Она перелезла с баржи на бечевник. Вода текла с нее ручьями. Она оглядела слабо мерцающий в ночи канал. Такие свайки наверняка использовались на всех судах, так что их здесь полным-полно. Она внимательно изучала огромный ржавый гвоздь. Неплохое оружие. С человеком, держащим в руке такую штуковину, лучше не спорить. Себе дороже. Особенно если ты одиннадцатилетняя девочка.

Пса звали Мирт. Он был стар и скручен артритом. Его черно-белый хвост свисал с костлявого зада подобно опущенному флагу. Он послушно трусил рядом с Кэффри, без нытья забирался на заднее сиденье и спрыгивал с него, хотя было видно, что это доставляет ему мучения. Он терпеливо дожидался детектива перед лабораторией в Портисхеде, пока тот воевал с медэкспертами, чтобы они поскорее исследовали молочный зуб и сравнили с ДНК Марты. Ему стало жаль бедного пса, который по его вине столько промаялся в коридоре. На обратном пути он заехал в магазин «Смайл» и накупил разной собачьей еды. Игровая косточка явно была псу не по летам, но Кэффри прихватил ее с собой, чтобы положить подле Мирта на заднее сиденье.

Было уже совсем поздно, одиннадцатый час, когда он вернулся в здание ПРА. Однако народ все не расходился. Он шел по коридору с хромоногим Миртом как сквозь строй: сотрудники высовывались из офисов, чтобы что-то ему сказать, передать отчет или сообщение, но главным образом, чтобы погладить собаку или отпустить какую-нибудь шуточку: Джек, смотри, я такой же доходяга, как эта псина. Ха! Ни дать ни взять Йода в шубке. Иди ко мне, мохнатик Йода[10].

Тернер сидел на своем месте, всклокоченный и немного сонный, но, по крайней мере, без серьги в ухе. Он вкратце рассказал Кэффри про сети, которыми пытались «выловить» неуловимый «воксхолл», и про то, что старший инспектор санкционировал негласное наблюдение за домом викария. Куда больше времени он посвятил Мирту, сидя возле него на корточках и говоря ему разные глупости, на которые пес отреагировал один или два раза, устало вильнув хвостом в знак согласия. Пришла Штучка в полной боевой раскраске, но уже частично утратившая самоконтроль: шпильки забыты, а рукава закатаны, так что видны темные волосики. Она призналась, что не слишком далеко продвинулась в поисках лиц, совершивших преступления на сексуальной почве. ГИЖОД составила шортлист из тех, кто вроде бы отвечал заданным критериям, — к утру их полностью проверят. Зато она просветила Кэффри, что собачий артрит хорошо лечится хондроитином. А также глюкозамином. Да, и еще надо исключить из диеты пса хлебные злаки. То есть все как класс.

После ее ухода он открыл коробку с кормом и высыпал на треснувшую тарелку. Мирт ел медленно, свесив голову набок, предпочитая жевать левой стороной. Еда издавала неприятный запах. Он не выветрился даже до десяти тридцати, когда Пол Проди просунул голову в офис. Проди скривился.

— Чудненько тут у вас.

Кэффри встал из-за стола и чуть приоткрыл окно. В комнату ворвался холодный волглый воздух, а с ним запахи пива и еды на вынос. В магазинчике напротив горели в витрине праздничные лампочки. Рождество, по заведенному обычаю, начиналось уже в ноябре.

— Ну? — Кэффри тяжело опустился на стул, руки упали как плети. Он уже выдохся. — Чем порадуете?

— Только что говорил с пресс-центром. — Проди вошел в офис и сел. Мирт лежал на полу, положив морду на лапы: переваривал еду. Он приподнял голову и поглядел на вошедшего затуманенным взором, без всякого интереса. Даже Проди обнаруживал признаки усталости. Пиджак помялся, галстук распущен, такое впечатление, будто он пару часов провалялся дома на кушетке, смотря по телику мыльную оперу. — Все общенациональные и местные телеканалы показали жилье Брэдли. С отчетливо различимым номером дома и надписью «Викарий». Информационные агентства ищут дополнительные подробности, а пока ограничиваются фразой «дом Брэдли в Оукхилле». Без уточнения. Улица не упоминается. И о зубе ни слова. Нигде.

— Значит, это его рук дело.

— Похоже, что так.

