Хозяйка нагнулась и подобрала мешочек, мелодично рассмеялась. Ей, если верить тону, было весело. Отношения с Миленой в последнее время зашли в тупик. Ученица нуждалась в новых видах поощрения. Её роль в жизни замка росла, заменить Милену было вроде бы некем, прилежная ученица так понимала свое особое положение. Снимать цепочку21 было страшновато, не снимать – невыгодно: так опять же полагала сама Милена.

Хозяйка двинулась к окнам, шаря в мешочке, выуживая перстни по одному и рассматривая, чтобы снова убрать, не надевая на пальцы. Кашель у дверей постепенно стих. Его сменили всхлипы и слабые стоны.

– Пробуешь вызвать жалость – у меня? – повела бровью Тэра. – Теперь, после всего, что было? Уж не ополоумела ли ты, милочка?

Стало тихо. Хозяйка замка Файен добралась до окон, отдернула тяжелую штору, села на бархатный пуфик и проводила взглядом черную карету, ползущую по дороге все дальше от стен замка. Первыми в лес вступили анги. По новой королевской традиции они шли, обнажив клинки и держа их чуть наотлет в опущенных руках. Следом поехали верховые вальзы. Судя по плащам и повадкам, они принадлежали к южному22 лучу, что еще раз намекало: юг сдался, пусть и негласно.

Слуги жались к карете и норовили поотстать, они принадлежали зенитному кругу и знали о своей хозяйке много больше прочих, ведь служили ей давно. Именно зенитные понимали лучше иных: скоро вечер, серебра в нынешней луне нет ни капли, и направляться в лес теперь – откровенно страшно даже ангам, прекрасно осведомленным о возможностях маленькой женщины, дремлющей на подушках роскошной кареты.

– Что она дала? – чуть изменила вопрос хозяйка замка, поправляя шейную цепь с амулетами.

– Ключ23, – едва слышно отозвалась Милена, заскребла ногтями по полу, более не пытаясь принять красивую позу, лишь спасаясь от боли. – Тот самый.

– И ты приняла? Милочка, такой глупости я не ждала даже от Черны… Неужели ты думала, что эта станет ссориться со мной из-за тебя? – рассмеялась Тэра, отвернулась от окна и пристально глянула на ученицу.

Губы синие, нижняя прокушена и кровоточит. Веки опухли, руки дрожат так, что уцелевшие ногти цокают по полу. Ключ – тонкая черная нитка с подвеской, похожей на сушеный репей – лежит рядом с коленом. Отвести взгляда ученица не смеет. И смотреть едва способна, шея жалко вздрагивает.

– Я дала бы тебе ключ сегодня, убедившись в умении делать выбор, – сказала хозяйка. – Но ты взяла чужой. Ты знала, что он всегда – один? Одна жизнь, один ключ.

– Но…

– Отнеси и брось в камин, милочка. Сама.

Хозяйка проследила, как Милена встает, хромает через зал, всхлипывая и с отчаянием глядя на ключ. Вот он есть, еще есть – и уже сделался огненным цветком, высеял семена пепла… Поморщившись, Тэра Ариана отложила в сторону мешочек с редко используемым полным набором изоляции24. Сосредоточилась и негромко, осторожно соединила звучание лжи, полуправды и несбыточного обещания.

– Ты принадлежишь моему замку, теперь уже окончательно. И ты будешь верна мне, именно таков лучший из подарков нашей премудрой гостьи. До последнего моего вздоха ты сохранишь верность. Только я буду решать, забрать в склеп твою волю – или отпустить на свободу.

– Я заслужу, – на выдохе, осторожно, пообещала Милена.

Хозяйка поморщилась, вполне определенно читая на лице ученицы страх, лишающий её последней надежды отделить ложь сказанного от правды, просквозившей ветерком дыхания меж слов.

– Заслужишь, если я дам вторую попытку. Недавно у тебя был союзник – я, Тэра Ариана Файенская, прорицательница и первая дама круглого стола вальзов северного луча. Сегодня я объявлю слугам, что готова принимать любые жалобы на первую ученицу. Мне придется обдумать: что интереснее, несбыточные надежды или же простые решения? Вальз запада Йонгар в недавнем послании просил о знакомстве с тобой. – Хозяйка повела рукой и снова рассмеялась. – Как занятно! Он не знал, до чего ты глупа. Рассчитывал, что упрочит положение связью с моей наследницей, верной мне до последнего вздоха. А теперь… Одна ночь в лесу сдерет с тебя всю фальшь. Ты ведь извернулась так, что едва удерживаешься в себе.

