— Это не означает, что он плохой человек.

— Я с тобой не согласна. Наши ребята не виноваты, что их послали воевать.

Сьюзен, вынув руку из кармана джинсов, взялась за ручку двери.

— Они-то, может, и нет, а вот Дэвид — да.

И она толкнула дверь магазинчика. Раздался звонок, и они вошли.

Питер был занят — показывал покупателю электропилу.

Пи Джей встала в проходе, ожидая, когда он освободится.

— Пойду посмотрю, какие тут у них гайки и болты, — сказала Сьюзен. — Он настолько хорош, что, по-моему, тебе не терпится остаться с ним наедине.

Пи Джей улыбнулась и проводила взглядом Сьюзен; та, свернув в соседний проход, скрылась за стеллажами с наждачной бумагой. Потом повернулась к Питеру, недоумевая, что ее сюда занесло. Когда они познакомились в кафе «Капля росы», она рассказала ему, что ухаживает за престарелой больной тетушкой. Вообще-то Пи Джей никогда не обманывала парней, придумывая небылицы только затем, чтобы привлечь к себе внимание, но здесь был другой случай: она не собиралась говорить ему, что беременна.

Она взглянула на свое старушечье платье из небеленого муслина на кокетке, которая проходила как раз под грудью, отлично скрывая выпирающий живот.

— Глазам своим не верю! — раздался звонкий мужской голос с чуть заметным местным акцентом.

Пи Джей подняла голову и заглянула в потрясающие глаза Питера — бирюзовые, окаймленные темными, густыми ресницами, каких она никогда не видела.

— Привет, — улыбнулась она.

В свете неоновых ламп он был так же хорош, как и в полумраке бара.

Положив руку на электропилу, Питер поиграл мощными бицепсами, выпирающими из-под голубой футболки.

Тогда он сказал Пи Джей, что ему восемнадцать — на два года меньше, чем ей. Однако у него была фигура зрелого мужчины.

— Хочешь что-нибудь купить или пришла на меня посмотреть? — улыбнулся он.

Пи Джей растаяла от его улыбки, но лишь кокетливо пожала плечами.

— Похоже, электропила мне пока не понадобится, — заметила она.

— Ты хочешь сказать, что твоя тетушка не собирается пока заставлять тебя отрабатывать свое содержание?

При упоминании о несуществующей тетушке Пи Джей почувствовала укор совести, но заставила себя рассмеяться.

Питер провел рукой по мощным бицепсам, снова поиграл ими, отчего они стали казаться еще больше.

— Значит, ты пришла договориться со мной о встрече?

Пи Джей коснулась кончиком пальца его бицепсов, взглянула в глаза. Она понимала, что шутит с огнем, но ничего не могла с собой поделать. Он был так хорош и смотрел на нее таким любящим взглядом, словно она — единственная женщина во всем мире, даже дух захватывало. Если она немножко и пококетничает, то кому от этого хуже? Все равно это ненадолго — через пару месяцев никуда носа не высунешь. А пока почему бы не провести время себе в удовольствие.

— Да, — ответила она наконец. — Именно за этим. Ты мне дашь свой номер телефона, а я тебе позвоню. Если ты будешь названивать, мне не поздоровится от тети.

Она еще раз провела рукой по его бицепсам, отметив, что он даже зажмурился от удовольствия.

Достав из кармана футболки огрызок карандаша, он поспешно что-то черкнул на обратной стороне товарного чека.

— Я дам тебе оба телефона — рабочий и домашний.

Пи Джей взяла бумажку. Питер улыбнулся.

— Только позвони поскорее, ладно? — проговорил он тихим голосом.

— Ну конечно, — ответила Пи Джей. — А сейчас мне пора. Кузина уже совсем заждалась.

Еще одна ложь! Ну и ладно! И, повернувшись, Пи Джей отправилась искать Сьюзен.

Прошло несколько дней, потом несколько недель. Каждый день Пи Джей собиралась позвонить Питеру, и каждый раз у нее находились отговорки. И самыми главными из них были ее беременность и его молодость. Но каждую ночь, лежа в постели, Пи Джей представляла себе его улыбку, его сильное, стройное тело. Мысли о Питере позволяли ей на какое-то время выбросить из головы Фрэнка, заглушить боль, которую он ей причинил.

