Мэндрейк окинул взглядом тёмный, пустой коридор.

– В самом деле? И какие же?

– Об этом мне говорить запрещено, сэр. Так у вас нет при себе ничего недозволенного? Тогда мы можем идти дальше.

Они углубились в лабиринт безликих каменных коридоров, гораздо более древних, чем само здание парламента над ними. Там и сям попадались то деревянные двери, то тёмные дверные проёмы. Главный коридор был освещён электрическими лампочками. Мэндрейк всматривался изо всех сил, но, как ни старался, никаких скрытых ловушек так и не увидел. Клерк смотрел только вперёд. На ходу он что-то негромко мурлыкал себе под нос.

Наконец они пришли к массивной стальной двери.

– Вот хранилище, – указал клерк.

– Можем мы войти?

– Это не рекомендуется, сэр. Можно поглядеть сквозь решётку, если желаете.

Мэндрейк подошёл к двери, откинул крошечную заслонку в её центре и прищурился. За дверью была ярко освещённая комната внушительных размеров, в центре её стояло возвышение бело-розового мрамора. На возвышении, на самом виду, были выставлены главные сокровища государства: небольшая кучка драгоценных предметов, переливающихся всеми цветами радуги. Взгляд Мэндрейка тотчас ухватил длинный деревянный посох, грубый, без отделки, с простым деревянным навершием, украшенным незамысловатой резьбой. Рядом с посохом разглядел он и короткое золотое ожерелье с висящим на нём маленьким золотым овалом; в центре овала тускло светился нефрит.

Посох Глэдстоуна и Амулет Самарканда… Мэндрейк ощутил в душе мучительную боль человека, обделённого тем, что по праву принадлежит ему. Он осмотрел первые три плана – никаких наговоров, сигнальных верёвок, сетей или других сторожевых заклятий и приспособлений заметно не было. Однако же плитки пола вокруг возвышения имели странный зелёный оттенок – вид у них был какой-то неестественный. Мэндрейк отступил от решётки.

– А чем охраняется это помещение – если мне, конечно, не возбраняется это знать?

– Моровым Заклятием, сэр. И весьма кровожадным. Если вы осмелитесь войти без разрешения, оно в мгновение ока обдерёт вас до костей.

Мэндрейк взглянул на клерка.

– Ах вот как. Хорошо. Идёмте.

От дома донёсся взрыв смеха. Мэндрейк опустил глаза на голубой коктейль в своём стакане. Если его визит в хранилище что и доказал, так это то, что Деверокс намерен цепляться за власть до последнего. Посох недоступен. Не то чтобы он и впрямь собирался… На самом деле Мэндрейк не знал, что именно он собирался делать. Настроение у него было гнилое, вечеринка со всей её мишурой оставляла его равнодушным. Он поднял стакан и залпом опустошил его. И попытался вспомнить, когда он в последний раз чувствовал себя счастливым.

– Джон, старый ящер! Что вы прячетесь у этой стенки!

Через лужайку в его сторону шагал низенький кругленький джентльмен в роскошном вечернем костюме бирюзового цвета. Он был в маске злобно хохочущего беса. Под руку он вёл долговязого и хилого юнца в костюме умирающего лебедя. Юнец неудержимо хихикал.

– Ах, Джон, Джон! – воскликнул бес. – Ну что же вы, развлекаетесь или нет?

Он шутливо хлопнул Мэндрейка по плечу. Юнец разразился хохотом.

– Добрый вечер, Квентин, – пробормотал Мэндреик. – Вам, я вижу, весело?

– Почти так же весело, как нашему любезному Руперту.

Бес указал в сторону дома, где на фоне окон виднелась скачущая фигура с бычьей головой.

– Это помогает ему отвлечься от всяческих проблем и неурядиц, понимаете ли. Бедолага!

Мэндреик поправил свою маску ящерицы.

– А кто этот юный джентльмен?

– Это, – сказал бес, прижимая к себе голову лебедя, – это юный Бобби Уотте, звезда моего будущего шоу! Мальчик обладает просто сказочным талантом! Не забудьте, не забудьте, – бес, похоже, слегка нетвёрдо держался на ногах, – что до премьеры «От Уоппинга до Вестминстера» осталось совсем чуть-чуть! Я всем напоминаю. Два дня, Мэндрейк, два дня! Эта пьеса непременно изменит жизнь всех, кто её увидит! Верно, Бобби?

Он грубо оттолкнул от себя юношу.

