– Ничего из этого мне не надо, – сказала девушка. – Ни богатства, ни власти над миром. Я всё это презираю.

Что ж, моя стратегия приносила плоды, хотя и со скоростью черепахи, передвигающейся в свинцовых башмаках. Я мало-помалу получал объяснение.

– И уж конечно, я не хочу порабощать пленённых духов, – жизнерадостно добавила она. – Если ты так думаешь.

– Ах, не хочешь порабощать духов?

Тут и конец моей стратегии – но, с другой стороны, я ведь промолчал больше минуты, а это само по себе уже рекорд. Уменьшившийся демон бережно ощупал пострадавшее место, выразительно охая и ахая.

– В таком случае у тебя очень странная манера не порабощать. Мне больно, между прочим!

– Я просто хотела доказать, что ты ошибаешься, – сказала она. – Послушай, не мог бы ты этого не делать? Ты сбиваешь меня с мысли.

– А что я делаю-то? Я только пощупал…

– Вижу я, что ты там пощупал. Просто не делай этого, и все. Да, кстати, и не мог бы ты превратиться во что-нибудь другое? А то это воплощение очень уж уродливое. Я думала, у тебя больше вкуса.

– Это – уродливое? – Я присвистнул. – Ты, похоже, и в самом деле вызывала не так много духов, а? Ну ладно, так и быть – раз уж ты такая чувствительная, прикрою я свой срам.

И принял свой излюбленный облик. Птолемей подходил мне: мне было удобно в его обличье, – и девушке он тоже подходил, поскольку обожжённые части тела оказались прикрыты набедренной повязкой.

Как только я превратился в Птолемея, глаза у неё вспыхнули.

– Да! – прошептала она. – Вот оно!

Я взглянул на неё, прищурившись.

– Прошу прощения, могу я чем-нибудь помочь?

– Нет-нет, ничего. Просто… просто эта внешность куда лучше.

Тем не менее она разволновалась, у неё перехватило дыхание, и ей потребовалось несколько минут, чтобы взять себя в руки. Я уселся на пол, скрестив ноги, и принялся ждать.

Девушка тоже села. Она отчего-то вдруг расслабилась. Ещё минуту назад она говорила медленно и неуклюже, а теперь слова так и хлынули бурным потоком.

– Так вот, Бартимеус, выслушай меня хорошенько, – говорила она, подавшись вперёд и барабаня пальцами по полу.

Я пристально следил за её руками – просто на всякий случай, вдруг она коснётся меловой линии или, быть может, слегка размажет её… Нет, конечно, мне было интересно, что она собирается сказать, но упускать возможность освобождения я тоже был не намерен.

Птолемей опёрся подбородком на сцепленные пальцы.

– Валяй, выкладывай. Я слушаю.

– Хорошо. Ой, я так рада, что все так хорошо вышло! – Она раскачивалась взад-вперёд, чуть ли не обнималась сама с собой от радости. – Я почти не смела надеяться, что у меня получится. Мне столькому пришлось научиться – ты себе просто не представляешь! Хотя… ну, может, и представляешь, – признала она, – но, знаешь, выучить все это с нуля было не так-то просто.

Мои тёмные глаза недоверчиво сощурились.

– Так ты научилась всему этому за три года?

Я был впечатлен – но мне всё-таки не верилось.

– Ну да, я начала учиться вскоре после того, как встретилась с тобой. Сразу, как сделала себе новые документы. Я смогла посещать библиотеки, брать там книги по магии…

– Но ты же ненавидишь волшебников! – выпалил я. – Ты ненавидишь все, чем они занимаются! И нас, духов, ты тоже ненавидишь! Ты мне это сказала в лицо – и не могу не отметить, что меня это серьёзно задело. Что же случилось такого, что заставило тебя вызвать одного из духов?

– Ну, мне нужен был не просто какой-нибудь старый демон, – сказала она. – Я, собственно, затем и училась всё это время, затем и изучала эти… эти гнусные приёмчики, чтобы вызвать тебя.

– Меня?

– Тебя это удивляет?

Я гордо вытянулся.

– Нет-нет, нисколько. И что же тебя так во мне привлекло? Видимо, моя выдающаяся личность? Или моя блестящая манера вести беседу?

Она хихикнула.