– Как вам угодно, – промямлила Милена, повторно прокусив губу в попытке укротить страх. Она знала хозяйку пятнадцать лет и до сих пор полагала, что Тэра не способна на настоящую жестокость. Однако поверила спокойному тону угрозы. – Я не повторю ошибки.

– Теперь все обстоит именно так, не повторишь… Помнится, он приезжал по весне. Что у вас с ним было?

– Все, – глядя в пол, выдавила ученица.

– Избавь меня от своей беспросветной и бесстыдной глупости! Твоя слабость к рыжим юнцам очевидна даже слепому бездарю, чего уж меня-то пробовать обманывать? Я спросила, что он желал выведать, получить? В чем ты предала меня тогда?

– Ну… разок показала перстень первого анга, – нехотя буркнула Милена, смолкла, подавилась своим молчанием, закашлялась и добавила: – Признаю, ненадолго дала в руки, а он успел скопировать. Я не знаю всего. Когда следила, видела, что он ходил к Черне и уговаривал её бежать. Еще таскался в библиотеку и две ночи искал что-то в древних книгах25.

– Мальчик верен традиции, надо же… Или делает вид, что верен, – едва слышно промурлыкала хозяйка. Глянула на ученицу, перетерпевшую страх и снова по привычке норовящую украсть ценное – намеки, оговорки. – Иди пока что. Бедняжка влюбился в тебя по уши, не сознавая, что это смертельно опасно. Вот я и бормочу: а не подарить ли именно ему ключ от твоей воли?

Милена побледнела еще более, хотя мгновение назад казалось, что такое невозможно. Новый поклон был наполнен почтительным страхом. Девушка побрела к двери, сутулясь и не вспоминая, как это может выглядеть со стороны. У стены кое-как смогла выпрямиться, плечом проскребая штукатурку.

– Руннара выпустишь, когда вернется Черна, не ранее, – уточнила хозяйка.

Москва, все тот же длинный серый день

Мерзкое утро неожиданно и приятно переросло в энергичный, позитивный день: подготовительная работа прежних недель дала результаты, «холодные» контакты потеплели, и Влад, чувствуя себя прокачанным ветераном почтовых и телефонных баталий, прорвался к вожделенному заказчику через заслоны менеджеров без права решать. Порой Влад мысленно представлял защитников – а чаще защитниц – контактов и рабочего графика заказчика клыкастыми троллихами, комфортно устроенными в офисных ДОТах. Из доспеха – бронелифчик и стальные стринги, в тонких карикатурных ручонках – неподъемная базука и мясницкий топор. Набор странный, но воображение – штука загадочная.

Вообще, если бы шеф не вызвал к себе за десять минут до обеденного перерыва, если бы не предложил немедленно раскрыть детали переговоров и обозначить сумму и сроки по клиенту, который еще и не клиент, день был бы удачным. Но шеф вел себя, как и подобает большому боссу из сетевой бродилки. Бычил шею и мотался по кабинету, словно вытаптывал пехоту вражеских лилипутов: методично, зло. Отчет слушал без внимания, но сотрудника, заранее приговоренного к пожиранию, не отпускал, пока не довел до заикания.

Свою слабость Влад знал. Да, он принимался разрывать и сдваивать слоги при волнении, и никак не мог скрыть этого… Он также знал, как выглядит, заикаясь, и даже научился извлекать выгоду: мямлящий подчиненный жалок, что и требуется при разносе. Шеф в гневе, он не уймется, пока не спустит пар.

– Надо коммерциализировать все идеи, понимаешь – все, – наконец назидательно сообщил шеф, чуть светлея лицом и вдруг замечая кресло у своего бескрайнего стола. От вида приглашающе полуразвернутого кожаного монстра размера XXXL шеф ненадолго притих. Подошел, погладил ореховый подлокотник, уставился в монитор модного моноблока, на последний слайд наспех слепленного Владом отчета. – Очень вяло, и прогноз доходов – говно. Ты понял сам? Понял? Доработай к среде. Женю вон подключи, раз своего ума нет. – Шеф не глядя ткнул кнопку короткого номера и сразу вторую, громкой связи. – Женя! Слушаешь? Ага, ага… Мы обсуждали региональные продажи вчера, да, подойди. Глянь. Тут надо все доводить и чистить.