— Итак, мистер Ньюэлл, — мурлыкала Кэролин, очевидно в полном восторге от нового кандидата, — я немного расскажу вам о том, как строится рабочий процесс в нашей компании, и о вашей будущей должности, затем мы зададим вам пару вопросов, а после этого, если вопросы возникнут у вас, мы с радостью на них ответим. Давайте начнем?

— Буду счастлив.

Что же это за акцент? Шотландский? Явно северный.

Как он здесь оказался? А вдруг это все-таки не он?

Пока Кэр соловьем разливалась о прелестях работы в «Льюис фарма», я зачарованно рассматривала его. Волосы определенно потемнели, и он стриг их еще короче, чем раньше. Лицо бледное, — впрочем, чего еще можно ожидать от двух лет за решеткой? Он постарел, вокруг глаз проступила сетка морщин. Что тюрьма не красит — это тоже понятно. Он внимательно слушал Кэролин, время от времени серьезно кивая, как будто впитывал каждое ее слово. Но вот костюм… Какой-то нелепый и плохо сидит, как будто он взял его напрокат. Ли в плохом костюме? Такого раньше не бывало. То есть бывало, конечно, когда он работал под прикрытием, — тогда от его одежды даже пованивало, как будто он несколько дней спал в ней.

Так кто же это, черт его подери?

В последний раз я видела Ли почти три года назад, в суде. На завершающем заседании меня, конечно, не было. За три дня до конца судебного разбирательства меня в очередной раз отправили в дурдом. Пока судья зачитывал ему приговор, я валялась под капельницами с успокоительными лекарствами, с трудом раскрывая глаза, чтобы рассмотреть пятно на стене. Могла глядеть на него часами.

Как же он выглядел тогда? Я напрягла память. Да черт его знает! Я так старалась изгнать его лицо из памяти, что почти преуспела в этом. Даже сейчас в ночных кошмарах он приходил ко мне с закрытым лицом, а то и вообще без лица — с белым пятном повыше шеи.

Нет, все-таки это он…

Кэролин заканчивала опрос, и я поняла, что сейчас настанет моя очередь проводить собеседование.

Я вдруг поняла, что дышу «по правилам» — глубоко и редко, с каждым вздохом успокаивая себя. Я машинально оценила уровень паники — высокий, около семидесяти баллов, но незапредельный. Мне нельзя сейчас распускаться. Нельзя показать ему, во что он меня превратил. Я подождала, пока страх не уменьшится. Еще. Вот так. А сейчас можно и побеседовать.

— Итак, — сказала я, сцепляя пальцы и глядя ему в глаза, — здравствуйте, мистер Ньюэлл.

Он тоже взглянул на меня и улыбнулся. Что такое с его глазами? Они стали другими, темнее, гораздо темнее. Нет, не он, просто не может быть он. Я все придумала сама…

— Расскажите нам, пожалуйста, о вашем последнем месте работы. Что заставило вас подумать о смене деятельности?

Я вслушивалась в его речь, не улавливая ни слова. К счастью, Кэр яростно строчила в блокноте, а то потом ни одна из нас не смогла бы восстановить детали разговора. Он что-то говорил о работе в Соединенных Штатах. И еще в Испании — работал в баре? А, просто выручал друга. Конечно, мы могли бы проверить эти сведения, но, зная Ли, я не сомневалась, что он заранее подготовился ко всем возможным проверкам.

В моей душе происходили странные вещи. Дикий, первобытный ужас оттого, что напротив сидит человек, который когда-то чуть не убил меня, который держал меня взаперти, избивал и насиловал, постепенно ушел, уступив место недоумению. Он называет себя Майк Ньюэлл, но мы ведь можем это проверить, так же как и все остальное: его карьеру, послужной список, места предыдущей работы. Служба в армии, например, — такое даже Ли подделать не сможет. Конечно, о Ланкастере не было сказано ни слова, так же как и о судимости, и о том, что три последних года он провел в тюрьме.

Кэролин снова сменила меня и предложила «мистеру Ньюэллу» самому задать вопросы, если таковые у него имелись.

— Мне хотелось бы знать, — задумчиво протянул он с этим своим странным акцентом, — какие качества, особенно необходимые для этой должности, я не смог сегодня продемонстрировать?

Кэролин посмотрела на меня, пытаясь скрыть улыбку:

— Кэти, ты можешь ответить на этот вопрос?