Не раз Пи Джей приходило в голову, что она может заставить Питера жениться на ней. Часами лежала она без сна, воображая себе, какая замечательная жизнь ожидает их в этом маленьком городишке. Она родит ребенка, и они с Питером станут вместе его воспитывать. Потом у них родятся еще дети, много детей: одни — с ее каштановыми волосами и его бирюзовыми глазами, другие — с его черными волосами и ее зелеными глазами. Это будут изумительные дети! У них будет потрясающая жизнь! Ни тебе родителей, которым нужно докладывать буквально обо всех своих поступках, ни тебе честолюбивых помыслов! Никого и ничего, кроме Питера! Сильного, красивого мужчины, полного сексуальной привлекательности. Она научится консервировать овощи и фрукты. Полки у них будут ломиться от всевозможных припасов, которые так приятно, будет есть холодной, снежной зимой. Осенью она будет печь вкусные пироги с яблоками. О карьере своей она и думать забудет. Зачем ей какая-то карьера, если у нее теперь есть Питер, любящий, заботливый муж… Однако ночь сменялась рассветом, и Пи Джей начинала трезво смотреть на вещи — такая жизнь, монотонная, однообразная, уже через неделю ей надоест. Кроме того, Питер заслуживал более честного к себе отношения. Поэтому время шло, а Пи Джей не звонила ему, хотя бумажку с телефонами выбрасывать не собиралась. Сунула в ящик стола, просто так, на всякий случай.

Однажды — это случилось в конце июля — Пи Джей ворвалась в комнату Сьюзен и с разбегу бросилась на кровать.

— Нет, ты ни за что не поверишь! — простонала она.

Сьюзен, сидя на корточках возле шкафа, разбрасывала во все стороны свои вещи.

— Подожди, не трогай меня, у меня горе: джинсы на животе не сходятся.

Пи Джей залилась веселым смехом.

— Рано или поздно это должно было случиться, ты ведь на пятом месяце, забыла?

— Равно как и ты! — бросила в ответ Сьюзен и, опустившись на пол, бросила в воздух очередную партию вещей.

— Я знаю, что мне нужно! — закричала она. — Сарафан!

В комнате стояла такая жара, что дышать было нечем, и неудивительно, ведь она находилась под самой крышей.

— Может, Поп подбросит нас вечерком до города? — заметила Пи Джей. — Сама я туда ни за что не дойду, устала ужасно, а в субботу мне нужно будет одеться поприличнее.

— Что, ответственное свидание с тем накачанным парнем? — усмехнулась Сьюзен.

— Нет. — Упоминание о Питере Пи Джей несколько удивило, поскольку Сьюзен не заговаривала о нем с того вечера, когда они заходили в магазин металлических изделий. — Родители собираются приехать в субботу, мама только что звонила.

— Везет тебе как утопленнику. А еще Национальную гвардию отозвали обратно в Кливленд. Ну и неделька выдалась!

Сначала расовые волнения, а теперь — твои родители.

— Если выбирать между родителями и Кливлендом, то я предпочла бы быть в Кливленде.

В тот момент Сьюзен обнаружила в своем гардеробе какую-то выцветшую хламиду.

— Как ты думаешь, что, если отсюда отрезать рукава? В обморок не упадут от такого наряда?

— О чем ты? Джинни и не такое носит, и то ничего.

Надевай смело. Хорошо бы еще мои родители тебя в этом увидели. Может, тогда поняли бы, в какое гнусное место они меня запихнули.

— Ну и что дальше? Забрали бы тебя домой?

— Откуда я знаю, Сьюзен.

Пи Джей перекатилась на живот и откинула с лица каштановую прядь. За время пребывания в Ларчвуд-Холле волосы сильно отросли. Обычно она носила их короче, однако услуги парикмахера в пансионате не предусматривались.

— А я ведь так и не позвонила Питеру. Постоянно преследует чувство, будто он мне нужен лишь для того, чтобы не думать о Фрэнке, — с грустью произнесла она.

— О Фрэнке ты не перестаешь думать только потому, что тебе больше нечего делать.

— Вовсе нет, просто я его еще люблю.

— Он самый настоящий подонок, Пи Джей, ведь он тебя бросил. Мой тебе совет — выбрось его из головы.

Но Пи Джей не могла. Когда она не мечтала о своей будущей жизни с Питером, думала о Фрэнке. Представляла, что было бы, если бы он понял свою ошибку. Наверное, отыскал бы ее, примчался бы в Ларчвуд-Холл, попросил бы прощения за то, что так жестоко с ней обошелся, и предложил бы выйти за него замуж.