— Ладно, теперь вы обнаружили то, что удается мне так же плохо, как воспроизведение марсианского вторжения… — пробормотал миллионер, сконфуженно поднимаясь на ноги.

Эмма опять залилась смехом. Засмеялся и Мюррей, и на какое-то время, показавшееся Уэллсу волшебным, оба, похоже, забыли, что только недавно чудом избежали смерти, и, вероятно, ощущали себя бессмертными благодаря неожиданно захлестнувшему их счастью. Прежде чем кто-то из них успел обернуться, писатель беззвучно отошел от двери и отправился в обратный путь. Это время принадлежало только им двоим, и ему не хотелось бы, чтобы они обнаружили, что он шпионит за ними. Возвращаясь в дом, он слышал их смех и завидовал миллионеру, так как знал, что лучший способ завоевать сердце девушки — рассмешить ее. Куда более эффективный, нежели инсценировать вторжение марсиан. Любой это знает.

Зайдя в кухню, он стал терпеливо дожидаться их возвращения и лишь время от времени поглядывал через окошко на дверь навеса. Как только они появятся, он сразу же выйдет из дома, сделав вид, что только сейчас отправился на их поиски, и в конце концов они смогут продолжить свой путь в Лондон. Он надеялся, что за их дружным смехом не последуют проникновенные взгляды, обычно предшествующие поцелуям, так как не знал, достанет ли у него терпения сохранять спокойствие, пока его спутники будут разыгрывать любовную интерлюдию под навесом, в то время как Джейн ждет не дождется его в Лондоне. Он прислонился к кухонному столу, засунул руки в карманы и, уставившись в окно, стал ждать.

Внезапно, к своему изумлению, он увидел, что к навесу направляются двое незнакомых мужчин. Оба были бедно одеты и приближались к месту, где находились его товарищи, так же осторожно, как и он несколькими минутами раньше, хотя явно с куда более недобрыми намерениями, ибо тот и другой сжимали в кулаках что-то похожее на лезвия. После некоторых колебаний, оценив ситуацию, Уэллс выпрямился и нерешительно сделал несколько шагов по кухне. Может, вернулись хозяева фермы, подумал он, но тут же отбросил это предположение, поскольку незнакомцы были одеты не как фермеры, а как городские жители из низов. Это могли быть только грабители, представители того сорта людишек, что используют любое нарушение привычного порядка вещей в стране, чтобы извлечь для себя выгоду. Они явно собираются застать врасплох его товарищей, не подозревая, что он тоже за ними наблюдает. Это давало ему нужное преимущество, которое любой более решительный и смелый человек, чем он, постарался бы использовать. Но, увы, Уэллс не принадлежал к таким людям. Сердце сразу забилось у него в бешеном ритме, а внутреннее напряжение достигло таких пределов, что он вдруг ни с того ни с сего вышел из дома, совершенно не таясь, более того, шумно, с намерением громко закричать, чтобы предупредить Эмму и Мюррея, но главное — чтобы освободиться от ответственности, которую накладывала на него ситуация, ибо ее разрешение зависело уже не только от него. Тем не менее писатель так и не издал ни звука, ни громкого, ни тихого, потому что, когда он уже открыл рот, чтобы сделать это, что-то холодное и острое вдруг уперлось ему в шею.

— Спокойно, дружище, — раздался чей-то тягучий голос возле его уха. — Ты же не хочешь оставить своих приятелей без сюрприза.

