— К чему столько сложностей, Алан? — спросила Лианнан, наградив его долгим взглядом. — Тебе надо было лишь снять талисман, назвать мое имя — и я пришла бы к тебе ночью сладкой грезой.

— Было бы немного неловко, — ответил он самым душевным тоном. — Мы с братом спим в одной комнате.

Лианнан пожала плечом. Ее словно укутывал водопад; вода была чуть зеленоватой, полупрозрачной, так что тело еле-еле просвечивало. Даже с волос, казалось, стекали тонкие струйки, вплетаясь в огненные локоны, как ленточки. И белое мокрое плечо высунулось из-под этого жидкого покрывала.

— Значит, ты предпочел рискнуть жизнью подружки, чтобы со мной повидаться, — произнесла Лианнан. Тут-то Мэй не удержалась и посмотрела на Алана. У него на щеках расползались алые пятна румянца, как от пощечин. Демоница рассмеялась.

— Ничего, такое часто случается, — «утешила» она. — Тот, кого вздернули на этом поле, как-то поклялся женщине в вечной любви, а в следующем году отдал ее мне ради нескольких встреч. Он успел пожалеть об этой сделке. Они все успевают горько, горько пожалеть.

«Тот, кого вздернули», — мысленно повторила Мэй. Она, конечно, знала, почему поле назвали Мэнстри, «висельничьим», как и прилегающий виноградник, но только сейчас представила во всей ясности вековые деревья, которые когда-то здесь росли, и повешенных, качающихся в ветвях.

— Пришел ради сделки со мной? — осведомилась Лианнан.

— Да, — ответил с запинкой Алан. Женщина-демон как будто оттаяла, словно перед ней было дитя или давняя любовь; однако Мэй ощущала ее грызущий, ледяной голод.

— А пожалеть не придется ли?

— Еще как, — выдохнул Алан.

Лианнан отвернулась прочь. Ее водяной покров, стекая под ноги, искрился и бурлил, да и сама она ослепительно сияла — ни дать ни взять солнечная дорожка на океанской глади.

— Что ж, заинтриговал. Спрашивай, и я отвечу.

— Подожди, — сказал Алан. — Сперва отпусти Мэй.

— Что?! — вскричала девушка.

— Нам нужно побыть наедине, — пояснил Алан. — И пока ты в опасности, я не могу сосредоточиться. Лианнан, позволь Мэй выйти из круга.

— Пусть идет, — ответила Лианнан, — за свою плату.

— Я сам расплачусь.

Женщина-демон приподняла бровь.

— Я еще не сказала, чего хочу.

— Знаю.

— И что же такого у тебя есть, Алан Райвз, чтобы заставить меня дать ответ и отпустить танцовщицу? Она в моей власти!

Алан посмотрел на нее спокойно и твердо, как на всех остальных демонов, — словно они были посетителями в его книжной лавке, простыми смертными.

— У меня есть козырь, — ответил он. — Мне так кажется.

— Смотри, не ошибись, — пропела Лианнан, — или вернешься к брату с черными глазами и моей улыбкой. Ты свободна, Мэй, можешь идти.

Мэй вгляделась в ледяные глаза демона. В них, словно в кривых зеркалах, искажающих все и вся, отражался зеленый виноградник из ее детских воспоминаний.

— А что, если я не уйду?

Лианнан рассмеялась.

— Буду счастлива, хотя это не освободит Алана от договора. Видишь ли, договор — это нечто очень личное. Возможно, самое личное, что происходит между двумя людьми.

Мэй нахмурилась.

— Не для нас.

Она вдруг почувствовала, что черная душа Лианнан покидает ее, — словно с тела спали оковы. Весь мир демонов вокруг таял, растворялся в дым. Как будто дверь, на которую приходилось налегать, чтобы не впустить чудищ, вдруг поддалась и закрылась, стало отрадно дышать.

Мэй не хотела, чтобы Алан расплачивался за ее свободу, но не принять этот дар было бы глупо. Она вышла из круга, и солнце снова начало пригревать ее руки, шею и спину, а одеревеневшие от страха мышцы расслабились. Тепло погожего летнего дня пролилось горячим душем на ее ноющее тело и наполнило душу удивительной благодатью.

Алан подхватил Мэй на руки — выйдя из круга, она оступилась. Ей удалось лишь мельком перехватить взгляд его почти черных глаз с расширенными зрачками, испуганный и немного безумный, потому что в следующий миг Алан ее поцеловал. Стремительно и крепко, стиснув в объятиях, словно они стояли на пристани перед отходящим кораблем и прощались.

