В целом мире не сыскать безумца, который решился бы оспорить тот факт, что богатый холостяк непременно должен находиться в постоянном поиске спутницы жизни.

Разумеется, бесспорно и то, что такой холостяк вполне может пребывать в полном неведении относительно своего счастливого положения; однако каждый раз, поселяясь в новом месте, он весьма скоро обнаруживает, что взгляды отцов соседствующих семейств преисполнены участливого понимания, а их жены — матери многочисленных дочерей на выданье — поглядывают на нового члена общества с плохо скрываемым чувством собственничества.

— Дорогой мистер Беннет, — прекрасным днем обращается приятная леди к своему супругу, — вы уже слышали о том, что Незерфилд-Парк наконец-то сдали?

Мистер Беннет отвечает односложно и отрицательно.

— Однако это так, — почти раздраженно парирует дама. — Миссис Лонг только что оттуда, и она обо всем мне рассказала.

Мистер Беннет не отвечает вовсе.

— Неужели вам не хочется знать, кто его снял? — нетерпеливо взвизгивает приятная леди.

— Это вам хочется об этом мне рассказать, тем более что я ничего не имею против.

Намек сходит за любезность.

— Право, голубчик, вам следует об этом знать, потому что миссис Лонг уверяет, будто в Незерфилде обосновался молодой человек с очень солидным капиталом откуда-то с севера Англии. Он приехал сюда в понедельник. Представляете, проезжая мимо наших мест в почтовой карете, он был настолько очарован усадьбой, что немедленно разыскал мистера Морриса, и они практически тут же ударили по рукам; так что он вступит во владение еще до Михайлова дня. А к концу следующей недели ожидается приезд его челяди.

— Как, вы говорите, его зовут?

— Бингли.

— Он холост или женат?

— О! Дорогой мой, он холостяк, это точно! Неженатый баснословно богатый мужчина. У него годовой доход — четыре или пять тысяч! Какая блестящая партия для наших девочек!

— Простите, но какое отношение он имеет к ним?

— Мой дорогой мистер Беннет, — капая ядом, вздыхает его жена, — как же вы бываете порой утомительны! Неужели для вас новость то, что я как раз подыскиваю подходящую партию для наших крошек?

— Это, его цель приезда в наши места?

— Цель! — фыркнула мадам. — Что за чепуху вы, право, городите! Просто никто не может поручиться за то, что он не влюбится в одну из наших малюток; а посему, как только мистер Бингли окончательно у нас обоснуется, вы должны будете нанести ему визит.

— Не вижу для этого повода. Девочки вместе с вами, конечно, могут поехать, а еще лучше, если они отправятся с визитом одни: по красоте, миледи, вы ничуть им не уступаете, и мистер Бингли, чего доброго, выберет себе не тот предмет обожания.

— Друг мой, да вы льстец! В прежние годы у меня, разумеется, было определенное очарование, однако нынче я не претендую на что-то из ряда вон выходящее. Женщина, имеющая пятерых взрослых дочерей, к несчастью, вынуждена забыть о красоте.

— В таких случаях, как ваш, редкая женщина имеет достаточно красоты, чтобы вообще о ней задумываться.

— Однако, мой дорогой, я настаиваю на том, чтобы вы навестили мистера Бингли сразу же, как только он приедет в поместье.

— Уверяю вас, это совершенно неудобно.

— Тогда вспомните о ваших дочерях. Только представьте, какое положение в обществе смогла бы обрести одна из них. Сэр Уильям и леди Лукас, кстати, твердо намерены проделать этот небольшой вояж, и смею вас заверить, что причина их радушия весьма схожа с нашей; как вы знаете, обычно они не посещают неизвестно кого. Вы действительно обязаны поехать, потому что раньше вас мы этого сделать не сможем.

— Мадам, мне кажется, вы чрезмерно щепетильны. Рискну предположить, что мистер Бингли будет очень рад с вами познакомиться. Кстати, вместе с вами я смогу передать ему записку — так, пустячок, пару строчек, в которых я напишу, что заранее искренне одобряю его предложение о браке с любой, которая ему приглянется. Хотя, пожалуй, мне следует отдельно замолвить словечко о крошке Лиззи.

