— Доброе утро, ваша светлость.

— Вы что, рехнулись? — пробормотал Саймон.

— Просто я решила, что если Лондон… и вы так убеждены в моей безнравственности, то и незачем мне так уж беспокоиться о своей репутации. К тому же Лукреция давно так не скакала, а она обожает это… не правда ли, carina? — Девушка снова наклонилась и тихо заговорила с лошадью, а та, слушая ласковые слова хозяйки, зафыркала от удовольствия.

«На месте лошади я тоже был бы доволен», — промелькнуло у Саймона. Но он тут же отогнал эту мысль.

— Что вы здесь делаете? Вы хоть представляете, что будет, если вас увидят? Во что вы одеты? Что взбрело в вашу…

— Так на какой же из этих вопросов я должна ответить?

— Не испытывайте мое терпение, мисс Фиори. Почему вы…

— Я ведь уже сказала: мы выехали покататься. И вам прекрасно известно: в такой час риск очень невелик, то есть меня тут едва ли увидят. Что же до того, как я одета… Разве вам не кажется, что мне лучше быть в костюме джентльмена? Ведь если кто-то все же увидит меня, то просто не обратит внимания. Другое дело, если бы я была в амазонке… К тому же в мужском седле ездить гораздо удобнее, верно?

Она скользнула ладонью без перчатки по своему бедру, и Саймон поневоле проследил за ее движением, оглядывая изящный изгиб ноги, крепко прижатой к лошадиному крупу.

— Ведь так же, ваша светлость? Я права?

Саймон заметил в ее голубых глазах веселые искорки, и ему это очень не понравилось.

— Вы о чем? — пробурчал он.

— В дамском седле ездить не так удобно, верно?

Саймон со вздохом кивнул:

— Да, возможно. Но зачем было так рисковать?

Весьма довольная собой, она улыбнулась. И сейчас походила на кошку, наевшуюся сметаны.

— А затем, что это чудесно. Зачем же еще?

Саймон снова вздохнул.

— Вы не должны так говорить, мисс Фиори.

Она изобразила удивление.

— Почему?..

— Потому что это неприлично. — Он тотчас понял, что его слова прозвучали глупо и чопорно.

Джулиана же, фыркнув, сказала:

— Мы ведь это уже проходили, не так ли? — Герцог не ответил, и она продолжила: — Признайтесь же, ваша светлость, вы здесь сейчас вовсе не потому, что находите верховые прогулки просто приятными. Вы здесь потому, что согласны: кататься на рассвете — это чудесно. — Он поджал губы, а она, рассмеявшись, добавила: — Можете отрицать это, но я-то вижу…

Не удержавшись, он спросил:

— Что видите?

— Зависть! Увидев меня, вы поняли, что и вам хотелось бы дать своему коню полную волю и поскакать… со всей страстью. — Щелкнув поводьями, Джулиана направила свою лошадь к широкому лугу.

Саймон пристально наблюдал за ней, не в силах отвести глаза. Он знал, что будет дальше, и был к этому готов.

— Я поскачу к Серпентайну! — раздались мелодичные итальянские слова, напоминавшие звон колокольчиков.

И Саймон тотчас ринулся следом за ней. Сначала он скакал на два корпуса позади, любуясь прямой спиной Джулианы и ее очаровательным задиком. Его почти сразу же охватило желание, но он старался этого не замечать и сдерживал своего коня.

А затем Джулиана оглянулась через плечо, ее голубые глаза сверкнули, и она громко и весело рассмеялась. И тут уж Саймон дал своему коню полную волю, перестав его сдерживать. Он обогнал девушку за несколько секунд, сразу направившись к изгибу озера Серпентайн. Он всецело отдавался скачке и мысленно твердил: «Она права, права, это чудесно…»

Не в силах удержаться, он оглянулся и увидел, что Джулиана свернула с выбранной им тропы и скрылась за густой растительностью.

— Черт побери, куда она направилась? — проворчал герцог.

Натянув поводья, он резко развернул коня чуть ли не в воздухе и понесся следом за девушкой через густой подлесок.

Утреннее солнце не проникало сквозь густые кроны, но лесной полумрак не заставил Саймона замедлить скачку по слабо освещенной, едва заметной тропке. В горле его клокотали эмоции — гнев пополам со страхом, а тропинка то и дело извивалась и поворачивала, дразня проблесками Джулианы, скачущей впереди во весь опор.

