Джеку всегда нравились торжественные ужины. Правила этикета требовали, чтобы в честь гостей к столу подавали множество самых разных блюд: суси, тофу, лапшу, тэмпуру и суп мисо, маринованную белую редьку дайкон, баклажаны. На столе расставили чайники с горячим сэнча и чаши с белыми горками риса. А в самом центре стояло блюдо, до краев полное кусочками жареного угря в липком красном соусе.

— Итадакимас! — сказал Масамото.

— Итадакимас! — откликнулись ученики.

Все взяли хаси и принялись за угощение.

От изобилия кушаний глаза разбегались, но любопытство все не давало Джеку покоя. Что же такое этот Круг трех? К сожалению, спросить было не у кого: все сосредоточенно жевали.

— Попробуй унаги, Джек, — предложил Сабуро, полный мальчик с пухлыми щеками, которые казались еще круглее из-за того, что он набил рот едой.

Джек с сомнением покосился на друга, чьи густые брови подпрыгивали в такт движениям челюсти. Сабуро с упоением уплетал длинную серую полоску — кусочек печени угря. Выглядело не слишком аппетитно. Правда, Джек точно так же подумал, когда в первый раз увидел суси. Тогда от одной мысли о сырой рыбе его едва не вывернуло наизнанку, а сейчас он с наслаждением уплетает мягкое и сочное мясо тунца, скумбрии и лосося. Впрочем, печень угря — совсем другое дело.

— Он очень полезный, — заверила Акико, накладывая себе рису, но угря не взяла.

Джек осторожно взял серый кусочек и опустил его в рот. Вонзив зубы в мясо, он едва не задохнулся. На языке словно бы взорвалась тысяча извивающихся угрей.

Ради Акико Джек выдавил из себя улыбку и продолжил жевать. Оставалось только надеяться, что эта печенка и в самом деле полезна.

— Ну и кто же хочет поучаствовать в Круге трех? — спросил Сабуро, прежде чем набить рот очередным кушаньем.

Этот вопрос явно был на уме у каждого.

— Только не я! — сказала Кику. — Говорят, в прошлый раз один ученик погиб.

Ёри, маленький паренек, похожий на мышку, глянул на девочку, вытаращив глаза, и отчаянно замотал головой. Это и был его ответ.

— Наставники просто распустили слух, чтобы нас напугать.

Акико улыбнулась Ёри.

— Нет, это не слухи. Отец запретил мне принимать участие, — сказала Кику. — Он так и сказал: это неоправданный риск.

— А что такое Круг? — спросил Джек.

— Круг трех — это три высочайшие вершины горного хребта Ига, — объяснила Акико, отложив в сторону хаси. — Там ученики самураев должны пройти три испытания, показав силу разума, тела и духа.

— А что это за испытания?

Девочка с сожалением покачала головой:

— Не знаю. Их держат в тайне.

— Что бы там ни было, — сказал Ямато, — я об этом скоро узнаю, ведь отец ждет, что я буду участвовать. А ты как, Сабуро?

— Там видно будет, — ответил тот, проглотив еще один кусочек унаги.

— Ясно. Значит, не будешь. Струсил? А ты, Джек?

Джек задумался. Сабуро застыл с открытым ртом, не зная, протестовать ему или смириться.

— Надо подумать. А оно того стоит? Я знаю, что награда — техника «Двух небес», но я до сих пор так и не понял, что это.

— Ты ее видел, — уверенно сказала Акико.

— Когда это? — удивился мальчик.

— В Тоба, на берегу. Помнишь, как Масамото-сама бился против самурая по имени Годай? Он тогда сражался одновременно катаной и вакидзаси. Это и есть техника «Двух небес». Ей очень тяжело овладеть, но если сумеешь это сделать, ты непобедим.

— Когда отец отправился в паломничество самурая, у него было больше шестидесяти поединков, — гордо произнес Ямато. — И он ни разу не проиграл.

Мысли Джека понеслись, обгоняя друг дружку.

Он уже понял: нужно лучше овладеть мечом. Победа в Круге трех даст возможность ходить на уроки не только к сэнсэю Хосокава, но и к Масамото. А самое главное, он сможет биться двумя мечами! В сердце затеплилась надежда. Если изучить технику «Двух небес», он станет непобедимым, как Масамото. И тогда Глаз Дракона будет ему не страшен!

— А всех, кто победит в Круге, учат «Двум небесам»? — спросил мальчик.

— Конечно, — ответила Акико.

