И тут сестра герцога вдруг спросила:

— Скажите честно, вам нравится мой брат?

«Не должен бы», — подумала Джулиана, шлепнув ладонью по тесту. Не поднимая головы, она пробормотала:

— Я не нравлюсь вашему брату.

Помедлив, она все же подняла голову и обнаружила, что Джорджиана улыбается ей.

— Но я спросила не об этом, Джулиана. Я спро…

— Нет, не нравится! В этом человеке нет ничего, что может мне нравиться. Все, что его волнует, — это его драгоценный титул, — Джулиана с остервенением скомкала тесто, — и его драгоценная репутация. — Перевернув лепешку, она добавила: — И вы, разумеется, миледи.

— И все же он красавчик, — вставила Гвен в попытке обратить все в шутку.

Но Джулиане было не до смеха.

— Плевать мне, что он большой и красивый! Нет, он мне не нравится!

За столом воцарилось тягостное молчание. Наконец Джорджиана тихо проговорила:

— Да, разумеется.

И тут до Джулианы дошло, что она вела себя ужасно глупо. И, должно быть, очень глупо выглядела.

— Извините, — пробормотала она.

— Не за что. Мой брат довольно тяжелый человек, и любить его трудно. Уж мне-то можете этого не говорить, — сказала Джорджиана.

Гвен выхватила тесто из рук Джулианы и заявила:

— Все, достаточно. Спасибо.

Джулиана молча кивнула и нахмурилась.

— Да не такой уж он и красивый, — подала голос высокая девушка.

— И покрасивше видали, — поддакнула одна из женщин.

— И то верно, — согласилась Гвен, вручая Джулиане только что испеченное печенье, еще теплое.

Она откусила кусочек и подумала: «Ох, какой же дурой я стала».

Джулиана встала и так резко отодвинула от стола табурет, что тот закачался и чуть не опрокинулся.

— Мне не следовало… я не хотела… — Она умолкла и тихо чертыхнулась по-итальянски.

Женщины молча переглянулись в поисках той, которая могла бы перевести. Но, к счастью, не нашли.

— Я пойду, пожалуй…

— Джулиана! — окликнула ее Джорджиана. — Останьтесь, пожалуйста!

Джулиана замерла у двери. Сейчас ей хотелось только одного — забраться в постель и никогда больше из нее не вылезать.

— Извините, — пробормотала она, — я не могу остаться.

Она открыла дверь и поспешила к лестнице, думая о том, что надо как можно быстрее добраться до центральной лестницы и подняться наверх.

Она ускорила шаги, но ее снова окликнули:

— Подождите, Джулиана!

Оказалось, что леди Джорджиана последовала за ней.

Джулиана остановилась и развернулась. Перед ней уже стояла сестра Саймона. Она улыбнулась, продемонстрировав ямочки на щеках, и проговорила:

— Не хотите ли прогуляться со мной? В саду довольно красиво.

— Ноя…

— Пожалуйста, Джулиана. Мне сказали, что после родов надо больше гулять на свежем воздухе. Я бы не отказалась от компании. — Леди Джорджиана повернула дело так, что отказаться было невозможно.

Они вместе прошли по коридору, затем вышли на небольшую каменную лестницу и спустились в сад. Несколько минут они молча шли по дорожке. В конце концов Джулиана не выдержала и пробормотала:

— Я сожалею о том, что наговорила в кухне.

— О чем именно?

— Ну… обо всем, наверное. Я не хотела критиковать вашего брата.

Джорджиана снова улыбнулась. Тронув пальцами веточку розмарина, тихо сказала:

— Ах, какая жалость… Мне так понравилось, что вы критиковали моего брата. Мало кто на это решается.

Джулиана открыла рот, но тут же закрыла его, не зная, что сказать.

— Полагаю, он просто не делает ничего, достойного критики, — проговорила она наконец.

Джулиана взглянула на нее.

— А вы?

Правду ответить было гораздо легче, чем пытаться сказать что-нибудь правильное.

— А я — совсем наоборот.

— Это хорошо, — кивнула собеседница. — Он порой так бесит, правда?

— Еще как! — воскликнула Джулиана и рассмеялась.

— Кажется, вы мне нравитесь.

— Рада это слышать.

Они некоторое время шли молча.