Он свернул за ней на особенно резком повороте и притормозил перед началом длинной тенистой дорожки, по которой девушка скакала в сторону огромного поваленного дерева, перегораживающего путь.

С ужасающей ясностью он увидел ее цель. Она собиралась перемахнуть через дерево.

Саймон громко окликнул ее, но она даже не обернулась.

Ну разумеется! Чего же еще от нее ожидать?!

Сердце его остановилось, когда лошадь и всадница взмыли в воздух словно единое существо и перемахнули через барьер с запасом в целый фут. Они приземлились и скрылись по ту сторону дерева за очередным поворотом.

Саймон громко выругался и пустил коня в галоп.

— Кто-то должен взять девчонку в руки, — пробурчал герцог, нахмурившись.

Он спокойно перескочил через ствол дерева и, выскочив из-за поворота, резко натянул поводья, придерживая коня. Посреди тропинки стояла кобыла Джулианы, спокойная и невозмутимая. Стояла без всадницы.

Саймон спешился и, осмотревшись, позвал девушку по имени. А в следующее мгновение он увидел ее. Раскрасневшаяся от быстрой скачки, она стояла, прислонившись к стволу дерева, и глаза ее сияли от радостного возбуждения… и чего-то еще, чего он не мог и не хотел определять.

Герцог шагнул к ней.

— Ненормальная! — заорал он. — Вы же могли убить себя!

Она не дрогнула перед его гневом. Напротив, улыбнулась.

— Ах, глупости! Лукреция перепрыгивала и гораздо более высокие и коварные препятствия.

Сжав кулаки, он остановился в каком-то футе от нее.

— Да будь она хоть скакуном самого сатаны! Вы же могли покалечиться!

Девушка с улыбкой развела руками.

— Но со мной же ничего не случилось…

Но это его отнюдь не успокоило. Напротив, он еще больше разозлился.

— Да уж, вижу…

Один уголок ее рта чуть приподнялся, и на лице ее появилось выражение, которое многие сочли бы привлекательным. Он же находил его дерзким.

— Со мной не только ничего не случилось — я в полном восторге, — продолжала девушка. — Разве я не говорила вам, что у меня двенадцать жизней?

— Но вам не пережить двенадцать скандалов! Кто угодно мог увидеть вас! — Герцог услышал в своем голосе раздражение и возненавидел себя за это.

Джулиана звонко рассмеялась, и ее смех эхом прокатился по затененной дорожке.

— Если бы я не обнаружил вас, вы могли бы наткнуться… на грабителей.

— Так рано?

— Для них это, возможно, поздно.

Она медленно покачала головой и шагнула к нему.

— Вы же последовали за мной, чтобы защитить…

— Но вы-то не знали, что я это сделаю. — Он и сам не понимал, отчего все происходившее так его беспокоило. Однако же беспокоило…

Она приблизилась к нему еще на шаг, и Саймона тут же затопил ее запах.

— Я знала, что вы поскакали за мной.

— Почему?

— Потому что вам этого хотелось.

Сейчас она была так близко, что он мог бы до нее дотронуться. И Саймон сжал кулаки, пытаясь избавиться от жгучего желания протянуть к ней руку и сказать, что она права.

— Вы ошибаетесь. Я поскакал за вами, чтобы избавить от возможных неприятностей.

Она посмотрела на него своими чудесными глазами, и ее чувственные губы дрогнули в улыбке.

— Да-да, я поскакал за вами только потому, что ваша импульсивность представляет опасность для вас самой и для окружающих.

— Вы уверены?

Нить разговора начинала ускользать от него.

— Разумеется, уверен, — отрезал герцог, лихорадочно пытаясь отыскать доказательство. — У меня нет времени на ваши игры, мисс Фиори. Сегодня я встречаюсь с отцом леди Пенелопы.

Ее взгляд на миг скользнул в сторону.

— Тогда вам лучше ехать. Не хотите же вы пропустить такую важную встречу?

Он прочел в ее глазах вызов и сказал себе: «Уходи же».

И он действительно хотел уйти. Во всяком случае, собирался.

Но случилось так, что длинная черная прядь выскользнула из-под капюшона Джулианы, и он инстинктивно протянул к ней руку. Ему следовало просто убрать прядь с ее лица — нет-нет, не следовало вообще дотрагиваться до нее! — но все же он не смог удержаться и намотал прядь на палец.