— Даже своим домашним ничего не говорить? — спросил Берсон. — Несомненно, моя жена…

Итан поднял руку.

— Пожалуйста, сэр. Я не собираюсь вам лгать. Я боюсь этого колдуна, и не в последнюю очередь потому, что я не знаю, кто он. Я уверен, что ваша жена не подвергнет мою жизнь опасности сознательно. Но я чувствовал бы себя безопаснее, если бы мы могли сохранить этот момент между нами двумя.

— Хорошо, — сказал Берсон, видимо, взвесив сказанное Итаном. — Могу я еще что-нибудь для Вас сделать?

Итан почувствовал, как к его щекам приливает тепло.

— Честно говоря, вы можете. — Он показал рукой на своё лицо. — Люди, которые сделали это со мной, отобрали у меня все деньги, включая даже те, что Вы дали мне. Мне удалось оплатить своё жилье, прежде чем они добрались до меня, но у меня нет денег на еду и всё остальное.

Берсон улыбнулся и полез в карман за кошельком с мелочью, который Итан уже видел в прошлый раз.

— Разумеется, мистер Кэйлли. Пяти фунтов Вам будет достаточно?

— Двух будет достаточно, сэр.

— Что ж, но я все равно дам Вам пять. — Торговец протянул ему монеты. — Учитывая все, что Вы сделали от своего имени, и то, что Вы пережили, чтобы получить брошь, это меньшее, что я могу сделать.

Берсон привел его обратно в прихожую и распахнул дверь. Он оглянулся и сказал рокочущим голосом, без сомнения, для того, чтобы другие могли слышать:

— Ну, мистер Кэйлли, я благодарен Вам за то, что вы нашли брошь моей дочери и давайте закроем это дело. Всего Вам хорошего.

— Спасибо, сэр, — сказал Итан, вцепившись для пожатия в руку торговца.

Берсон подмигнул ему и сказал, понизив голос,

— Пусть Господь хранит Вас, мистер Кэйлли. Буду с нетерпением ждать нашей следующей беседы.

Итан кивнул и вышел из дома, думая обо всех тех жалобах, которые он слышал в таверне у Каннис, о состоятельных людях и их поведении. Абнер Берсон не показался ему человеком, который заслуживает меньшего уважения, чем любой другой горожанин, проживающий в более скромном районе Бостона.

Дойдя до конца широкой каменной дорожки перед домом Берсонов, Итан вышел на улицу Маяка, и тут же оказался лицом к лицу с Найджелом, который выглядел словно вымокший и ободранный большой пёс. Итан сделал шаг назад, намереваясь бежать, но потом передумал. Если здесь был один из них, то рядом могло притаиться еще пяток бандитов. Итан не сомневался, что головорезы Сефиры взяли его в кольцо. Поэтому вместо того, чтобы бежать, он достал клинок и засучил рукав своего камзола.

— Не нужно, — сказал Найджел, растягивая слова. — Она просто хочет поговорить.

— Ну, конечно, — сказал Итан. — Если ты не против, я не буду убирать нож.

Найджел просто пожал плечами и пошел прочь.

— Следуй за мной, — сказал он, даже не удосужившись оглянуться.

Итан помедлил, а потом последовал за ним. Гордон и Нэп, которые казалось, материализовались из ниоткуда, шли по бокам в ногу с ним. Он так же слышал, что кто еще следует за ним.

— Вы поди и живете все одной дружной семьей? — спросил Итан, глянув на двух мужчин, идущих рядом с ним.

Гордон сердито посмотрел на него, но ничего не сказал. Нэп усмехнулся.

Бандиты вели его на восток, а потом на юг, мимо королевской часовни и Старой Южной Церкви, к более открытым землям около пастбища д'Акоста. Наконец, они добрались до большого дома на Летней улице, который стоял всего в нескольких минутах ходьбы от высокой деревянной колокольни Новой Южной Церкви. Это место не считалось в Бостоне самым желанным районом для проживания, не то что район, где проживал Берсон со своей семьей. Эта улица не была даже одной из лучших в Южной Оконечности. Но, тем не менее, это был хороший район, гораздо лучше, чем заслуживала Сефира Прайс.

Итан не мог не признать, что дом, стоявший на этой улице, был красивым и элегантным. Это было большое здание, построенное из того же белого мрамора, что и дом Берсонов, но он был не таким показным, каким бы Итан ожидал увидеть дом Императрицы Южной Оконечности.

