Демон сделал то, что не удалось Рыбке, — он отдал себя в жертву Могущественному Проклятию, подобно Элонии много-много лет назад. Он снова погрузил Могущественное Проклятие в спячку.

Потом Рыбка помнил лишь звук, будто массивные камни перемалывались глубоко в сердце земли, и рев ветра, поднявшегося в пещере, когда Могущественное Проклятие стало спускаться обратно в бездну. Порыв чуть не подхватил и его, но Рыбка цеплялся за все, что мог, обдирая пальцы до костей. А затем все закончилось, и тишина и темнота заполнили пещеру, заключив Рыбку в каменистой гробнице.

Он судорожно дышал, пытаясь унять панику, охватившую его. Могущественное Проклятие ушло, и мир был спасен, по крайней мере сейчас, но Рыбка еще не был в безопасности. Он все еще мог умереть здесь, в пещерах под Озером Менги. Вымотанный и потрясенный до глубины души, Рыбка дрожал, не в силах пошевелиться от страха, что он упадет на окружавшие его острые камни. Внезапно мальчик поднял голову и прислушался, напрягая каждый нерв. Он определенно что-то услышал. Может быть, крик. Он был слабым, очень слабым, и глухим, и просочился вниз снаружи, но это точно был крик. Это была Элис!

Ее голос придал Рыбке сил, в которых он нуждался, чтобы пошевелиться, и, мучительно медленно, мальчик начал протискиваться вперед, к звуку, или по крайней мере туда, откуда, как ему казалось, он доносился. Он не очень далеко продвинулся, когда почувствовал на коже легкое дуновение, охладившее его исцарапанные, израненные конечности. Воздух. Не обращая внимания на боль, сковывавшую мышцы, он начал энергично карабкаться вверх, навстречу свободе.

Новость уже разлетелась по Лимбу.

Тан устремил раскаленный взгляд к серому небу. Глаза его были полны безумия. Демон вдыхал воздух, снова пахнувший старыми носками. Под ним распростерся Лондон, похожий на серую гипсовую модель, которую никто не удосужился покрасить. Все детали вернулись, и даже замысловатые участки на здании парламента были на своих местах. Обломки последнего самолета еще лежали на улицах города, и машины все еще стояли в странных местах, но в целом все выглядело уныло и бесполезно, как обычно в Лимбе.

— Это конец, — бубнил он, хотя некому было его услышать. — Все, что мне осталось. Навсегда.

Если бы кто-нибудь был рядом, он бы увидел, как задрожал демон. Тан стоял какое-то время, думая о Гримшо — Воплощении, которому удалось сделать то, что еще не делало ни одно Воплощение до него, и чье имя войдет в анналы истории демонов проклятия как Тот, Кто Умер.

— Смерть… — Тан потряс головой. — Как Воплощение может умереть! — Он рассмеялся низким грудным смехом, полным безумной боли, затем глубоко, судорожно вздохнул и взял себя в руки. — Все же фантастические вещи порой случаются. Напоминает мне момент, когда я предстал перед Угритом Омбреем, самым ужасным представителем дома…

Он замолчал и задумчиво посмотрел на пустоту. Нахмурился. После долгой паузы демон обдумал оставшиеся варианты. Их было немного. Тан вытащил хронометр, установил резьбу на клуб «Нет Входа» и нажал на кнопку.

Высоко над ним на востоке, так высоко в небе, что ландшафт превратился в узор, Леди схватила Флейту за руки и принялась кружить с ней, Сестры визжали от радости и хохотали. Ярость смотрела на них, скрестив руки на груди, с довольным выражением на лице. Задачей Сестер было научить Скитальцев как следует умирать, прекрасно, но демон проклятия? Это было не просто прекрасно, это было настоящее чудо! В этот момент Сестры Радости были и впрямь невероятно рады.

В отличие от Лампвика. В тенистой глубине склепа он нервно откашлялся. Будучи Создателем Гримшо, Лампвик одним из первых получил известие о смерти своего Воплощения. Он все еще пытался осознать, что произошло.

— Мертв! — сказал он сам себе с насмешкой в голосе. — Я ему покажу мертв!

Ничто не отозвалось. На какое-то время повисло молчание.

— Грр. — Лампвик выпрямился и произнес: — Повелеваю тебе явиться! — Внезапно, впервые в жизни, говоря эти слова, он почувствовал себя немного глупо.