— Я категорически против подобных выходок. Лиззи ничуть не лучше остальных. Более того, я просто уверена, что она вдвое уступает по красоте Джейн и по чувству юмора — Лидии. Странно, что при этом она неизменно пользуется у вас особым расположением.

— Уж если так, то ни одна из них не может похвастаться чем-нибудь мало-мальски выдающимся, — сухо отрезал уязвленный супруг. — Все они как на подбор глупы и невежественны; и если Лиззи что-то и выделяет из общего ряда, то это некоторая расторопность по сравнению с остальными сестрами.

— Мистер Беннет, да как вы можете оскорблять собственных детей столь бесцеремонным образом? Похоже, вам доставляет особое наслаждение понапрасну сердить меня! Вам совсем не жаль моих бедных нервов…

— Вы неправильно меня истолковали, сударыня. Поверьте, я глубоко уважаю и чту ваши бедные нервы. У меня с ними давняя дружба. По крайней мере, последние лет двадцать я только и делаю что проникаюсь к ним сочувствием вместе с вами.

— Ах, где вам понять, что творится у меня на душе!

— Надеюсь, вы все же справитесь с сердечной скорбью и переживете еще множество молодых людей с четырьмя тысячами в год, которые поселятся у нас по соседству.

— Боюсь, что нам от этого не будет никакого толку, поскольку вы упорно отказываетесь навещать ваших новых соседей.

— Поверьте мне на слово, дорогая, что, как только их действительно наберется так много, я почту за честь познакомиться со всеми до единого.

Следует заметить, что в мистере Беннете настолько невообразимым образом смешались и переплелись моментальные решения, едкий сарказм, чувство выдержки и слабость к капризам, что долгие двадцать три года под одной крышей были не в силах хоть сколько-нибудь приблизить его жену к пониманию странного характера супруга. Миссис Беннет мыслила гораздо проще: она была дамой неинформированной, с неопределенным типом темперамента и затруднённым пониманием окружающей действительности. Будучи не в духе, она воображала себя натурой нервной и ранимой. Делом ее жизни стало удачное замужество дочерей, а утехой — визиты и сплетни.

Таким образом, в длинном ряду тех, кто с нетерпением ожидал приезда мистера Бингли, мистер Беннет занял свое почетное место одним из первых. Втайне он ни секунды не колебался в своем желании нанести соседу визит. Несмотря на это, его супруге до самой последней минуты приходилось выслушивать заверения своей половины в полной невозможности встречи. Коварство благоверного открылось в манере весьма вольной. Наблюдая за тем, как вторая по счету дочь сосредоточенно сощипывает итальянскую соломку со шляпки, мистер Беннет совершенно неожиданно для семейства позволил себе следующее замечание:

— Надеюсь, Лиззи, мистеру Бингли это понравится.

— Мы вряд ли когда-либо узнаем, чт( нравится мистеру Бингли вообще, — обиженно буркнула миссис Беннет, — поскольку наш визит к нему так и не состоится.

— Неужели вы забыли, мама, — заметила Элизабет, оторвавшись, наконец, от шляпки, — что мы встретимся с ним в собрании? Его обещала представить миссис Лонг.

— Ничто на свете не заставит меня поверить в то, что миссис Лонг сделает что-нибудь подобное. У нее самой две племянницы на выданье. И вообще она лицемерная эгоистка. Лично я о ней весьма невысокого мнения.

— Полностью с вами согласен, мадам, — ухватился за мысль мистер Беннет. — Трудно описать мою радость оттого, что вы ни в коей мере не собираетесь злоупотреблять услугами миссис Лонг.

Колкость супруга ответа не удостоилась; тем не менее, чувства так и бушевали внутри миссис Беннет, и поэтому она с энтузиазмом принялась браниться, выбрав в качестве объекта одну из собственных дочерей.