— Поехали, — сказал Кеннет. Слова его прозвучали как приказ, а не как нежная просьба. Кэрол подчинилась. Они сели в машину, и Кеннет рванул ее с места, как на гонках, Кэрол едва успела захлопнуть дверцу. Кеннет был очень серьезен. Ведя машину, он не осторожничал, как обычно. Казалось, ему безразлично, в каком состоянии они доедут до дома.

Кэрол на секунду прикрыла глаза. До нее наконец дошло, как сильно желал ее Кеннет. Когда они проезжали по узкой неосвещенной дороге, он так стиснул ее руку, что она едва не вскрикнула. Кеннет не выпускал ее запястье, хотя понимал, что причиняет девушке боль. Но Кэрол не стала протестовать, — она молча закусила губу.

Перед дверью дома горел фонарь, от света которого ночная тьма казалась еще гуще. Войдя в дом, Кеннет не стал зажигать свет. Кэрол ударилась коленом о стул, но стоически перенесла боль. Замерев посреди комнаты, она слышала, как Кеннет закрыл дверь. Он так решительно захлопнул створки, что Кэрол почувствовала слабость в ногах.

— Я боюсь, — произнесла она каким-то тонким, чужим голосом.

Ломбард тихо рассмеялся. Обняв ее рукой за бедра и приподняв, словно перышко, он начал раздевать ее и тихо спросил:

— Ты боишься меня? Кэрол, клянусь тебе, что я…

— Нет, — прошептала она. — Я боюсь не тебя, а себя.

— Ах, Кэрол, — только и смог вымолвить Кеннет. Он повернул ее к себе лицом, она обвила рукой его шею и попыталась заглянуть в глаза. «Как я тебя люблю», — подумала она, но говорить об этом вслух пока еще не стоило.

Кэрол закрыла глаза, когда Кеннет привлек ее к себе. Она дрожала от возбуждения. Тем временем Кеннет восхищенно рассматривал ее тело — округлые бедра, стройные ноги. Он гладил ее спину, нежно целовал в щеку и шептал ей на ушко ласковые слова. Он самозабвенно целовал ее, не переставая руками исследовать ее чудесное тело.

Кэрол оставалась неподвижной, но страсть ее достигла предела. Кеннет поднял ее и понес на кровать.

Она, извиваясь всем телом, приникла к нему. Поцелуи Кеннета становились все более страстными, его язык начал буйную, возбуждающую игру.

— Нет! — вдруг громко произнесла Кэрол, хотя желала она как раз противоположного. Кеннет едва слышно рассмеялся и прошептал ей на ушко:

— Я понимаю, что ты хочешь сказать: «Будем благоразумными», — но признайся, хочешь ли ты быть благоразумной?

Схватив его за голову, она прижалась к его губам, а он, не переставая, ласкал ее спину, бедра, ноги. Наконец, полная любовного нетерпения, она всем телом выгнулась ему навстречу.

Когда он вошел в нее, она не вскрикнула, хотя просто умирала от вожделения. Вцепившись ногтями в его спину, она исступленно повторяла его имя. Он начал двигаться быстрее, в такт чудесному гармоничному ритму. Их наслаждение взорвалось одновременно, вознеся обоих на вершину блаженства. Потом долго, целую вечность, Кэрол крепко держала в объятиях своего возлюбленного, пока не уснула, уютно устроившись в его сильных руках.

Когда Кэрол открыла глаза, она увидела, что Кеннет сидит на краю кровати и прижимает к левому плечу носовой платок.

— Что случилось?

— Ты меня укусила, — изумленно ответил он и рассмеялся. — Никогда бы не подумал, что ты такая страстная.

Кэрол стало стыдно.

— Укусила? Не может этого быть. Зачем мне было тебя кусать? Я не знаю.

— А я знаю, — коротко произнес Кеннет и, покачав головой, посмотрел на следы ее зубов на своей коже. — Выглядит неплохо, но обещай мне, что больше не будешь так делать, не то я скоро весь покроюсь шрамами.

Кэрол от смущения игриво натянула на голову одеяло. Он склонился над ней и отбросил одеяло прочь.

— Что ты прячешься?

— Мне стыдно, — прошептала она. — До сих пор я никогда не кусалась.

— Мне очень приятно это слышать, — сказал он и притянул ее к себе.

Кэрол посмотрела на возлюбленного и снова испытала желание.

— Кэрол, я… — начал было Кеннет и осекся, поняв вдруг, как непросто сказать слова, которые он собирался произнести.

