— Ах, ради всего святого, Китти, прекрати же, наконец, так кашлять! Прояви хоть чуточку сострадания к моим несчастным нервам. Ты ведь рвешь их на части.

— В кашле Китти не было злого умысла, мадам, — вступился за девочку родитель. — Это всего лишь вопрос неудачного выбора времени.

— Я кашляю вовсе не оттого, что мне больше нечем заняться, — капризно хмыкнула девица.

— На какой день назначен следующий бал, Лиззи? — поинтересовался мистер Беннет.

— Ровно через две недели.

— Вот именно! — не преминула воскликнуть мать. — А миссис Лонг собиралась вернуться только накануне. Таким образом, она не сможет его нам представить, потому что не успеет быть представлена мистеру Бингли сама.

— Тогда, дорогая, вы можете поменяться с вашей приятельницей ролями и представить мистеру Бингли ее.

— Ах, мистер Беннет, это решительно невозможно, поскольку я с ним не знакома. Вы определенно наслаждаетесь тем, что вечно мне досаждаете.

— Сударыня, как я ценю вашу осмотрительность! Конечно же, для знакомства срок в две недели — сущий пустяк. Совершенно невозможно решить, что собой представляет человек, если знаешь его всего две недели. Но с другой стороны, если не рискнем мы, то это могут сделать другие. Мне кажется, миссис Лонг со своими племянницами своего шанса не упустит. Таким образом, ваша подруга сочтет ваш отказ от решительных действий жестом доброй воли; и мне не остается ничего иного, как взять инициативу в свои руки.

Девушки изумленно уставились на отца. Миссис Беннет, едва совладав с чувствами, сумела вымолвить лишь:

— Чепуха, какая чепуха!

— Мадам, что значит сие громкое восклицание? — воскликнул в свою очередь мистер Беннет. — Неужели вы всерьез хотите сказать, что считаете церемонию представления и соблюдение всех приличествующих в этом деле формальностей чепухой? Боюсь, в этом я с вами согласиться не могу. А что на это скажешь ты, Мэри? Ты ведь слывешь юной леди, известной своим благоразумием, насколько я слышал, да к тому же читаешь умные книги и делаешь из них выписки.

Мэри в эту минуту захотелось произнести фразу, исполненную самого похвального смысла, но она и понятия не имела, как это сделать.

— Пока Мэри собирается с мыслями, — продолжил родитель, — давайте вернемся к мистеру Бингли.

— Я до смерти устала от этого мистера Бингли, — фыркнула миссис Беннет.

— Мне очень жаль слышать об этом; но почему же вы молчали раньше? Если бы я узнал ваше отношение к нему нынче утром, то ни за что не стал бы его навещать. Это очень печально; но, поскольку я уже нанес ему визит, вам не удастся избежать знакомства.

Изумлению его спутниц, а особенно миссис Беннет, не было предела; и именно этого он и добивался. Когда улеглась первая волна радостной суматохи, мать семейства гордо заявила, что с первой же минуты знала обо всем.

— Как это мило с вашей стороны, любезный мой мистер Беннет! Я с самого начала знала, что вы внемлете моему голосу и голосу разума. Я была уверена, что ваша любовь к девочкам столь велика, что вы не в силах пренебречь подобным знакомством. Господи, как же я рада! И сколько юмора вы обнаружили сегодня утром! И сколько в вас самообладания — ни словом не обмолвиться до последнего!

— А теперь, Китти, ты можешь кашлять сколько угодно, — беззаботно заявил мистер Беннет и, утомленный бурным восторгом супруги, покинул комнату.

— Девочки, какой замечательный у вас отец, — вздохнула миссис Беннет, едва только закрылась за ним дверь. — Даже не представляю, как вы сможете отблагодарить его за доброту. И меня, кстати, тоже. В наши с ним годы, доложу я вам, не особенно-то приятно каждый день заводить новые знакомства; но ради вас мы готовы терпеть любые лишения. Лидия, золотко, хоть ты у нас и самая младшая, я уверена, мистер Бингли на следующем балу будет танцевать именно с тобой.

— О! — несколько агрессивно воскликнула малютка, — я этого нисколечко не боюсь. Пусть я и самая младшая, я все же самая высокая из сестер.

Конец вечера был насыщен догадками о дате ответного визита Бингли и планами относительно совместного ужина, а посему время пролетело почти незаметно.

