Так вот, родители, скорее всего, меня простят. Но не Тереза, которой я торжественно поклялась пойти в студию. Как бы Тереза ни уважала президента своей новой родины, если она узнает, что я ослушалась, белого света мне действительно не видать. Она сдержит слово. Никаких шоколадных пончиков: я буду обречена изо дня в день жевать черствые крекеры и скучные батончики–мюсли. Тереза прощала нам все: плохие отметки, беспорядок, несделанную домашнюю работу, грязь на свежевымытом полу – но ложь…

Никогда. Даже если бы я спасла всех президентов всех стран мира, включая Эквадор.

Я умоляюще посмотрела на Дэвида, надеясь, что он меня поймет. Хотя вряд ли. Да, сейчас на нем была не школьная форма, а брюки со стрелками и рубашка, но все равно было непохоже, что этот парень когда–либо мог обмануть своих родителей или свою строгую экономку. Пожалуйста, ну, пожалуйста, пусть мне удастся подать ему знак!

– А, так ты тоже ходишь к Сьюзен Бун? – Первая леди широко улыбнулась: – Она чудесная, правда? Дэвид ее обожает. – Она погладила сына по голове так, как делают все мамы на свете: – Я так рада, что Дэвид вчера поздно ушел из студии. Кто знает, что случилось бы, выйди он как раз тогда…

Она не договорила, но я могла бы продолжить: «…когда мистер Соседская Девчонка выстрелил». Но суть–то как раз в том, что ничего бы не случилось. Потому что там уже была я.

«Дэвид, Дэвид, – мысленно умоляла я. – Прошу, не говори, что я вчера прогуляла. Пожалуйста, один–единственный раз в своей правильной жизни пойми меня! Я знаю, ты можешь, ты тоже любишь «Save Ferris», и значит, у нас есть что–то общее. Ничего не говори, Дэвид. Ничего не говори. Ничего не…»

– Прекрасно вас понимаю, – вздохнула мама и положила мне руку на плечо – точь–в–точь как первая леди своему сыну. – Страшно даже подумать, что было бы, если бы работники секретной службы его не обезоружили,

– О да, – отозвалась первая леди. – Но они всегда работают безукоризненно.

Разговор чудесным образом удалялся от Сьюзен Бун. Правда, кто–то упомянул, что

Джон – ну, тот мужчина среднего возраста, который совсем не умел рисовать и носил слуховой аппарат, – личный телохранитель Дэвида, что, согласитесь, довольно странно.

Но, несомненно, не так странно, как то, что именно я спасла жизнь президента.

Дэвид быстро пришел в себя от изумления и стал таким, как всегда. Правда, мне показалось, что он с трудом сдерживает улыбку. Может быть, он вспомнил про ананас? При мысли об этом я густо покраснела.

Боже мой! Дурацкий ананас! Ну почему подобные вещи происходят только со мной? Почему я решила, что, если нарисую ананас, все воспримут это как нечто само собой разумеющееся. Наверное, этот ананас, как сказал бы Джек, породило мое подсознание.

А если так, то почему мне стыдно?

Поговорив с нами еще минут двадцать, президент, его жена и Дэвид ушли. Мы остались одни.

Не успела закрыться дверь, как мама глубоко вздохнула и повалилась на мою кровать, которую поспешно убрала перед приходом президентской семьи.

– Это сон или нет? – спросила она в пустоту.

Тереза, казалось, была удивлена больше всех.

– Просто не верится, – пробормотала она, – что я только что стояла рядом с президентом США.

Даже Ребекка заволновалась.

– Я должна была спросить президента, – сокрушалась она, – зачем правительство скрывает от нас факты инопланетных вторжений на Землю,

Люси, как всегда, мыслила примитивно.

– Ужин в Белом доме! Как думаете, можно мне будет позвать Джека?

– НЕТ! – хором вскричали родители. Люси вздохнула:

– Ну и ладно, без него будет даже веселее. В конце концов, я построю глазки Дэвиду. Он сладкий.

Вот видите? Видите, как несправедливо, что Люси достался Джек? Самый лучший парень на свете, настоящее сокровище. Я опять загрустила по этому поводу.

– Эй! – сказала я зло. – У тебя разве нет парня?

Люси воззрилась на меня в изумлении:

– И что, мне теперь ни на кого посмотреть нельзя? Ты хоть видела, какие у Дэвида зеленые глаза? А его задик…

– Стоп–стоп, – решительно прервал ее папа. – Никаких разговоров о… о задиках в моем присутствии. И в остальное время желательно тоже.