Кэрол подалась ему навстречу, схватила его руки и, прижав их к губам, запечатлела нежный поцелуй на его запястье, там, где исступленно бился пульс.

Он тихо вздохнул, словно признавая себя побежденным.

— Не надо ничего говорить, — прошептала она и прижалась к нему всем телом.

Он осторожно, почти со страхом обнял ее. Закрыв глаза, Кэрол слушала биение его сердца. Она знала, что все будет именно так, она всегда это предчувствовала.

На этот раз губы Кеннета были ласковыми и мягкими. Этот поцелуй отличался от предыдущих — диких и необузданных.

Наступило ясное вермонтское утро. Кэрол сидела на краю постели, закутавшись в простыню и ждала, когда Кеннет принесет шампанское. Она слышала, как Кеннет возится на кухне. Вот выстрелила пробка, и он вернулся с бутылкой и двумя бокалами.

Он выглядел весьма живописно в полотенце, повязанном на бедрах. Кэрол впервые видела его обнаженным и подивилась, какое у него сильное, тренированное тело.

— Давай выпьем за нас, — предложил Кеннет и протянул Кэрол бокал.

Они чокнулись. Шампанское оказалось божественным, Кэрол сразу окончательно проснулась.

— Мне кажется, что сейчас самое время немного рассказать о себе. Ведь я о тебе ничего не знаю, — проговорила Кэрол.

Он подошел к окну и, выигрывая время, распахнул створку.

— Мне, собственно, практически нечего рассказывать, — помедлив, сказал он. — Когда-то я непродолжительное время был женат. Вот, пожалуй, и все.

Странно, но его слова почему-то укололи Кэрол. Но это же смешно — конечно, у него было свое прошлое, и он любил женщин до того, как познакомился с ней! Но она не могла, как это ни парадоксально, примириться с мыслью, что он когда-то был женат.

Ум Кэрол заработал.

— Та красивая брюнетка, с которой я видела тебя в «Рице», когда была там с Бэрримором…

— Да, это была Анжела, — Кеннет кивнул. — Мы встречались там с двумя коллегами. Она тоже математик — доцент университета в Лос-Анджелесе.

— Ах, вот как? — вопросительно произнесла Кэрол. Ее удовлетворил такой ответ. Еще бы, Калифорния так далеко, а когда у человека такая красавица экс-супруга, то можно только приветствовать тот факт, что она живет на противоположном конце страны.

Кеннет повернул к Кэрол свое лицо и сказал с виноватой улыбкой:

— Боюсь, что в эти выходные мы будем не слишком усердно работать.

— Мне тоже так кажется, — пробормотала Кэрол.

Он заключил возлюбленную в объятия.

— Мне так хочется творить — у меня есть блестящее предложение.

— Ты уже и так кое-что сотворил — меня, например, — сухо произнесла Кэрол. Она отодвинулась к стене. — А теперь нам стоит подумать о долге и поспать, не то твой доклад не будет готов к выходу той умной книги и что тогда скажут твои издатели?

— Но, может быть, мне просто не хочется работать.

— А я настаиваю на своем, — упрямо возразила она. — Потом ты станешь об этом жалеть, а виноватой окажусь я.

— Ладно, дорогая, давай думать о работе, — он обнял Кэрол, и она поняла, о какой работе он сейчас думает…

— Кэрол, что вы со мной делаете? — У Клода Бэрримора было страдальческое лицо мученика. — Взять и исчезнуть неизвестно куда на весь уик-энд! Я был так одинок.

— Вы? — Кэрол едва не рассмеялась в голос. — Вы никогда не бываете одиноким, мистер Бэрримор. Между прочим, вы и сами прекрасно это знаете.

Вообще-то Кэрол прямо с порога собиралась рассказать Клоду о своих отношениях с Кеннетом, однако все повернулось по-другому.

— Вы не читали газету? — С точки зрения Кэрол это был совершенно идиотский вопрос — Клод хорошо знал, что она читает утренние газеты только во второй половине дня и то, если позволяет время.

— Конечно, нет, — живо ответила Кэрол. — А в чем дело? Произошло что-то сенсационное?

В этот момент в дверь позвонили, и Кэрол пошла открывать, поскольку Стелла Вандемус возилась на кухне по локоть в тесте. Не успела Кэрол отворить дверь, как в квартиру буквально ворвалась Кэтрин Пичем. Не удостоив мисс Бартлетт даже кивком, она двинулась к Клоду, ошарашенно уставившемуся на свою коллегу.