Сколько ни билась миссис Беннет со своим несговорчивым супругом, сколько ни взывала она к помощи всех своих пятерых дочерей, ничего существенного о внешности мистера Бингли им узнать так и не довелось. Атаки на мистера Беннета проходили по всем законам военной науки. Дамы использовали полный арсенал, состоявший из прямых вопросов, искусных предположений и смутных догадок; однако во всем мире не нашлось бы такой хитрости, которая заставила бы пошатнуться нерушимые бастионы родителя. Так и не добившись победы, женщинам пришлось довольствоваться донесениями соседствующей агентуры в лице леди Лукас. Рапорт этой почтенной дамы, бесспорно, внушал оптимизм. Молодой человек понравился и сэру Уильяму. Очаровательный, юный, да к тому же беспредельно милый. Кроме того, он был намерен на предстоящем балу посетить собрание. Что может быть приятнее! Увлечение танцами, несомненно, является первым шагом на пути к страстной любви, поэтому намерения Бингли относительно вечеринки заставили встрепенуться не одно женское сердце.

— Если бы только я могла порадоваться за одну из наших девочек, которая счастливо обоснуется в Незерфилде, — вещала супругу миссис Беннет, — и удачно выдать замуж остальных крошек, тогда мне, пожалуй, и желать было бы больше нечего.

Через пару дней мистер Бингли случился с ответным визитом к мистеру Беннету. Целых десять минут мужчины просидели в библиотеке. Несмотря на высказанные молодым человеком надежды лицезреть юных леди, о красоте которых не смолкая судачила якобы вся округа, его взору приходилось довольствоваться лишь видом родителя знаменитых барышень. Кстати, самим красоткам повезло куда больше: воспользовавшись занятыми высотами в мезонине, они сумели детально рассмотреть синий плащ и черную кобылу посетителя.

В спешном порядке послали приглашение на ужин. Миссис Беннет спланировала порядок подачи блюд самым тщательным образом, дабы продемонстрировать собственный талант домохозяйки, достойной всяческих похвал, как вдруг прибыл ответ от виновника хлопот, на корню убивший радужные планы семейства. Дела заставили мистера Бингли рано утром отправиться в город на целый день; а посему он с сожалением был вынужден отклонить приглашение, сделавшее ему столько чести, и пр., пр., пр. Миссис Беннет впала в замешательство. Она ума не могла приложить, какие могут быть дела в городе у молодого человека, только что поселившегося в Хертфордшире. В сердце ее закралась тревога: уж не привык ли этот повеса порхать с места на место и не жить, как все добропорядочные джентльмены, оседло? Но вскоре леди Лукас удалось сбить пламя в душе миссис Беннет. Она высказала предположение, что мистер Бингли, наверняка, отправился в Лондон только для того, чтобы лично вручить приглашения на бал. Почти сразу вслед за этим, по тихому, в общем-то околотку, вихрем пронеслись сплетни, в которых мистер Бингли собирался привезти с собой из столицы целую дюжину дам и человек семь джентльменов. Количество спутниц мистера Бингли местных девушек смутило и заставило насупиться; однако канун бала принес с собой утешительные вести: вместо двенадцати леди с ним прибыло только шесть, да и те — пять его родных сестер и одна кузина. Когда же все общество заполнило зал, в компании молодого человека ревнивые глаза насчитали всего пятерых вместе с ним самим: мистер Бингли, две его сестры, муж самой старшей и неизвестный юноша.

Мистер Бингли был безупречен: цвет кожи поражал свежестью, а манеры — непринужденностью. Сестры его также оказались дамами достойными. Каждая обнаружила бездну вкуса и стиля. Его зять, мистер Херст, выглядел почти как джентльмен. Тем не менее, внимание всего собрания вскоре оказалось сосредоточено на приятеле мистера Бингли — восхитительном высоком красавце, несомненно, знатного происхождения по имени мистер Дарси. Уже через десять минут, после того как он вошел в зал, среди гостей пронеслось известие о том, что этот молодой бог имеет десять тысяч в год. Все джентльмены отметили стройность его фигуры, а дамы как одна сошлись во мнении, что он гораздо симпатичней самого мистера Бингли. Почти полвечера местные прелестницы посылали ему взгляды, полные обожания, пока манеры этого красавца не заставили общество замереть в ужасе и отвращении: он оказался гордецом, поставившим себя выше компании; и это тут же лишило его недавней оглушительной популярности. Теперь даже несметные его владения в Дербишире не могли разубедить гостей в том, что внешность у него почти отталкивающая и что он совсем не достоин своего друга.