Сара никогда по-настоящему не подружилась со свекровью. Миссис Ватсон была откровенной женщиной и до женитьбы высказала Оливеру, что думает о Саре. Она считала ее девушкой своевольной, с тяжелым характером, способной причинить боль ее сыну. Но пока Сара была ему хорошей женой, и миссис Ватсон это признавала в спорах с мужем, защищавшим невестку. Однако Сара все время чувствовала, что свекровь наблюдает за ней, словно поджидая какой-нибудь неверный шаг, какую-нибудь роковую ошибку, которая в конце концов подтвердила бы ее правоту. Единственное, что было общим у этих двух женщин, – это любовь к детям, которых миссис Ватсон обожала, как, впрочем, и Сара, но свекровь помнила, что поначалу все обстояло иначе. Оливер никогда ничего матери не говорил, но она и так чувствовала, что происходит. Она была умна и проницательна и прекрасно понимала, что Сара не испытывает радости от беременности и возни с маленьким Бенджамином, хотя и признавала, что тот был трудным ребенком. Он и ее выводил из себя своими пронзительными воплями. Но все это теперь забылось, так как дети выросли, и Сара и Оливер жили хорошо, в заботах и радостях. Да и Сара, судя по всему, забыла о своих писательских претензиях, которые всегда казались миссис Ватсон несколько преувеличенными.

– Она хорошая девушка, Филлис. Не суди ее так строго. Когда они поженились, Сара была молода. Оливер с ней очень счастлив.

Мистер Ватсон всегда смотрел на вещи более философски, чем его супруга.

– Я знаю... но у меня всегда ощущение, что она хочет еще чего-то, чего-то недостижимого... что будет дорого стоить Оливеру.

Филлис даже не догадывалась, каким пророческим было это ее замечание. Но Джордж Ватсон в ответ снисходительно улыбался и качал головой.

– Олли знает, как ее сдерживать.

– Не уверена, хочет ли он это делать. Думаю, что Оливер во всем ей потакает, чего бы это ему ни стоило. Уж такой он человек.

Она ласково улыбнулась мужу, которого любила на протяжении уже почти сорока лет. За такой срок они стали словно единой плотью, единой душой. Филлис даже не могла припомнить времени, когда Джорджа в ее жизни еще не было.

– Он в точности как ты. Слишком добрый. Иногда это может быть опасно, все зависит, какой женщине попадешь в руки.

Филлис Ватсон всегда беспокоилась за сына и даже по прошествии многих лет все еще чуть-чуть не доверяла Саре.

Комплимент не остался незамеченным, и мистер Ватсон улыбнулся супруге, одарив ее взглядом, который все еще вызывал у нее волнение.

– Окажи ей немного доверия, Филлис. Она не обидела нашего мальчика, да еще подарила ему двух очаровательных ребят.

Нельзя было отрицать его правоту. Хотя ни один из детей не был в точности похож на папу, что-то от его классической красоты присутствовало. Оливер был высоким, стройным, атлетически сложенным, с копной густых, прямых светлых волос, которым завидовали все мамы, когда он был ребенком, и все девушки, когда Оливер учился в колледже. И хотя Сара редко сообщала это ему, поскольку не хотела, чтобы Олли слишком зазнавался, она неоднократно слышала мнение, что Оливер Ватсон – самый симпатичный мужчина в Перчесе. Шесть месяцев в году он был смуглым от загара, а его зеленые глаза сияли озорством и юмором. Однако он не задумывался о своей внешности, что делало его еще более привлекательным.

– Как ты думаешь, Джордж, у них еще будут дети?

У Филлис часто возникал такой вопрос, но она никогда бы не решилась спросить об этом сына, а тем более Сару.

– Не знаю, дорогая. Мне кажется, у них и так достаточно полная жизнь. Теперь ведь нет никакой уверенности в завтрашнем дне. У Оливера такая ненадежная работа. Реклама – это не то что банковское дело, которым занимался я, когда был молод. Сейчас ни на что нельзя полагаться. Возможно, для них будет мудрее ограничиться двумя. – Джордж Ватсон говорил так на протяжении последнего года. Он прожил достаточно долгую жизнь и видел, как многие из его капиталовложений, некогда казавшиеся такими надежными, начинали усыхать. Жизнь дорожала не по дням, а по часам, и им с Филлис надо было проявлять максимум осторожности. У них был небольшой дом в Вестчестере, купленный примерно пятнадцать лет назад, когда Оливер учился в колледже. Родители знали, что он уже не будет жить дома подолгу, и потому не имело смысла дальше содержать большой дом в Нью-Лондоне.

Джорджа постоянно беспокоил вопрос финансов. Это ни в коем случае не означало, что они нуждались, но проживи родители Оливера еще лет двадцать пять, что было вполне реально, учитывая его и ее возраст – шестьдесят и пятьдесят семь лет, – и их сбережения могли сократиться до опасной черты. Ватсон-старший только-только ушел из банка и получал приличную пенсию. За последние годы он сделал целый ряд разумных вложений капитала, но все же... береженого Бог бережет. Именно это он говорил Оливеру каждый раз, когда с ним встречался. Он повидал в жизни многое, пережил одну большую войну и несколько малых. В 1929-м, году Великого кризиса, Джорджу было двенадцать лет, и он видел, как долго сказывались его последствия. Он хотел, чтобы сын был осторожнее.

– Я не думаю, что им нужно иметь больше детей, – добавлял обычно Джордж.

И Сара полностью с ним соглашалась. Это был один из немногих вопросов, по которым их мнения совпадали. Когда эта тема всплывала в разговорах с Оливером, ночью в кровати или на прогулке в лесу, она всегда говорила мужу, что глупо это даже обсуждать.

– Зачем нам еще дети, Олли? Мелисса и Бенджамин подрастают. С ними нет забот, у них свои дела. Через несколько лет мы сможем делать все, что нам заблагорассудится. К чему снова вся эта головная боль?

Сара содрогалась от одной мысли об этом.

– Ну, сейчас все было бы по-другому. Мы могли бы позволить себе нанять домработницу. Не знаю... Мне просто кажется, что это было бы здорово. Когда-нибудь мы пожалеем, что не решились завести еще детей.

Он нежно посмотрел на жену тем своим взглядом, который так покорял женщин, но Сара, казалось, не замечала его.

– Даже детям эта идея не понравилась бы. Бенджамину сейчас семь, а Мелиссе пять. Малыш покажется им незваным гостем. Подумай об этом. С ними тоже надо считаться.