Тэра Ариана Файенская думала о победителях и проигравших – и шагала по широкому коридору своего3 замка. Она перебирала в бледных пальцах бусины-подвески снятого с запястья браслета. Мысли в голове так же неловко пересыпались, норовили вывернуться и со стуком укатиться в тень у дальней стены, чтобы там, в укромной щели, затаиться надолго.
Коридор пронизывал главное строение строго с юга на север. С каждым шагом Тэра удалялась от трехстворчатого окна с полукружьем кладки свода. Там – юг, и сквозь мозаику центральной секции щедро вливается свет, согретый рыжими, желтыми и алыми тонами. Главная часть картины – собранный из искристых фрагментов стекла дракон4. Он висит в серебре зенитного луча и выдыхает многоцветное пламя изначальное.
Тэра уходила все дальше к северу, к узкому противоположному окну, где человеческая фигура, выполненная из полированной стали, удерживает тяжелый плоский свод оконного переплета, заслоняя почти весь проем и пропуская извне лишь скудные крохи холодного окраинного света… Тэра шла к сердцу замка, его каминному5 залу, и знала наверняка, кого застанет там. Но не желала верить в худшее. Иногда не верить – значит, не прорицать. Не прорицать – значит, оставить случаю хоть малую, а все же свободу.
Чужой слуга почтительно поклонился и распахнул обе створки дверей, заливая коридор светом с востока, из главного зала, расположенного по правую руку от идущей. Стали видны окна, сияние светлого узорного пола, тень высокого кресла, установленного рядом с древним основанием зенитного6 камня замка. Тэра поджала губы, нехотя шагнула в зал: случай не расстарался, не воспользовался данной ему свободой. Гостья здесь… незваная гостья.
– У тебя есть то, что я готова оплатить, – прямо начала худенькая женщина, занимающая кресло у камина. Она настороженно, из-под ресниц, смотрела в мрачно-бурый от гнева огонь, не уделяя и полувзгляда вошедшей в зал хозяйке замка. – Я слушаю.
– Клянусь озарением, но… вы? Здесь? Я не поверила предчувствию, я усомнилась в указаниях звезд и сожгла две колоды карт судьбы. Но вы…
– Какие прогорклые страсти кипят в масле, полученном из прессованного страха, – мелодично рассмеялась гостья.
Возраст её не угадывался по лицу, гладко обтянутому кожей. Нездоровье и растраченная молодость не сменились дряблостью старости, бледное лицо казалось изъятым из потока времени, ненастоящим. Вдобавок и тело было кукольно недвижно, плечи чуть сутулились, хотя никакого горба на спине не замечалось. Прическа властной гостьи зализывала волосы до отвращения гладко, не позволяя судить об их густоте и волнистости. Темное платье норовило слиться с тенями.
Гостья поправила тяжелый медальон на длинной цепочке, единственное заметное украшение. Некоторое время она любовалась гербом, выложенным самоцветами. Лишь рассмотрев узор в деталях и ласково погладив изгибы корней, составляющих подобие короны, гостья, наконец, обернулась к вошедшей. Под пристальным вниманием некрупных глаз та мгновенно сломалась в почтительный поклон, всем видом признавая свою роль – низшей, слабой. Едва взгляд гостьи снова обратился к огню – главному и слишком опасному врагу незваных гостей, хозяйка замка вздохнула свободнее, прошлась пальцами по браслетам на левом запястье и постепенно выпрямила спину. Сделала несколько шагов вперед.
Каминный зал – не то место, куда запросто допускают пришлых. Тем более чужакам не позволяют сидеть в кресле у живого огня. Нынешнее положение гостьи давало ей наилучшую возможность диктовать условия: хозяйка замка отрезана от своего пламени и вынуждена стоять вне срединного узора духа, образуемого близ кресла плитками нужных оттенков.
