– Видел кого, ты, предатель?

– Тех двоих, Якоба и Вильгельма.

– Там никого нет. А теперь ступай к себе. Я собирался предостеречь твоего друга, так что передай ему это от меня.

Все, брысь отсюда! Убирайся!

– Предостеречь насчет чего?

– Дэл знает сам. Просто передай ему это, и все. Ну что, У тебя плохо со слухом? Я сказал – иди отсюда!

Он шагнул в сторону, и Том наконец проскользнул мимо него. Вдогонку он услышал бормотание:

– Надо будет проучить тебя хорошенько…

С трудом сдерживая себя, чтобы не припустить бегом, Том быстро, как только мог, добрался до лестничной площадки. Только теперь он осознал, что весь мокрый: пот струился даже по ногам. Из коридора доносились прихрамывающие шаги Коллинза – тот удалялся в направлении своих "театров".

Следующий миг принес новое потрясение.

Взглянув вверх, он увидел, как с площадки второго этажа на него с ужасом смотрит высохшее как грецкий орех старушечье лицо. Поняв, что он ее заметил, старуха в длинном черном платье с наглухо закрытым воротом отпрянула и поспешила скрыться.

– Эй! – крикнул Том ей вдогонку.

Ответа не было. Он бросился наверх, пробежал мимо спален, но заметил лишь уголок черного платья, тут же скрывшийся за поворотом в дальнем конце коридора.

В окне он краем глаза увидел хорошо знакомую картину: лес, весь в огоньках, отражающихся в темной ледяной поверхности озера.

Только добежав до конца коридора, он понял, что еще ни разу тут не был. Старуха, проскользнув в дверь, которой он тоже раньше не видел, спускалась по наружной лестнице, ведущей во двор. Прежде чем дверь захлопнулась, Том успел выскочить на эту лестницу и дотронуться до плеча старухи.

Та остановилась и застыла как вкопанная. На ее высохшем лице промелькнула сложная гамма чувств. Том увидел над ее верхней губой несколько седых волосков, тогда как брови ее были черны как смоль. Глаза были темно-карими, почти черными. Том одновременно осознал две вещи: во-первых, она была иностранкой, а во-вторых, почему-то ужасно стыдилась того, что он увидел ее.

– Прошу прощения, – сказал он, – я вовсе не хотел вас напугать.

Она резко двинула плечом, освобождаясь от его руки.

– Я просто хочу поговорить с вами.

Она покачала головой. Глаза ее были холодны как льдинки.

– Вы тут работаете, да?

Она опять не ответила. Единственное, чего она хотела, – чтобы Том от нее отстал.

– Почему мы вас до сих пор не видели?

Молчание.

– Вы знаете Дэла?

Что-то неуловимо промелькнуло в ее лице, и Том понял: знает.

– Скажите, что здесь происходит? То есть как это все получается? И почему вы нам не показывались? Вы готовите пищу, да? Или, может, убираете комнаты?

Никакого ответа, ни даже намека на то, что она его слышит, – одно лишь нетерпеливое стремление от него избавиться. Тогда Том жестами попытался изобразить процесс приготовления яичницы. Старуха коротко кивнула. Том, ободренный успехом, спросил:

– Вы говорите по-английски?

Она отрицательно покачала головой. Затем, резко повернувшись, заторопилась по лестнице вниз.

Том облокотился на перила, задумчиво вглядываясь в даль, туда, где таинственно поблескивало льдом озеро. Он попытался отыскать вершину, куда Коулмен Коллинз отвез его на санях, однако все окрестные холмы были определенно ниже. Может, все это и в самом деле ему привиделось? Из глубины леса до него донесся человеческий крик…

В его комнате все было приготовлено для сна: покрывало свернуто, лампа у изголовья зажжена, возле нее лежала книжка Рекса Стаута. Кажется, вчера вечером он ее читал, но что именно – напрочь вылетело из головы. Дверь, соединяющая их с Дэлом спальни, была плотно задвинута.

