У мальчишки чуть пена изо рта не повалила, так он взбеленился[34].

Он топнул, словно ребёнок, который только учится ходить, а потом, как я и надеялся, позабыв обо всем, ринулся в лобовую атаку. Это снова было Направленное Ущемление, любимое оружие задир.

Мальчишка выпалил заклинание, и я почувствовал, как стягиваются оковы[35].

— Натаниэль, — прошептал я одними губами и добавил подходящее контрзаклинание.

Оковы немедленно разжали хватку и принялись расширяться, словно круги на воде. Они вышли за пределы круга, и мальчишка сквозь свои линзы увидел, что оковы движутся в его сторону. Он коротко вякнул, на миг запаниковал, но потом всё-таки вспомнил слова отмены. Мальчишка выпалил их, и оковы исчезли.

Я стряхнул с рукава куртки вымышленную пылинку.

— Ну ты даёшь, — заметил я. — Чуть сам себе голову не оторвал.

Если бы мальчишка притормозил, он бы понял, что произошло, — но для этого он был слишком зол. Вероятно, он решил, что допустил какую-то ошибку, что-то напутал в заклинании. Тяжело дыша, он принялся припоминать свой набор грязных трюков. Затем хлопнул в ладоши и снова заговорил.

Признаться, я не ожидал столь мощного заклинания, как Подхлестывающий Обод. Из пяти вершин пентакля, в котором я находился, с шипением и треском ударили вверх светящиеся колонны электрических разрядов. Казалось, будто пять молний застыли на миг. А в следующий миг из каждой колонны вылетел горизонтальный луч. И все пять врезались в меня, словно копья. Моё тело прошили электрические разряды. Я с криком рухнул на пол и забился в корчах. Но мне всё-таки удалось выдавить сквозь стиснутые зубы: «Натаниэль!» — и добавить контрзаклинание. Результат последовал мгновенно. Разряды прекратились, и я без сил растянулся на полу. Молнии ударили в разные стороны. Мальчишка упал ничком, и вовремя: в тот самый миг, как он хлопнулся об пол, его развевающуюся сзади куртку прошил электрический разряд, достаточно мощный, чтобы прикончить его на месте. Остальные молнии полетели в сторону кровати и стола: одна угодила в вазу с цветами и расколола её надвое, прочие попали в стены, усеяв их выжженными пятнышками в форме звездочек. Восхитительное зрелище.

Куртка задралась и накрыла мальчишку с головой. Он медленно приподнялся и выглянул из-под полы своего одеяния. Я с самым дружелюбным видом показал ему большой палец и улыбнулся.

— Продолжай в том же духе. Если ты будешь упорно трудиться и перестанешь делать дурацкие ошибки, когда-нибудь ты станешь настоящим волшебником.

Мальчишка ничего на это не ответил. Он медленно, с трудом поднялся на ноги. По счастливой для него случайности он рухнул строго вниз и по-прежнему находился под защитой своего круга. Но это мало меня беспокоило. Я ждал его следующей ошибки.

Но к нему уже вернулась способность шевелить мозгами. Где-то с минуту он стоял неподвижно и размышлял.

— Ты бы лучше отпустил меня, да побыстрее, — услужливо подсказал я. — А то ведь старик Андервуд припрется посмотреть, что тут за шум.

— Не припрется. Мы слишком высоко.

— Всего-то двумя этажами выше.

— А он глухой на одно ухо. Ни черта не слышит.

— А его жена…

— Заткнись. Я думаю. Ты оба раза что-то такое сделал… Что ж это было-то… — Он щёлкнул пальцами. — Ну конечно! Моё имя! Ты воспользовался им, чтоб отразить мои заклинания. Чтоб тебе пусто было!

Я выразительно приподнял брови и принялся изучать свои ногти.

— Может, так, а может, и нет. Моё дело — знать, а твоё — догадываться.

Мальчишка снова топнул ногой.

— Хватит! Не смей так со мной разговаривать!

— Так — это как?

— Так, как ты сейчас говоришь! Ты говоришь, как будто ты мальчишка!

— С кем поведёшься, от того и наберешься.