– Ну нет, конечно же, не личность! Но да, дело именно в беседе – именно наш с тобой разговор захватил моё воображение.

По правде говоря, этот разговор я и сам помнил неплохо. С тех пор прошло три года, но теперь казалось, что гораздо больше: ведь это произошло в те времена, когда мой вечный хозяин Натаниэль был ещё угрюмым аутсайдером, отчаянно добивающимся признания. Именно в разгар истории с големом, когда в Лондоне хозяйничали одновременно глиняный монстр и африт Гонорий, мой путь вторично пересёкся с путём Китти Джонс. Тогда на меня произвели впечатление сила её личности и её отчаянный идеализм – качества, весьма редко встречающиеся у волшебников, а тем более одновременно. Она была простолюдинка – малообразованная, не знающая ничего о том, как на самом деле устроен её мир, но тем не менее готовая бросить вызов этому миру и надеющаяся изменить его к лучшему. И более того: она рискнула жизнью, чтобы спасти жизнь своему врагу, презренному подонку, недостойному даже лизать её башмаки[57].

Да, она произвела на меня впечатление. И на моего хозяина тоже, если уж на то пошло.

– Так тебе понравилось то, что ты услышала, а? – усмехнулся я.

– Все эти твои разговоры об империях, которые возникают и рушатся, заставили меня призадуматься, Бартимеус. Главное, ты сказал, что нужно искать общие тенденции, и я знала, что нужно их найти.

Говоря это, она ткнула пальцем в пол – почти в красную меловую линию. Близко, очень близко.

– Ну вот, я и стала искать, – просто сказала она.

Птолемей поправил краешек набедренной повязки.

– Это все очень хорошо, но тем не менее не имеет никакого отношения к тому, чтобы жестоко вырвать ни в чём не повинного джинна оттуда, где он мирно отдыхал. Моя сущность отчаянно нуждается в восстановлении. Мэндрейк продержал меня в рабстве, – я быстренько посчитал на пальцах рук и ног, – в течение шестисот восьмидесяти трёх суток из последних семисот. И это на мне отразилось, притом довольно сильно. Я как яблоко со дна бочонка: на вид сладкое и красивое, а внутри – сплошная гниль. А ты выдернула меня оттуда, где я мог исцелиться.

Китти склонила голову набок и пристально смотрела на меня из-под бровей.

– В смысле, из Иного Места.

– Это одно из его названий.

– Ну, извини, что потревожила тебя. – Она сказала это так, как будто всего-навсего разбудила меня, когда я ненадолго прикорнул. – Но я даже не была уверена, что смогу это сделать. Я боялась, что мои навыки ещё недостаточно отработаны.

– С твоими навыками все в порядке, – сказал я. – Отличные навыки. И это заставляет меня задать главный вопрос: как ты научилась тому, чтобы вызвать меня?

Китти скромно пожала плечами.

– Это было не так трудно. Знаешь, что я думаю? Волшебники нарочно преувеличивали все эти сложности в течение многих лет, просто чтобы отвадить от этого дела простолюдинов. В конце концов, так ли уж много здесь требуется? Аккуратно провести несколько линий с помощью линейки, верёвки и циркуля. Начертить несколько рун, выучить наизусть несколько слов. Сходить на рынок, купить кое-каких пряностей… Найти спокойное место, ещё раз все повторить… И все, собственно.

– Нет, – сказал я. – Никто из простолюдинов прежде этого не делал, насколько мне известно. Это неслыханно. Тебе, должно быть, помогли. С языками, с рунами и кругами, с этой мерзкой смесью трав – со всем. Какой-то волшебник. Кто?

Девушка намотала прядь волос себе на ухо.

– Ну, уж его-то имя я тебе сообщать не собираюсь! Но ты прав. Мне действительно помогли. Но, само собой, не с этим вызыванием. Он думает, что я всего-навсего бескорыстно увлекаюсь магией. Если бы он узнал, чем я занимаюсь, его бы удар хватил.

Она улыбнулась.

– Сейчас он крепко спит двумя этажами ниже. Он довольно славный, на самом деле. Как бы то ни было, на это потребовалось время, но всё оказалось не так сложно. Даже странно, что другие люди этого не пробовали.

Птолемей окинул её пристальным взглядом из-под опущенных век.

– Большинство людей, – многозначительно сказал я, – несколько опасаются того, кто может явиться на зов.