— А я ведь еще не поздравила вас… — сказала вдруг Джулиана. — С рождением дочери.

— Да, спасибо. — Снова последовала пауза. — Полагаю, вы знаете, что я — это грандиозный скандал, который вот-вот разразится.

Джулиана невесело усмехнулась.

— Что ж, значит, нам сам Бог велит стать подругами, ибо многие считают меня скандалом, который уже разразился.

— Правда?

Джулиана кивнула и сорвала веточку тимьяна. Вдохнув ее чудесный аромат, проговорила:

— Да, истинная правда. Моя мать — просто притча во языцех, о чем вы, конечно же, знаете.

— Я слышала о ней.

— На прошлой неделе она вернулась в Англию.

Джорджиана сделала большие глаза.

— Не может быть!

— Увы, может. Ваш брат при этом присутствовал. — Джулиана выбросила веточку. — И все считают, что я из того же теста. — Собеседница взглянула на нее с удивлением, и она пояснила: — Они думают, что я такая же, как она.

— Из того же теста?

— Вот именно.

— А это так?

— Ваш брат определенно так считает.

— Я не о том спросила.

Джулиана задумалась. Никто никогда не спрашивал ее, похожа ли она на свою мать. Никому не было до этого дела. Светские сплетники сразу же осудили ее за происхождение, а Гейбриел, Ник и остальные члены семьи решительно отметали саму идею какого-либо сходства.

Но Джорджиана, стоявшая сейчас напротив нее на извилистой садовой дорожке, задала вопрос, который никто никогда не задавал. Поэтому Джулиана ответила правду:

— Надеюсь, что нет.

Для Джорджианы этого было вполне достаточно. Взяв собеседницу под руку, она повела ее назад к дому.

— Не бойтесь, Джулиана. Когда станет известно обо мне, они позабудут и про вас, и про вашу маму. Падшие ангелы — прекрасная тема для сплетен.

— Но вы дочь и сестра герцога, — возразила Джулиана. — И Саймон женится, чтобы защитить вас.

Джорджиана покачала головой.

— Я обесчещена окончательно и бесповоротно. Непоправимо. Быть может, ему удастся сохранить нашу репутацию, быть может, удастся пригасить слухи, но заткнуть рты всем невозможно.

— Мне очень жаль… — пробормотала Джулиана.

Джорджиана же улыбнулась и добавила:

— Какое-то время я очень переживала. Но девочка моя здорова, и мы будем с ней здесь столько, сколько позволят нам Ник с Изабель. И если честно, то теперь мне уже все равно…

И ей, Джулиане, все равно. Хотя нет! Конечно же, ей не все равно, как бы ни старалась убедить себя в обратном.

Ей было не все равно, что думал о ней Саймон. И она невольно позавидовала этой сильной духом молодой женщине, с такой уверенностью смотревшей в лицо своему неопределенному будущему.

— Может, мне не надлежит такое говорить, — пробормотала Джулиана, — но они все дураки, что отвернулись от вас. Бальные залы Лондона только выиграли бы от присутствия женщины с таким сильным характером.

Джорджиана весело рассмеялась:

— И очень даже надлежит! Но мы же обе понимаем, что бальные залы Лондона едва ли смогут выдержать даже одну женщину с характером. Что же будет, когда там появимся мы обе?

Джулиана тоже рассмеялась.

— Когда вы решите вернуться, миледи, мы вместе будем прокладывать широкую скандальную дорогу. Видите ли, моя семья относится с особой нежностью к детям с сомнительным происхождением… — Она смолкла, осознав, что зашла слишком далеко. — Извините. Я не хотела сказать, что…

— Чепуха! — отмахнулась Джорджиана. — Кэролайн совершенно определенно сомнительного происхождения. — Она широко улыбнулась. — Поэтому я очень рада узнать, что есть по крайней мере одна гостиная, где мы будем приняты. — Она помолчала, потом вдруг спросила: — А вас ведь не особенно волнуют правила приличий, мисс Фиори? И если так, то могу кое-что сообщить… Видите ли, моя история — скучная и банальная. Я думала, что он любит меня. Быть может, он и любил. Но порой любви недостаточно. Зачастую именно так и бывает.

В голосе Джорджианы не было ни печали, ни сожаления, а в глазах ее Джулиана увидела не только искренность, но и мудрость, так противоречившую столь юному возрасту.