— Эй, — выдохнула Мэй, совсем оттаяв. Она перестала виснуть на Алане и оттолкнула его, хотя и без особого успеха. — Ты это брось!

— Прости, — сказал Алан. — Другой парень, знаю. Ты права: так нечестно.

Его глаза были все так же черны — синева осталась только на кромке.

— Точно. — Мэй дважды глубоко вздохнула и замолчала. Ей на миг показалось, что Алан еще раз ее поцелует, однако он только наклонил голову и тихонько прижался к ней лоб в лоб.

— Я на секунду решил, что ты умерла, — прошептал он. — И все по моей вине.

Голос Лианнан всполошил Мэй, как гром посреди ясного неба, как ледяной вихрь в потеплевшем, крошечном мирке.

— Вы меня утомили. Либо переходи к делу, либо предлагай стать третьей.

Алан взял Мэй за руки, как бы приглашая на танец, а через секунду сказал:

— Мэй, посиди в машине.

— Ты что, шутишь? — вскинулась она. — Тоже мне, папаша! Забыл — это я вызвала демона!

— Да, но по моей просьбе, — сказал Алан. — Потому что тебе одной я мог довериться, зная, что ты дашь мне узнать то, что нужно. Наедине с ней. Прошу тебя.

— Я же помочь хочу!

— И уже помогла. Не волнуйся: я не пропаду, пусть не умею колдовать и призывать демонов. Я тебе благодарен, но закончить это дело должен сам. Можешь на меня положиться?

Он тревожно и напряженно заглядывал ей в глаза. Как будто она могла сказать «не могу» спасителю брата. Как будто попрекала его тем, что он родился без магии в жилах.

Мэй невольно улыбнулась горькой пораженческой улыбкой и сама это почувствовала.

— Могу. Хотя я не в восторге от таких полагательств.

Она отступила на шаг-другой от Алана и круга — туда, где перед зеленой чересполосицей виноградника тянулась лента густой травы. Алан бросил ей ключи от машины. Они сверкнули в воздухе аккуратной серебристой дугой, а Мэй поймала их на лету.

Вскоре она зашагала прочь, оставляя его наедине с демоном.

Часы тянулись и тянулись.

Мэй лежала на заднем сиденье машины, уставившись в серый вытертый потолок и стараясь не вспоминать слишком сильные объятия Алана и поцелуй, похожий на прощальный.

Погибни Алан от рук демона — и ей придется сообщать об этом Нику. Вся вина ляжет на нее.

Она закрыла глаза и попыталась отвлечься на музыку, а у самой в мыслях прокручивались сцены смерти Алана.

— Мэй, ты что, спишь? — раздался вдруг его голос. Миг — и Алан получил кулаком в грудь.

— Нет, я пыталась переварить факт твоей смерти и слушала какой-то жуткий депрессив!

Мэй выдернула из ушей наушники «айпода», свернула провода и сунула в карман — спрятать улику.

Вид у Алана был донельзя усталый, под глазами появились серые круги, словно кто провел там пыльным пальцем, но он улыбался.

— Так что ты слушала?

— Не хочу вспоминать, — уклончиво ответила Мэй. Чего ей хотелось сейчас больше всего — так это обнять Алана изо всех сил; убедиться, что он — не сон, не призрак после всех тех ужасов, которые она представляла. Однако Алан, казалось, готов был рассыпаться от одного прикосновения. Поэтому Мэй просто заняла место на заднем сиденье, а он очень тяжело, по-стариковски, сел за руль.

Когда Алан включил зажигание, она осторожно протянула руку и легонько-легонько тронула его за плечо.

— Так о чем ты ее спросил?

Алан не обернулся. Он глядел на руль глухо рычащей машины. Небо за окном стало пепельным, как будто вся лазурь вылиняла к серым сумеркам, и Аланово лицо приняло такой же оттенок.

— Я спросил ее, можно ли верить колдуну Джеральду по поводу того предложения, — сипло ответил он. — И она сказала «да».

Мэй почудилось, что ее вывернули наизнанку.

— Предложения предать собственного брата и лишить его силы? Ты это имеешь в виду?

— Мэй…

— Разве демоны могут существовать без магии? Это же все равно, что порвать его пополам! Хотя от него и половины не останется. Ты смог бы запереть его в ящик и распилить?