости пользоваться таким затасканным приемом.

— Но вы и в самом деле ослепительны, любовь моя, — совершенно серьезно произнес Клод.

— Вы, наверное, ослеплены моим умением печатать на машинке.

В этот момент внезапный порыв ветра сорвал со столика листы рукописи и разметал их по саду.

Кэрол, словно громом пораженная, растерянно уставилась на густо исписанные листы, усеявшие голую осеннюю землю сада.

— Господи! — воскликнула она. — Это же наша недельная работа!

— Давайте быстренько все соберем, — предложил Клод, — пока ветер не унес листки окончательно.

Через секунду они вдвоем охотились за разлетавшимися, словно белые птицы, страницами рукописи. В общем-то это было довольно приятное времяпрепровождение, если бы некоторые листки не запутались в розовых кустах и кроне грушевого дерева.

Однако это обстоятельство не остановило Клода — он быстро взобрался на дерево, захватив страницы как почетный трофей. Полная мрачных предчувствий, Кэрол снизу смотрела на акробатические трюки Бэрримора.

— Ради Бога! — крикнула она. — Будьте осторожны, иначе вы упадете и чего доброго испортите свою нетленную красу!

— Узнаю мисс Бартлетт, — рассмеялся Клод. — Даже в такой ситуации она полна сарказма. Но успокойтесь, ничего со мной не случится.

Не стоило ему произносить такие самонадеянные слова, ибо, едва они прозвучали, сук под его ногами обломился, и не успела Кэрол моргнуть глазом, как Бэрримор оказался на земле.

— Боже, только не это, — громко простонала она.

— Однако, — выдавил из себя Клод, с искаженным от боли лицом схватившись за правую лодыжку. — Надеюсь, что перелома нет.

Кэрол подлетела к актеру.

— Это моя вина. Нельзя было позволять вам забираться на дерево.

— Вы не смогли бы мне этого запретить, — тихо отозвался Клод, глядя на Кэрол затуманенным взором.

Не в первый раз он был поражен тем, насколько привлекательна Кэрол. Ее узкое, с тонкими чертами лицо, до сих пор хранившее следы летнего загара, было изящным и одухотворенным. Тонкие брови напоминали крылья птицы, длинные шелковистые ресницы делали глаза необыкновенно лучистыми. Но самым замечательным был ее красиво очерченный рот.

Клод поймал себя на том, что не может оторвать взгляд от Кэрол. Почему это случилось только сейчас? Как же он не замечал этого раньше? Неужели надо было упасть с грушевого дерева буквально к ногам Кэрол, чтобы осознать эту непреложную истину?

Тут же он заметил, что у девушки длинные, красивые ноги и вся она, несмотря на свой довольно высокий рост, выглядит необычайно ранимой и хрупкой…

Кэрол не ожидала, что Клод ее поцелует. Она лишь безмерно удивилась, когда он точно рассчитанным движением взял ее за подбородок и слегка откинул назад ее голову. По одному этому жесту Кэрол поняла, что перед ней мастер, который не зря столько раз добивался триумфа на сцене. Когда их губы соприкоснулись, девушка почувствовала головокружение.

Сильная рука Клода легла на ее талию. В этот момент Кэрол показалось, что мир переворачивается. Ее губы приоткрылись, жаркое дыхание Бэрримора наполнило все ее существо, и Кэрол испытала упоительное наслаждение разлившееся по телу.

Закрыв глаза, Кэрол отдалась поцелую, поймав себя на мысли, что ей очень нравится пронзившее ее ощущение: в нем было что-то волнующе новое и неведомое. Поцелуй затянулся, и Кэрол вдруг поняла, что однажды уже испытала нечто подобное. Воспоминание поразило ее болью, и она в ужасе отпрянула.

Отстранившись от Клода, Кэрол поправила прическу.

— Нога уже совсем не болит, — услышала Кэрол изменившийся голос Клода, не отрывавшего взгляда от Кэрол.

Девушку обдало жаром, однако усилием воли она сумела подавить нахлынувшее чувство. Она не имеет права позволить себе поддаться душевному смятению, в особенности же от чар профессионального сердцееда Клода Бэрримора.

— Это меня радует, — произнесла Кэрол и отошла от Клода еще на несколько шагов. — Значит, не придется воспользоваться набором для первой помощи, правда? Но, может быть, мне стоит посмотреть ногу? Когда-то я умела хорошо ухаживать за больными и могу наложить первоклассную повязку.

— Ах, думаю, что в этом нет необходимости, — пробормотал Бэрримор, но, тем не менее, улегся на траву и приготовился к осмотру.

Кэрол осторожно сняла с Клода ботинок и несколько раз согнула и разогнула ступню в голеностопном суставе.

— Так больно? — спросила она.

Клод молчал и неотрывно смотрел на Кэрол. Потом вдруг торопливо заговорил:

— Нет, нет, все уже в порядке. Болело, видно, просто от ушиба. Скажите, вам когда-нибудь говорили, что вы очень эротичны?

Кэрол рассмеялась.

— Естественно. Я постоянно это слышу.

Распрощавшись, Клод исчез, и весьма вовремя, так как буквально через минуту вернулся профессор Ломбард.

От Кэрол, конечно, не укрылось, какими глазами смотрел на нее Клод. Этот взгляд взволновал ее гораздо сильнее, чем его поцелуй, — почему, она и сама толком не поняла, хотя… В первый раз за все время, что она работает у актера, он посмотрел на нее, как мужчина. Кажется, впервые за все время знакомства он открыл в ней женщину.

Уютно устроившись в своем любимом кресле, Кэрол пыталась следить за действием, развертывающимся на мерцающем экране телевизора, хотя это удавалось ей с превеликим трудом. Мысли ее были далеко. Вновь и вновь вспоминала она Клода Бэрримора и его необычный взгляд. От этих дум девушку бросало то в жар, то в холод. Взгляд Клода преследовал ее, пронизывал до кончиков пальцев.

Раздался телефонный звонок. В половине одиннадцатого Кэрол уже обычно ложилась спать, но сегодня все было не так, как в другие дни. Встреча с Клодом Бэрримором в саду Кеннета Ломбарда выбила ее из колеи, и Кэрол до сих пор чувствовала себя не в своей тарелке.

Снимая трубку, Кэрол никак не ожидала услышать голос Клода. У него была, правда, надоедливая привычка звонить иногда ей домой после спектаклей и хвастаться своим успехом у публики, но сегодня Кэрол не рассчитывала на такой звонок.

Однако это был именно Бэрримор.

— Это вы, Кэрол? Я не помешал?

— Что-то я не припомню, чтобы разрешала вам обращаться ко мне по имени, — холодно произнесла Кэрол. — Однако, если отвлечься от этой мелочи, то могу вам сказать: да это я, и вы мне помешали — я собираюсь ложиться спать.

— Вы собираетесь спать? В такой вечер?

— И что же такого особенного в сегодняшнем вечере?

— Он великолепен, — мягко ответил Клод. — Теплый, ясный вечер, небо усеяно звездами — красивее, чем летом.

— Как я понимаю, в театре закончился спектакль?

— Да, и, кстати говоря, публика была от меня в восторге. Нет, вы знаете, сегодня я и вправду был в ударе. — Клод явно не считал скромность большим достоинством.

— Вы были дома до спектакля? — спросила почему-то Кэрол.

Клод на секунду запнулся.

— Нет, не был. После нашей встречи я поехал прямо в театр, просмотрел текст, переоделся и стал ждать выхода.