Что же, вопрос был хорошим.

— Понимаете, — сказала я, пытаясь говорить медленно и четко, — у вас есть один существенный недостаток — отсутствие опыта. Но опыт на то и опыт, чтобы его приобретать. Мы постараемся объективно оценить вашу кандидатуру. За последние два дня собеседование проходили несколько очень сильных кандидатов, так что, думаю, к завтрашнему дню мы сможем принять окончательное решение.

Он улыбнулся. Его зубы выглядели по-другому — белее? Более ровные? Я вглядывалась в его лицо. Нет, этот определенно отличается от того, старого Ли. Дело не только в цвете глаз и волос — этот гораздо более худощав. Ли был не в состоянии скрыть свои бицепсы даже под пиджаком на три размера больше. Отличия были, с одной стороны, незначительны, но с другой — раздражающе существенны.

— Большое спасибо, что пришли, мистер Ньюэлл, — сказала я, протягивая руку.

Его рукопожатие было в меру крепким, рука — сухая, теплая, не потная и не влажная. Идеальное рукопожатие идеального кандидата.

Кэролин пошла проводить его, а я осталась сидеть за столом, считая удары рвущегося из груди сердца. Он или не он? Я взяла в руки его анкету. Почерк не похож — но что стоит Ли попросить друга или подругу заполнить анкету за него? Это ничего не значит! И он мог вставить в глаза контактные линзы. Выправить зубы. И в тюрьме ему, наверное, не давали качаться — отсюда и отсутствие рельефной мускулатуры. А что до работы в баре… Почему-то я не сомневалась, что у Ли есть друзья в Испании, готовые подтвердить, что он там работал, — так что проверки ни к чему бы не привели. И почему он такой бледный — вроде в Испании должно быть яркое солнце!

За дверью раздались шаги: Кэролин вела следующего кандидата. Где-то за висками, в глубине головы, разрасталась пульсирующая боль — начало страшной мигрени.

После следующего собеседования я сказала Кэролин, что пойду выпью таблетки. Нам в любом случае полагался перерыв, а потом еще трое кандидатов — до конца рабочего дня.

Мы отправились в кафе. Кэролин только о Майке Ньюэлле и говорила:

— Кэти, он на голову выше других кандидатов. Пусть он даже раньше не работал на складе, мне кажется, он такой умный и так хочет учиться, что у него все получится. И чего стоил этот вопрос в конце — но ты, моя дорогая, прекрасно ответила на него. Я бы не знала, что и сказать. Ой, он такой душка, правда? Я знаю, что это непрофессионально, но я глаз от него не могла отвести… Куда ты?

Я извинилась, пробормотала, что выйду на минутку, и чуть ли не бегом бросилась к двери.

Выскочив через заднюю дверь на улицу, я нашарила в кармане мобильный и набрала номер сержанта Сэм Холланд. Мобильный был выключен, но, к счастью, у меня оказался записан телефон офиса.

— Полицейское управление, инспектор Лойдс слушает, — раздался женский голос.

— О, я думала… Я хотела поговорить с Сэм Холланд…

— Сержант Холланд на совещании. Я могу вам помочь?

— Да, надеюсь, что да.

Господи, ну как мне объяснить все в двух словах? Да еще так, чтобы женщина на том конце провода не решила, что имеет дело с психопаткой?

— Алло? Вы можете разговаривать? Вам сейчас угрожает опасность?

— Нет, не думаю. — Я почувствовала, что к глазам подступают слезы. Пожалуйста, не надо меня жалеть, а то я разрыдаюсь прямо сейчас.

— Как ваше имя?

— Меня зовут Кэти, Кэти Бейли. Четыре года назад на меня было совершено нападение. Нападавший, Ли Брайтман, был приговорен к трем годам тюрьмы. Но он недавно вышел, на Рождество. Мы жили на севере. В Ланкастере.

— Так, слушаю вас, — ободряюще сказал голос.

— Так вот, сержант Холланд сообщила мне, что его выпустили на свободу. Мне показалось, что я видела его здесь, в Лондоне, и я позвонила ей, чтобы она проверила, на месте ли он, и мне сказали, что он все еще там.

— И что, вы снова видели его?

— И не только видела. Я работаю менеджером по персоналу, и я только что провела с ним собеседование о приеме на работу…