«Бей! – подумал я. – Бей сейчас!!!»

Мы устремились вниз так быстро, как только я мог, – у Натаниэля аж зубы клацнули от скорости нашего полёта. Пикируя, Натаниэль ослабил узы, сдерживавшие существ, заточенных в посохе, открыв его настолько, насколько осмелился. Их мощь вырвалась наружу, ударила в корчащееся тело, распустилась огненным цветком.

«Давай! – твердил я. – Давай ещё! Не оставляй ничего на волю случая».

«Да знаю я! Я делаю всё, что могу».

Наше падение замедлялось, замедлялось… Мы повисли в воздухе. Под нами ярился млечно-белый ад. Ноуда и карусель остались где-то там, внутри. Жар выхлёстывал во все стороны, стекло в ближайших панелях полопалось, воздух вокруг нас горел. Я выставил небольшой Щит, чтобы хотя бы отчасти защитить нас. Посох вибрировал всё сильнее, вибрации отдавались в руку и трещали в голове.

«Ну что? – подумал мальчишка. – Достаточно?»

«Наверно… Нет, добавь ещё для верности. Чуть подольше».

«Ещё немного, и я его не удержу… Ах!»

Я заметил вздымающуюся тень, уловил движение воздуха и отшвырнул нас в сторону. Но Взрыв догнал нас, разнёс вдребезги Щит и на лету зацепил наш бок. Натаниэль вскрикнул, и я вскрикнул вместе с ним: в первый и единственный раз я разделил боль человека. Что-то в этом ощущении – возможно, тупая неподвижность плоти, то, как она покорно, пассивно приняла эту рану, – повергло мою сущность в панику. Разум мальчика готов был рухнуть в пропасть забытья. Его пальцы, удерживающие посох, почти разжались, энергия посоха угасла. Я стиснул его сильнее, развернул, направил сноп белого огня под купол, разрубив нападающее на нас тело Руфуса Лайма. Половинки упали наземь по отдельности. Я запечатал посох. Мы неуклюже приземлились среди пальм и горшков с цветами. Мальчик быстро терял сознание. Глаза у нас закрывались. Я заставил их открыться и сделал так, чтобы моя сущность струилась по всему организму.

«Очнись!!!»

Он пошевелился.

– Мой бок…

«Не смотри туда. С нами все в порядке».

«А Ноуда?»

«Ну… с Ноудой хуже». На площадке, за поваленными столиками и урнами, земля потрескалась и обгорела. Там, где недавно детишки катались на карусели, теперь зияла дымящаяся воронка. И в этом дыму ревело и топталось что-то огромное и бесформенное. И оно требовало меня.

– Бартимеус! Я повелеваю тебе явиться сюда! Я должен покарать тебя за дерзость!

На человека оно уже не походило ничем, даже отдалённо.

– Смотри, Бартимеус, как растёт моё могущество, невзирая на боль! Смотри, как я сбросил с себя эту жалкую одежду из плоти!

«Бартимеус… мой бок… я его не чувствую».

«Все отлично! Не беспокойся об этом».

«Ты что-то скрываешь… Эта мысль – что это было?»

«Ничего. Я думал, что надо встать. Надо убираться отсюда».

– Где же ты, Бартимеус? – ревел громовой голос. – Я добавлю тебя к себе. Это великая честь!

«У меня бок онемел… Я не могу…»

«Расслабься. Я сейчас попробую взлететь».

«Нет, погоди. А как же… как же Ноуда?»

«Ноуда большой мальчик. Он и сам может летать, если захочет. Ну…»

«Но мы не можем уйти, Бартимеус! Если он не…»

«Он переживёт. Мы уходим».

«Нет!!!»

Я попытался взлететь с помощью своей энергии, но мальчишка активно сопротивлялся: он напряг все мышцы, его воля боролась с моей. Мы оторвались от земли, потом рухнули обратно в папоротники и в конце концов остались стоять, прислонившись к дереву. Преимущество было одно: деревья скрывали нас от многочисленных глаз Ноуды, который превратился в приземистое облако тьмы, ворочающееся на краю воронки.

«Натаниэль, ты идиот! Предоставь все мне».

«В этом нет смысла».

«Что ты имеешь в виду?»

«А что, есть? Я прочёл твои мысли. Только что».

«А, ты об этом… Слушай, ну я же не медик. Забудь. Я мог и ошибиться».

«Но ты не ошибся, да? Скажи мне правду, хоть раз в жизни».