Джек заулыбался. Так, значит, Круг трех поможет ему справиться с бедами?

— Тогда я записываюсь.

— Рэй сэнсэй!

Ужин закончился, и наставники направились к выходу. Все ученики встали, чтобы поклониться им. Впереди шли Масамото и даймё Такатоми. Рядом с Джеком даймё остановился.

— Джек-кун? Полагаю, это ты, раз уж поблизости нет других светловолосых самураев.

Добродушная улыбка Такатоми стала еще шире.

— Хай, сэнсэй, — ответил Джек с поклоном.

— Нет, я не твой сэнсэй, — рассмеялся даймё. — Сегодня вечером я приглашаю тебя, Акико-тян и Ямато-куна в замок Нидзё на церемонию тя-но-ю.

По залу пробежал изумленный шепот. Даже невозмутимый Масамото удивился столь небывалому случаю. Чайная церемония считалась искусством, и чтобы достичь в нем совершенства, уходили годы, а иногда и целая жизнь. Для ученика, да к тому же иностранца, удостоиться приглашения на тя-но-ю от самого даймё было невероятной честью.

— Я так и не смог лично отблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня, когда остановил Докугана Рю, — продолжал Такатоми. — К нам присоединится моя прекрасная дочь. Ты ведь уже познакомился с Эми? Она много о тебе говорила.

Джек взглянул на высокую, стройную девочку с длинными прямыми волосами и алыми, как лепестки розы, губками. Она улыбнулась ему с такой нежностью, что Джеку снова пришлось поклониться, чтобы спрятать пылающие щеки. Все это не скрылось от Акико. Подняв глаза, она заметила обмен взглядами.

— Такатоми-сама, для них присутствовать на церемонии — высокая честь, — ответил Масамото за Джека и повел даймё к дверям, распахнутым в вечерний сумрак.

Как только сэнсэи ушли, в зале поднялся гомон. Ученики собирались в кучки, обсуждали предстоящее состязание и ждали, кто запишется первым.

За главным столом сидел сэнсэй Кюдзо, учитель тайдзюцу, коротышка, чье мастерство рукопашного боя вошло в легенду. Перед ним лежал свиток. Кюдзо с нетерпением ждал первого участника.

Сэнсэй, как всегда, брал из небольшой чаши орехи и колол их голыми руками. Точно так же он пытался поступить с духом Джека при каждом удобном случае. Кюдзо презирал мальчика и открыто возмущался, что секреты боевого искусства передаются чужаку.

К возвышению подошел смуглый широкоплечий мальчишка. Он взял кисточку и вписал свое имя. Подошли еще трое, а за ними потянулись и другие смельчаки.

— Пошли!

Ямато решительно направился к растущей веренице учеников.

Джек оглянулся на Акико, но та уже стояла в очереди. А чего еще он ждал? Ведь Акико не простая девчонка, а самурай, да к тому же — племянница Масамото. Смелость у нее в крови.

Джек встал за девочкой. Когда подошла ее очередь, Акико легкими движениями кисточки начертила свое имя — красивый, но непонятный узор, в котором Джек узнал иероглифы кандзи. Он и понятия не имел, что они означают.

Сэнсэй Кюдзо недовольно глянул на него поверх плеча девочки.

— Ты что, хочешь участвовать в Круге трех? — недоверчиво фыркнул наставник.

— Хай, сэнсэй.

Джек решил не обращать внимания на презрительный тон.

Он вместе со всеми терпеливо ждал своей очереди и не собирался испортить все из-за нападок сэнсэя Кюдзо.

— Еще никогда в Круге трех не принимал участия гайдзин.

Сэнсэй Кюдзо нарочно сделал упор на презрительном имени, которым называли чужаков.

— Значит, этот раз будет первым, учитель.

Акико притворилась, будто не заметила, что Джека пытались унизить.

— Пиши тут, — приказал Кюдзо. — На кандзи.

Джек медлил. Все имена в свитке были аккуратно выведены иероглифами.

Наставник злорадно усмехнулся:

— Ты что, не знаешь кандзи? Запись должна быть только этими иероглифами. Таковы правила.

Как ни досадно было Джеку, наставник оказался прав. Кандзи мальчик не знал. Он прекрасно умел писать, ведь его мать была замечательной учительницей. Однако писал Джек только латинскими буквами. Акико и отец Люций научили его говорить по-японски, но писать на кандзи ему почти не доводилось. А ведь в Японии сёдо — такое же искусство, как рукопашный бой и умение владеть мечом. Его совершенствуют годами.