— Это хорошо.

— Хорошо? — Проди смерил его взглядом.

— Да. Это означает, что ему хорошо знаком район Оукхилл. И шоссе А37. Разве это не прекрасно? — Кэффри положил руки на стол.

— Я бы не сказал. Да, уже что-то, но «прекрасно»? Мы ведь понимали, что он знаком с этим районом. Так что это добавляет к нашим знаниям? Ну, знаком ему дом, мимо которого каждый сукин сын проезжает по дороге на работу.

Они поглядывали на висевшую на стене карту, испещренную булавками с цветными головками. Розовые имели для Кэффри особый смысл: ими помечены места, где точно бывал Скиталец. Здесь просматривалась некая закономерность: длинная линия, тянущаяся от Шептон Моллет, где он жил когда-то. А вот с черными булавками непонятки. Всего их шесть: три там, где угонщик совершал нападения, и еще три в местах, косвенно с ним связанными, — дом викария в Оукхилле, где он оставил в пироге молочный зуб, зона вокруг Тетбери, где короткое время стоял «ярис» Брэдли, и дорога в Уилтшире, где была брошена машина.

— Неподалеку от места, где он бросил машину, есть станция, — сказал Кэффри, разглядывая карту. — Вот, тут проходит железнодорожная ветка.

Проди подошел к карте — наклонился, чтобы лучше видеть расположение булавок.

— Ветка идет от Бристоля через Бат и Вестбери.

— Уэссекская ветка. Смотрите дальше, после Бата.

— Фрешфорд, Фром. — Он бросил взгляд через плечо на Кэффри.

— Во Фроме была захвачена Марта.

— А в Брутоне — Клио. По той же ветке.

— Думаете, он пользуется поездом?

— Возможно. Сегодня к Брэдли он приехал на машине, я уверен. И до Брутона он так же добирался — не исключено, что на «воксхолле». Когда же он угоняет чужие машины, ему надо в какой-то момент вернуться и забрать свой «воксхолл». Может, он живет рядом с какой-нибудь станцией?

Кэффри пожал плечами.

— Можно рассмотреть как вариант. В отсутствие других версий. Я хочу, чтобы прямо с утра вы поехали на железную дорогу. Познакомились с их системой видеонаблюдения. Процедура вам знакома?

— Вроде да.

— И вот еще что, Проди…

— Да?

— Только потому, что Тернер щеголяет с серьгой после шести вечера, Штучка иногда позволяет себе пройтись босиком, а у меня в офисе лежит лабрадор, это еще не значит, что вы должны снижать требования к себе.

Проди кивком показал, что понял, и затянул на шее галстук.

— Только это колли, босс.

— Колли. Я так и сказал.

— Да, босс. — Проди уже собирался выйти, когда вдруг кое-что вспомнил. Он снова прикрыл дверь.

— Что такое?

— Я отнес досье. Вчера, как вы сказали. Никто даже не заметил, что оно у меня было.

Кэффри не сразу понял, о чем идет речь. Но потом вспомнил. Мисти Китсон.

— Хорошо. Именно это от вас и требовалось.

— Кажется, вчера я вас здорово разозлил.

— Вчера мне попала шлея под хвост. Не принимайте слишком близко к сердцу. — Он пододвинул к себе клавиатуру. Надо было проверить почту. — Счастливо.

Но Проди не уходил. Он топтался в дверях.

— Малоприятная для вас история. То, как закрыли дело.

Кэффри уставился на своего подчиненного. Это уже ни в какие ворота. Он даже отставил клавиатуру. Парню было четко сказано, что тема исчерпана, так какого рожна он к ней снова возвращается?

— Для нашего подразделения это был удар, врать не буду. — Он выключил лампу. Положил локти на стол. Заставил себя изобразить абсолютное спокойствие. — Вот почему мне не нравится, что вы унесли эту папку из проверочной комиссии.

— Ваш информатор…

— Ну, что там еще?

— Вы ни разу не назвали его имя.

— Его нет в деле. На то они и стукачи. Их имена не разглашаются.

— А вам не приходило в голову, что ваш контакт мог просто лгать? Этот врач… ну тот, который, по словам стукача, прикончил Мисти… копы тогда весь его сад перекопали и не нашли труп. А больше никаких улик против него не было. Вот я и подумал — может, этот стукачок врал, уводил вас в сторону?