Тихий шорох листвы. Я повернул нашу голову, радуясь возможности сменить тему.

– Вот что нас подбодрит! – жизнерадостно сказал я. – Это Китти.

Волосы у неё были спутаны и растрёпаны. Щека расцарапана. Но Натаниэль с облегчением обнаружил, что в остальном она не пострадала. И снова его облегчение проявилось в гневе.

– Ты зачем вернулась? – прошипел он. – Убирайся отсюда!

Китти только набычилась в ответ.

– Простолюдинов мы вывели, – прошептала она. – Надо сказать, это было непросто. Смотри, что сделала одна из них! – Она показала царапины. – Отблагодарила, называется! Ну вот, а теперь я вернулась проверить, как у тебя… дела…

Она опустила взгляд и увидела бок Натаниэля. Глаза у неё расширились.

– Какого чёрта?!

– Если верить Бартимеусу, – вкрадчиво сказал Натаниэль, – беспокоиться тут не о чём.

Китти наклонилась поближе.

– О господи! Ты идти можешь? Тебя надо отсюда вывести.

– Нет ещё.

После первой боли по телу быстро распространялось онемение. Натаниэль чувствовал лёгкое головокружение, но, если стоять неподвижно, прислонившись к дереву, неудобства были минимальные. Голова была ясная – или, по крайней мере, была бы ясная, если бы джинн не лез в неё со своими мыслями, пытаясь вытеснить знание, что Натаниэль ранен, и навязать ему своё решение. Волшебник быстро заговорил:

– Китти, уничтожить его с помощью посоха не удалось. Эта тварь слишком сильная. Я пустил в ход максимальную мощность, какую ещё можно удерживать под контролем, но этого оказалось недостаточно. Ноуда поглотил всю энергию.

– Ну ладно. – Китти закусила губу. – Мы выведем тебя отсюда, а потом попробуем придумать что-нибудь ещё.

– Бартимеус, – сказал он, – что будет, если сейчас оставить Ноуду в покое? Только честно!

Джинн ответил не сразу – ему помешал жуткий грохот откуда-то сзади.

– Со временем, – сказал Бартимеус устами Натаниэля, – Ноуде наскучат многочисленные удовольствия «Всемирной выставки». И он обратит своё внимание на остальные районы Лондона. Он будет жрать население, расти и набираться мощи. От этого его голод тоже будет усиливаться, и так до тех пор, пока либо город не опустеет, либо Ноуда не лопнет. Это для тебя достаточно честно?

– Китти, – сказал Натаниэль, – демона нужно остановить сейчас.

– Но это же невозможно! Ты сам только что это сказал. Посох ничего не смог, даже на максимальной мощности.

– Я сказал – «на максимальной мощности, какую можно удерживать под контролем». Есть способ извлечь из него большую мощность: снять все предохранители Глэдстоуна – заклятия, которые сдерживают посох. И тогда вся… – нет, не перебивай, дай закончить, – вся его мощь вырвется наружу в едином убийственном порыве. – Он улыбнулся Китти. – Думаю, это-то Ноуду остановит!

Девушка покачала головой.

– Не уверена. Кто знает, вдруг это только сделает его ещё сильнее? Бартимеус, что скажешь ты? Не знаешь ли…

– Тут следует учитывать ещё один фактор, – сказал Натаниэль. Он не без труда поднял посох и указал в сторону крыши. – Из чего построено это здание?

– Из стекла.

– И?..

– Ага! – тут же вмешался голос джинна. – Ты знаешь, мне неохота это признавать, но, пожалуй, тут он в чём-то прав.

– И железа, – сказал Натаниэль. – Железа. А Ноуда, будучи духом, не защищён от него. Если посох будет сломан и все это обрушится на него… Как ты думаешь, Бартимеус?

– Может сработать. Но в твоём плане есть один маленький изъян.

– Вот именно, – скривилась Китти. – Как ты собираешься сломать посох и не пострадать при этом? А если крыша действительно обрушится?

Натаниэль потянулся. Шея застыла и плохо гнулась.

– Это уж предоставь мне. С нами всё будет в порядке.

Китти взглянула на него.

– Ну ладно… Хорошо. Я это сделаю вместе с вами.

– Нет, тебе нельзя. Щитов Бартимеуса на двоих не хватит. Верно ведь, Бартимеус?

– Ну… да, не хватит.

– Все с нами будет в порядке, – сказал Натаниэль.

Мысли слегка расплывались. Он чувствовал, как джинн его подталкивает.