Пока на стороне хозяйки оставалось лишь одно обстоятельство: гостья не обладала силой7 здесь, в землях вне зенитной границы, тем более теперь, когда солнце еще не покинуло полуденного своего положения. Да и лето – пусть оно на исходе, а все же еще греет, питает дух. Сезон бронзовой луны тих и благодатен, но даже зенитные вальзы8 вряд ли готовы испытывать хрупкость этой тишины, затевая склоки.
– Вы не пробовали сообщать о визите? Так недолго налететь на неприятности, у меня толковая охрана, сюда нельзя просочиться, – досадливо посетовала хозяйка замка, пробуя заявить о некоторой самостоятельности.
– Меня провел твой слуга9, я не дождь, чтобы искать дыры в гнилой крыше, – поморщилась незваная гостья. – У тебя, душечка, дешевый слуга… был. Прочие обошлись дороже, но я не прошу возместить эту услугу, хотя благодаря мне, душечка, ты избавилась от пяти предателей.
– Я не нуждаюсь в услугах, но отмечу: я ценила своих предателей и умела держать их в узде, – обозлилась Тэра. – Это вы распустили вожжи, милочка. Именно вам нужна услуга. И, как я понимаю, особенная.
– Даже не торгуюсь, – едва заметно улыбнулась гостья, глядя сквозь хозяйку замка, снова согнутую поклоном и еще более – страхом, который порою весьма выгодно не таить от сильных. – И, как мы обе знаем, ты ругаешься, когда прячешь страх… Садись, я слушаю.
– Как вы…
– Душечка, я уже здесь, мои люди провели подготовку. Значит, ты сама, если искать сравнение, красиво летишь с обрыва. Подумай, как бы приземлиться помягче, – ласково предложила гостья и добавила резким тоном. – Сидеть!
Тэра опустилась в указанное ей кресло. Под тяжелым взглядом гостьи снизала перстни, стащила через голову массивную цепь, на каждом звене которой был укреплен амулет10. Помешкала и нехотя удалила из волос три шпильки с головками из черного, без единой пестринки, шарха11. Гостья шевельнула пальцами, из-за портьеры явился слуга, смахнул вещи в мешочек и унес, положил у самой двери на пол и замер рядом. Второй явился бесшумно из-за спины: хозяйка замка не смогла спрятать дрожь удивления. Слуга был багров от натуги и едва справлялся с тем, чтобы бережно нести груз в коконе темной ткани. Тяжесть со стуком легла на столик, слуга поклонился и попятился к дверям.
Гостья шевельнула рукой, приглашая удовлетворить любопытство. Под тканью на низкой столешнице оказался шар природного хрусталя12, сразу же установленный слугой в центральное углубление. Вряд ли хоть один сведущий человек мог предположить, что существует такой крупный шар, без единой трещинки, без малейшего облачка мутности. С идеальной полировкой и внутренним концентрическим сиянием, доказывающим безупречность сферической формы.
Каминный зал был создан так, что позволял собрать на сфере, помещенной в углубление стола, свет дюжины узких окон и семи дополнительных круглых линз, встроенных в потолок. Но никогда прежде шар, помещенный в углубление, не сиял столь сложно, не полнился такими отчетливыми образами. По темной, зеленовато-коричневой штукатурке стен плыли маслянистые блики. Они выплескивались на шатровый потолок, мешаясь с отсветами пламени большого камина. Подобный рыжеватому мху ковер застилал пол вне мраморного узора, глушил шаги и смягчал блики. Полуприкрытые портьеры создавали призрачные тени, которые наслаивались, текли и ловко возвращали взгляд к главному в этом зале – к сфере.
– Она станет оплатой за труд, – пообещала гостья. Растянула лягушачьи губки и добавила: – Само собой, я буду помнить, кому оставила ценный дар. Так что не делай глупостей, душечка, прикажи впредь впускать меня в любое время. Договорились?
– Дар королевский13, – прошептала хозяйка замка, потянулась бледными пальцами к сфере. – Теперь я найду их всех… кого ищу.