Мужчины проводили Итана по мощеной дорожке к двери. Найджел постучал, и на слабый отклик изнутри распахнулась дверь. Итан начал входить, но Найджел положил массивную руку, чтобы преградить ему путь.

— Твой нож, — сказал он, протягивая ему руку.

Оставшись без своего клинка, Итан попал бы в очень невыгодное положение, вступая в конфронтацию с Сефирой и её громилами.

— Сильно сомневаюсь.

— Тогда ты не войдешь.

— Вот и славно.

— Итан, даю тебе слово, что тебе ничего не угрожает, — послышался из глубины дома голос Сефиры. — Тебе нечего бояться. Может быть, в следующий раз при нашей встрече будет по другому, но на этот раз тебе ничего не угрожает.

Он вынужден был признать, что теперь ему стало любопытно. Он вздохнул, протянул Найджелу нож и шагнул внутрь.

Внутреннее убранство дома было гораздо богаче, чем снаружи, хотя опять же Итан был удивлен и немного разочарован, обнаружив, что Сефира обладала изысканным вкусом. Небольшой коридорчик, пол которого был выложен белым кафелем, а стены украшены красочными гобеленами, привел в большую общую комнату, которая была хорошо обставлена, и ярко освещена ароматическими свечами. Ковры и циновки, расстеленные на темном деревянном полу, пестрили цветом, при этом они не выглядели дешевыми и безвкусными, и соответствовали гобеленам. Итан подумал, что эти ковры и гобелены были привезены с Востока. Куда бы он ни посмотрел, то видел картины и скульптуры, и, хотя он не стал бы притворяться, что много понимает в таких вещах, он не мог не быть не впечатлен качеством каждого элемента убранства в этом доме…

— Сюда, — крикнула она ему из комнаты слева от гостиной.

Он последовал за её голосом в кабинет, который был сравним по размерам с библиотекой Берсона. Но в отличии от комнаты Абнера Берсона, которая была вся заполнена книгами, эта была увешана клинками. Здесь на стенах висели мечи всех мыслимых форм и размеров. Были и ятаганы из Святой Земли, эфесы которых усыпаны драгоценными каменьями, и аскетичные полуторные мечи, которые возможно были изготовлены в шотландской горной местности. Здесь же висели и прекрасные длинные лезвия, которые, должно быть, были сделаны на Пиренейском полуострове, и один короткий меч, который, казалось, был выкован из чистого золота.

— Этот был изготовлен турками, — сказала Сефира, видя, на чем задержался его взгляд. — Хочешь подержать?

Он покачал головой, переводя взгляд на неё, пока глазами не зацепился за небольшой стеклянный ящик, который был заполнен различным огнестрельным оружием. Это было ручные оружие, в основном кремневое, но там были и старые пистолеты с колесцовыми замками и, по крайней мере, один с фитильным замком, который должно быть был привезен с Востока. Каждый был уникальным, как и ножи, украшающие стены. Рукоять одного была из резной слоновой кости, другого из полированной светлой древесины, которую Итан не узнал, а следующий, по предположению Итана, из чистого серебра.

Рядом с этим ящиком стоял еще один, в котором находились кортики и кинжалы. Как в случае с мечами и пистолетами Итан не мог поверить разнообразию коллекции Сефиры. Это заставило его предположить, что здесь собраны клинки и огнестрельное оружие со всех континентов и почти из каждой европейской страны.

Поглазев некоторое время на кортики, он повернулся к Сефире. У него на языке вертелось столько вопросов. Но видя, как она наблюдает за ним, своими расчетливыми голубыми глазами, Итан тут же отбросил их, и отругал себя за то, что поддался её уловке отвлечь его. Он был словно маленький мальчик, которого слишком легко очаровать сладостями и блестящими игрушками.

Глядя на Сефиру — как она была одета и каким образом были уложены её волосы — он так же понял, что не только ножи и пистолеты должны были соблазнить его. Итан никогда не видел её одетой в платье, и сомневался, что, вообще когда-нибудь увидит. Но в то время, как она всё еще была одета в одежду для улиц, ее одежда в этот день была более женственной, чем обычно. Вместо бриджей, на ней была длинная черная юбка. Ее шелковая блуза была расстегнута на шее, а черный шелковый жилет одетый поверх неё, подчеркивал изгибы ее тела. На серебряной цепочке висел сапфировый кулон, заманивая взгляд Итана еще ниже, куда не следовало бы. Волосы были рассыпаны по спине свободными черными локонами, и даже на другом конце комнаты он мог почувствовать аромат её духов.