Я от души веселился. Мне таки удалось раздразнить его. Он здорово взбеленился из-за потери имени. Парень встал в позу, приготовившись снова броситься в атаку. Я принял подобную же позу, только оборонительную — как у борца сумо. Птолемей был точно такого же роста, как этот мальчишка, той же комплекции, с такими же тёмными волосами[36], так что получилось симметрично и выразительно.

Мальчишка сделал над собой усилие и взял себя в руки. Невооружённым глазом было видно, что он сейчас лихорадочно воскрешает в памяти свои уроки, пытаясь вспомнить что-нибудь подходящее случаю. Он уже понял, что обстрел карающими заклинаниями не годится: я просто оберну их против него же.

— Я найду другой способ, — мрачно пробормотал он. — Я тебе покажу!

— Ой-ой-ой, я уже весь дрожу! — язвительно отозвался я.

Мальчишка погрузился в размышления. Под глазами у него залегли тёмные круги. С каждым новым заклинанием он всё сильнее изматывал себя. Меня это устраивало как нельзя лучше. Бывали случаи, когда волшебники падали замертво от одного лишь перенапряжения. Бедолаги. Такая уж у них жизнь, полная стрессов и перегрузок.

Мальчишка задумался надолго. Я демонстративно зевнул и скоренько сообразил себе наручные часы, чтобы можно было устало на них посмотреть.

— Почему бы тебе не обратиться за советом к боссу? — предложил я. — Он бы тебе помог.

— Кто, мой наставник? Да ты издеваешься!

— Да не этот старый дурень. Тот, кто натравил тебя на Лавлейса.

Мальчишка нахмурился.

— Никто меня не натравливал. И никакого босса у меня нет.

Теперь пришёл мой черед опешить.

— Я всё делал сам, — заявил он. Я присвистнул.

— Ты хочешь сказать, что вызвал меня в одиночку, собственными усилиями? Неплохо… для такого пацана. — Я постарался подбавить льстивых ноток, но так, чтобы не переборщить. — Ладно, позволь, я сделаю тебе небольшой подарок. То есть дам совет. Сейчас тебе лучше всего будет отпустить меня. Тебе необходим отдых. Ты в зеркало давно смотрел? В смысле — в обычное, без беса. У тебя уже морщины появились. В твоем-то возрасте! А дальше что, седина? Что ж ты будешь делать, когда встретишь своего первого суккуба?[37] Небось постараешься от неё отделаться!

Я слишком много болтал и сам это знал, но не мог ничего с этим поделать. Мне было не по себе. Мальчишка смотрел на меня и что-то прикидывал, и мне не нравилось выражение его лица.

— А кроме того, — добавил я, — когда я уйду, никто не будет знать, что Амулет Самарканда у тебя. Ты сможешь втайне пользоваться им. Это же бесценная вещь! Похоже, все только и мечтают, как бы его заполучить. Я тебе этого ещё не рассказывал, но когда я шатался по городу, ко мне привязалась какая-то девчонка — хотела отнять Амулет.

Мальчишка нахмурился.

— И чего она сделала?

— Пыталась меня обыскать.

Я не стал упоминать, что она почти преуспела в этом начинании.

Мальчишка пожал плечами.

— Меня интересует не Амулет, а Саймон Лавлейс. Он унизил меня, и за это я намерен его уничтожить.

— Слишком сильно ненавидеть — вредно, — рискнул заметить я.

— Почему?

— Э-э…

— Я открою тебе одну тайну, демон, — сказал он. — При помощи своей магии я увидел, как Амулет Самарканда попал к Саймону Лавлейсу. [38] Несколько месяцев назад посреди ночи к Лавлейсу явился некий человек — смуглый, чернобородый, закутанный в плащ. Он и принёс Амулет. А взамен получил деньги. Это была тайная встреча.

Я презрительно фыркнул.

— И чего тут удивительного? Таковы обычаи волшебников. Уж тебе бы следовало это знать. Они просто обожают всякую таинственность, даже если без неё спокойно можно обойтись.

— Тут была не просто таинственность. Это было видно по их глазам. Они творили что-то незаконное, что-то… У этого человека плащ был в крови.

— Подумаешь! Убийство давно стало частью игры. Ты на себя посмотри: тебе всего шесть, а ты уже одержим мечтой о мести.

— Двенадцать!