– Присоединяюсь! – поддержала мама.

Я же была возмущена. Только представьте, Люси изучает анатомию других юношей, хотя ей всецело принадлежат все части тела Джека!

Но Люси пропустила реплики родных мимо ушей. Она пожала плечами и подошла к окну.

– Немедленно отойди! – заорали мы с мамой.

Но было поздно. Толпа взревела, и Люси, быстро сориентировавшись, заулыбалась и замахала рукой.

– Привет! – крикнула она, хотя ее вряд ли услышали.

Забавно, но именно в это мгновение дверь открылась, и вошла дама, представившаяся как миссис Роуз, главный врач больницы.

– Мисс Мэдисон, вы готовы к пресс–конференции? – с улыбкой обратилась она к Люси.

Люси сделала большие глаза и указала на меня длинным острым ногтем.

– Не я. Вон она.

Миссис Роуз улыбнулась еще раз.

– Отлично. Так ты готова, солнышко? Это быстро, тебе просто зададут пару вопросов. А потом можешь спокойно ехать домой.

Я испуганно посмотрела на родителей. Они ободряюще закивали. Я перевела взгляд на Терезу. Та одарила меня успокаивающей улыбкой. Наконец, я повернулась к Люси, и та сказала:

– Что бы ни случилось, не трогай волосы. Я их привела в полный порядок.

– Конечно, – объявила я миссис Роуз. – Я готова! 

Итак, вот список вещей, которые не стоит делать и говорить во время пресс–конференции. 

10. Когда журналист из «Нью–Йорк Тайме» спрашивает, испугалась ли ты, когда Лари Взйн Роджерс {мистер Соседская Девчонка) вытащил из–под плаща пистолет, лучше не говорить, что ты думала, будто он вытащит что–то другое. 

9. То, что тебе на стол ставят воду, не значит, что ее надо выпить. Особенно если твой рот так густо намазан блеском, что прилипает к краям стакана и пить становится невозможно. Ты лишь успешно заливаешь новую блузку своей сестры. 

8. Когда журналист из «Индианаполис Стар» интересуется, знаешь ли ты уже, что Лари Вэйн Роджерс этим покушением хотел обратить на себя внимание модели Кристи Бринкли, бывшей жены Билли Джоэла, которой тот посвятил песню «Соседская девчонка», лучше не восклицать: «Вот придурок!», а с умным видом порассуждать о важности своевременного лечения психических расстройств. 

7. Когда корреспондент «Си–Эн–Эн» спрашивает, есть ли у тебя мальчик, лучше ответить: «На данный момент нет», чем судорожно сглотнуть, поперхнуться собственной слюной и закашляться. 

6. Когда твой взгляд падает на Барбару Уолтерс, не стоит тупо разглядывать ее прическу, гадая, настоящие это волосы или парик. 

5. Когда Мэтт Лоуэр поднимается с места, чтобы задать тебе вопрос, лучше не орать в микрофон: «А я вас знаю, моя мама от вас без ума!», а с достойным видом вникнуть в суть спрашиваемого. 

4. Когда прядь волос прилипает к твоим губам, лучше незаметно убрать ее рукой, а не пытаться сдуть, кривя рот во все стороны. 

3. Когда журналист из «Лос–Анджелес Таймс» .спрашивает, как ты отреагировала на знакомство с президентом и его семьей, вполне можно ответить нечто более вразумительное, чем «Э–э–э, нормально». 

2. И, кстати, если ты спасла жизнь главе государства, лучше рассказать именно об этом, а не о чудачествах собственной собаки. 

И, наконец, на пресс–конференцию ни в коем случае не стоит являться: 

1. Без темных очков. Дело в том, что тебя будут так много фотографировать, что в конце концов все поплывет перед глазами. Спускаясь по лестнице, ты споткнешься и упадешь прямо на телеведущую Кэндес Лу. 

Но вот самое главное и удивительное последствие того, что ты спасла президента США: все вдруг хотят с тобой дружить.

Я не имею в виду плюшевых медведей и воздушные шары – все это мы пожертвовали детскому отделению больницы. Когда я приехала домой, на автоответчике оказалось сто шестьдесят семь сообщений, и из них только двадцать – от близких людей, вроде бабушки и Катрины. Остальные же были от журналистов или знакомых вроде Крис Паркс.