Их было не двое, а трое, с горечью констатировал Уэллс, пока его пинками заталкивали в дом, словно отбившуюся от стада овцу. Двое мужчин, захватившие его товарищей под навесом, — один из них вышел оттуда, обхватив рукой нежную шею девушки, в то время как другой презрительно толкал перед собой миллионера, — сразу показались ему смутно знакомыми, но он не догадывался, кто они, до тех пор пока пленивший его тип не завел писателя в угол гостиной и Уэллс смог увидеть его лицо: грубое, бородатое, на котором выделялись узкие, как прорезь в копилке, глаза, полыхавшие первобытной, животной яростью. Но окончательно признать его помогла самодельная повязка на левой ноге — грязная тряпка, покрытая красноватыми и бурыми пятнами. После того как один из сообщников, обезьяньего вида тип с резкими движениями, передал хромому пистолет, отобранный у Мюррея, тот обвел пленников недобрым взглядом. В течение нескольких секунд он молчал, давая им возможность прочувствовать ситуацию и понять, как все изменилось с момента их встречи на станции и стычки, оставившей ему незабываемое воспоминание в виде пули в левой ноге. Затем он грозно улыбнулся, довольный, что судьба предоставила им возможность посмеяться над теми, кому они обычно прислуживали. Уэллс искоса взглянул на Мюррея, который стоял со стиснутыми зубами и досадливо кривил губы, словно его беспокоила не столько возможность умереть, сколько то, что у этих мужланов может оказаться больше власти, чем у него. Однако по его позе было нетрудно догадаться, что его куда больше занимает судьба Эммы, чем собственная: он придвинулся к девушке, насколько это было возможно, словно готовился в случае малейшей опасности встать перед ней и заслонить ее своей медвежьей тушей.

— Так-так… — заговорил наконец хромой. — Какой приятный сюрприз, не правда ли? Для путешественника нет ничего лучше, чем встретиться со старыми друзьями и приятно провести с ними время. Вы согласны, парни?

Его сообщники с готовностью загоготали и усердствовали до тех пор, пока их гогот не перешел в ослиный рев. Мюррей незаметно сделал шаг в сторону Эммы.

— Да, жизнь таит сюрпризы за каждым поворотом, — продолжал философствовать хромой. — Разве я не говорил вам, парни? Если пойдем по шоссе в сторону Чобхэма, то в конце концов догоним наших добрых друзей. Так оно и вышло. Правда, мы могли бы пройти мимо, если бы не увидели экипаж с большой буквой «Г», а это было бы чрезвычайно жалко, верно ведь? — обратился он к своим сообщникам, скорчив жалобную гримасу, что вызвало новый взрыв хохота. — Но нет, наши друзья оказались настолько деликатны, что оставили экипаж на виду, и это доказывает, что они тоже хотели снова с нами повидаться. Разве не так, барышня? Ведь вы хотели меня снова увидеть? Ясное дело! Все женщины, которых судьба сводит с добрым малым по имени Рой Боуэн, хотят от него продолжения. Ни одной никогда не бывает достаточно. А старому Рою не хочется разочаровывать даму. Не хочется, и все тут. Хотя должен предупредить вас, что ваши манеры оставляют желать лучшего. И если хотите, чтобы старый Рой доставил вам удовольствие, то должны сперва научиться хорошим манерам.

Последние слова он произнес, пристально глядя на девушку, которая дрожала как осиновый лист, возможно, жалея, что щеголяла своей отвагой и без особой нужды прострелила ему ногу. Теперь ее хвастовство выйдет им всем боком, подумал Уэллс, который, несмотря на страх, с любопытством антрополога наблюдал за этим субъектом с примитивной душой: желание отомстить за уязвленную гордость заставило его преследовать их, невзирая на то, что вокруг рушился весь мир. Не беспокоило это, по-видимому, и его сообщников, типа с обезьяньей физиономией и того, кто помогал ему удерживать экипаж на вокзале, рыжего малого, демонстрировавшего, когда он улыбался, целый частокол почерневших зубов, словно перед этим объелся шелковицей.

— Попробуем найти выход из этой неприятной ситуации, — продолжал хромой, не сводя глаз с Эммы. — Я толкнул вас в грязь, а вы в ответ прострелили мне ногу. Чем же я теперь вам отвечу, мисс? — Он обвел нарочито откровенным взглядом фигуру девушки. — Гм… кажется, я знаю. И убежден, что любой из ваших друзей легко догадается, что мне пришло в голову, ибо мы, мужчины, понимаем друг друга без слов, не так ли, джентльмены? — Он одарил Мюррея и Уэллса ехидной улыбкой и вновь повернулся к девушке, вонзив в нее хищный взгляд. — Если она добровольно поднимется со мной наверх и не станет сопротивляться, обещаю, что вас обоих будет ожидать недурная участь.

— Если ты тронешь хоть волосок на ее голове, я тебя прикончу, — ледяным голосом перебил его Мюррей.

По его тону Уэллс понял, что миллионер не шутит. Он действительно так поступит. Вот только в сложившейся ситуации у него, к сожалению, было немного шансов выполнить свою угрозу.