Тишина. Ничего не произошло.

— Проклятия так просто не прекращаются, — ворчал он.

Снова никто не ответил.

— Гм. — Лампвик всмотрелся в тени, впервые заметив, какие они все-таки большие. — Гримшо?

Он сполз с крышки гроба и шаткой походкой направился вдоль склепа. Затем снова прошелся вокруг. Потом повернулся к двери.

— Эй? Там… там кто-нибудь есть? Гримшо, это ты? — Голос Лампвика дрогнул.

Ответа не последовало. Лампвик почувствовал, как холод просачивается в сердце. На долгое время воцарилось молчание.

На очень долгое время.

На дне ямы Элис заметила в каменистой почве широкую щель и руку. Рука цеплялась за землю, поворачиваясь в ту сторону, откуда доносился ее голос, и она ухватилась за нее, роя почву, чтобы увидеть остального Рыбку. Она тянула мальчика из дыры, пока он, весь в грязи и крови, не выскочил из липкого ила, как пробка из бутылки. Затем она оттащила его наверх по склону на сухой берег, где он сел, тяжело дыша.

Пока Рыбка успокаивался, Элис пыталась рукавом вытереть грязь у него с лица. У нее это плохо получилось. Он был в ссадинах и ранах, сквозь порванную футболку она увидела следы у него на груди и руке, похожие на царапины, оставленные когтистой лапой. Она вздрогнула, представив, как он боролся с демоном. Когти не рассекли кожу до кости, но оставили на ней свой след.

— Я решила, ты мертв! Как ты остановил Могущественное Проклятие?! То есть там внизу один ты мог остановить его… Кроме демона… — Она посмотрело другу в глаза. — Это был демон? Почему? Почему он это сделал? Почему после того, на что он пошел, чтобы убить тебя, он отдал свою жизнь?

Рыбка мотнул головой.

— Понятно, мы никогда это не узнаем! — Элис долго изучала его лицо, затем устроилась рядом, притянув мальчика к себе, чтобы он мог опереться на нее и расслабиться. Она улыбнулась. — Немного посидим, а потом вернемся в дом. Приведем тебя в порядок, и ты отдохнешь. Вечером приедет мама, завтра она отвезет нас домой.

Рыбка взглянул на нее. На лице Элис было выражение, которого он не видел раньше или видел его тень и принимал за настоящее выражение. Теперь понимал, что ошибался. Элис была счастлива.

— Мама найдет нас, она в таких вещах спец. Нигде не заблудится. И она привезет с собой еды и вещей. Она хороший организатор.

Рыбка был истощен, все его тело болело, но спину грели теплые лучи солнца, а воздух был чист и сладок. Когда они наконец отправились в путь, он почувствовал легкость и опьянение свободой. Они медленно шли, Рыбка опирался на девочку. С вершины холма им открылся вид пустоши, ярко освещенной солнцем. В отдалении виднелся Дом Ворона и длинная дорога, по которой ехало такси. Оно замедлило движение, когда приблизилось к дому, и остановилось.

— Слишком рано для мамы, — сказала Элис. — Она еще должна быть в пути.

Прошло много времени, прежде чем дверь машины открылась и из нее вышел водитель. Он распахнул заднюю дверь и помог кому-то выбраться. Затем сел на свое место и уехал. На дороге остался человек, он смотрел в сторону дома. Рыбка раскрыл рот. Затем он, прихрамывая, побежал, забыв об усталости и боли. Элис отпустила его. Она стояла на месте, наблюдая, как вновь прибывший приладил костыли и захромал вдоль тропинки. Рыбка достиг подножия холма и побежал еще быстрее, и Сьюзан услышала его, остановилась у двери дома, повернулась и стала ждать.

Элис стояла на месте до тех пор, пока Рыбка не бросился в объятия своей матери. Затем девочка глубоко вздохнула, наслаждаясь ароматом вереска, еще раз подняла взгляд к солнцу и стала спускаться с холма, чтобы присоединиться к ним.

Гримшо жмурился на свету. Он летел. Точнее, что-то несло его по воздуху. Было странно, потому что за мгновение до этого он падал в огненную, чернеющую впадину, чувствуя, как скукоживается кожа и обугливаются кости.