– Ступай, принеси нам ещё выпить! А то мне надо кое-что сказать нашему чешуйчатому другу.

Умирающий лебедь удалился, пошатываясь и спотыкаясь на траве. Мэндрейк молча проводил его взглядом.

– Так вот, Джон. – Бес придвинулся ближе. – Я уже несколько дней посылаю вам приглашения. Мне кажется, вы меня игнорируете! Я хочу, чтобы вы зашли ко мне в гости. Завтра. Вы ведь не забудете, а? Это важно.

Мэндрейк под своей маской брезгливо поморщился: от его собеседника сильно несло спиртным.

– Извините, Квентин. Совет так затянулся! Я просто не мог вырваться. Завтра – значит завтра.

– Хорошо, хорошо. Вы всегда были самым толковым из них, Мэндрейк. Вот и продолжайте в том же духе. Добрый вечер, Шолто! Я вас, кажется, узнал!

Мимо брела массивная фигура в маске ягнёнка, что смотрелось совершенно дико. Бес отцепился от Мэндрейка, игриво ткнул пришедшего пальцем в пузо и, пританцовывая, удалился прочь.

Ящерица и ягнёнок взглянули друг на друга.

– Этот мне Квентин Мейкпис! – сказал ягнёнок низким, прочувствованным голосом. – Не нравится он мне. Наглый, беспардонный, и сдаётся мне, что у него не все дома.

– Ну, сегодня он явно в хорошем настроении, – заметил Мэндрейк, хотя в глубине души разделял мнение ягнёнка. – Давненько мы с вами не виделись, Шолто!

– Ещё бы. Я в Азии был. – Толстяк вздохнул и тяжело навалился на свою трость. – Представляете, мне приходится самому закупать для себя товары! Что за времена!

Мэндрейк кивнул. Шолто Пинн так и не оправился полностью после того, как голем во время своего «царствия террора» разорил его головной магазин. Магазин-то Пинн заботливо отстроил, но с финансами у него было туго. А тут ещё война, упадок торговли – артефактов в Лондон поставляли все меньше, да и волшебников, желающих их приобрести, поубавилось. Пинн, как и многие другие, за последние несколько лет заметно постарел. Его массивная фигура словно бы обмякла, и белый костюм уныло свисал с плеч. Мэндрейку его даже жалко сделалось.

– Что нового слышно в Азии? – спросил он. – Как дела у империи?

– Эти мне дурацкие наряды – держу пари, мне подсунули самый идиотский!

Пинн на секунду приподнял маску и промокнул платком вспотевшее лицо.

– Империя, Мэндрейк, дышит на ладан. В Индии поговаривают о восстании. Горные волшебники на севере вызывают демонов, готовясь к нападению, – по крайней мере, так говорят. Наши войска в Дели попросили у японских союзников помощи для защиты города. Можете себе представить! Я боюсь за нас, очень боюсь.

Старик вздохнул и опустил маску на место.

– Как я выгляжу, Мэндрейк? Похож я на резвого ягнёночка?

Мэндрейк усмехнулся под своей личиной.

– Видывал я ягнят и поизящнее, сэр.

– Вот и я так думаю. Ну что ж, если уж я вынужден строить из себя идиота, буду делать это от души. Эй, девушка!

Он насмешливо отсалютовал тростью и зашагал в сторону девушки-служанки. Мэндрейк проводил его взглядом. Краткий проблеск веселья быстро испарился под действием ночного холода. Он посмотрел в пустое чёрное небо.

«А когда-то давным-давно я сидел в саду, с карандашом в руке…»

Он швырнул свой стакан за колонну и направился в сторону дома.

В зале, неподалёку от ближайшей кучки веселящихся, Мэндрейк увидел Джейн Фаррар. Маска – райская птица с тоненькими абрикосовыми пёрышками – болталась у неё на запястье. Бесстрастный слуга помогал ей надеть пальто. Когда подошёл Мэндрейк, слуга отступил в сторону.

– Уходите? – спросил волшебник. – Так рано?

– Ухожу. Я устала. А если Квентин Мейкпис ещё раз пристанет ко мне с этой своей пьесой, я его стукну!

Она очаровательно надула губки. Мэндрейк подступил ближе.

– Хотите, я провожу вас? Я свои здешние дела тоже, можно считать, закончил.

И он небрежным жестом снял маску. Она улыбнулась.

– Меня провожают три джинна и пять фолиотов, на случай, если они мне понадобятся. Что можете сделать для меня вы, чего не смогут они?