Он подошел к ней и тихо постучал. Ответа не было. Интересно, куда подевался Дэл? Должно быть, на улице: решил пойти по следам приключений Тома предыдущей ночью. Вероятно, насчет этого и собирался "предостеречь" его Коллинз. Том вздохнул. Впервые с того самого момента, как они с Дэлом сели в поезд, ему вдруг вспомнились Дженни Оливер и Диана Дарлинг, девочки из соседней школы. Жаль, что нельзя поговорить с любой из них: он так давно не имел возможности поболтать с какой-нибудь девчушкой… В памяти всплыла девушка в окне, показанная ему Коллинзом с видом торговца, раскладывающего свой товар на витрине.

Внезапно его охватило чувство тоскливого одиночества.

Он понял, как ему противно одному в этой до блеска вылизанной комнате с ее прямыми углами и спокойной, неброской раскраской, но куда-то пойти у него сейчас просто не было сил. Он затосковал по Аризоне, по маме, даже на миг почувствовал себя сиротой. Присев на край постели, он подумал, что, наверное, что-то похожее чувствуют заключенные в тюрьме. Весь Вермонт теперь казался ему тюрьмой.

Том встал и принялся расхаживать из конца в конец комнаты. Было ему всего пятнадцать, на здоровье он не жаловался, поэтому эти несложные движения его взбодрили.

И именно в тот момент он сделал над собой такое характерное для молодого Тома Фланагена и в то же время очень взрослое мысленное и духовное усилие, в результате которого, во-первых, к нему пришло понимание ситуации, а во-вторых, он принял решение – пожалуй, важнейшее в своей жизни.

Он здесь насмотрелся уже достаточно, чтобы осознать одно: в Обители Теней его ожидал экзамен неизмеримо сложнее и важнее тех, что были в Карсоне. Это будет настоящий поединок, который нельзя проиграть, в котором придется, если потребуется, повернуть против Коллинза его собственное оружие, а для этого нужно выучиться тому, что считается невозможным.

Что ж, он готов к борьбе. Том вдруг обнаружил, что охватившее его минутой раньше желание пустить слезу исчезло.

И тут из комнаты Дэла донесся звук, точно кто-то хихикнул и тут же прикрыл рот ладонью. Том снова постучал.

Опять послышалось хихиканье, теперь уже вполне отчетливо.

– Ты тут, Дэл? – крикнул он.

– Тише ты ради Бога, – донесся шепот Дэла.

– В чем дело?

– Потише, я говорю. Сейчас приду к тебе.

Минуту спустя левая половинка двери сдвинулась на дюйм, и в щели показалась физиономия Дэла.

– Ты где пропадал весь день? – осведомился он.

– Слушай, нам необходимо поговорить. Понимаешь, он мне внушил, что сейчас зима…

– А, галлюцинаторное изменение местности, – небрежно произнес Дэл. – Вообще, он все свое время тратит на тебя, а я тут вынужден торчать один как перст…

– А еще я летал, но об этом у меня сохранилось лишь воспоминание.

Говоря это. Том чуть ли не надеялся, что Дэл примется его разубеждать. Однако ничего подобного не последовало.

– Да ты просто замечательно проводишь время, – сказал Дэл. – Что ж, я рад за тебя.

– Еще я встретил старуху, которая не говорит по-английски. Еле ее поймал, так она от меня припустила. А твой дядюшка…

Голос его оборвался: сквозь щелку он увидел девушку.

На ней была одна из рубашек Дэла, накинутая поверх черного купальника. Волосы ее еще не высохли, глаза блестели.

Дэл оглянулся через плечо, потом чуть раздраженно посмотрел на Тома.

– Ну раз уж ты ее увидел… После ужина она купалась в озере, и я ее пригласил зайти. Ладно уж, заходи и ты.

Девушка отступила к слегка помятой постели. Том не мог оторвать от нее взгляд. Красива ли она? Разобрать это он был не состоянии, как и в тот раз, когда видел ее на вершине холма ночью. Ясно было одно: она совершенно не походила на пользующихся успехом девочек из школы Фиппса – Бернвуда и тем не менее словно магнитом притягивала к себе взгляд. Она посмотрела на свои ноги, потом на Тома и смущенно запахнула на себе рубашку Дэла.

– Ты, вероятно, уже догадался, что перед тобой – Роза Армстронг, – сказал Дэл.

Девушка присела на кровать.

– А я – Том Армстронг. Господи, что это я! Меня зовут Фланаген, Том Фланаген.