– Было довольно напряженно, должен признаться, после всей этой шумихи с Дэвидом. – Сначала Сара не поняла, о ком он говорит, но потом сообразила, что герцога Виндзорского крестили под именем Дэвид. – Ужасно грустно. Говорят, что теперь он очень счастлив, возможно, так и есть, но я видел его в Париже несколько месяцев назад, и он не выглядел счастливым. Она непростая женщина, со своей историей.

Разумеется, Уильям имел в виду Уоллис Симпсон, герцогиню Виндзорскую.

– Это очень эгоистично с ее стороны, – тихо заметила Сара. – И так несправедливо по отношению к нему. И правда, очень грустно. – Она говорила искренне, чувствуя ужасную взаимосвязь с этой женщиной. Однако клеймо развода, казалось, давило на нее куда сильнее, чем на Уоллис.

– Она неплохой человек. Но расчетлива. Думаю, она всегда знала, что делает. Мой кузен… герцог, – он счел нужным пояснить, – подарил ей драгоценностей на сумму более миллиона долларов еще до свадьбы. А в качестве обручального кольца преподнес изумруд «Могол». Он велел великому Жаку Картье найти для него этот камень. Мастер нашел изумруд в Багдаде и вставил в оправу для него, вернее, для Уоллис. Это самый потрясающий камень, какой я только видел. Изумруды вообще всегда особенно нравились королевской семье.

Саре было интересно слушать комментарии Уильяма, оказавшегося очень осведомленным гидом, об украшениях, увиденных ее собственными глазами. Уильям не пересказывал сплетни королевского двора, зато поведал занимательные сведения о драгоценностях, изготовленных для Александра Великого, об ожерельях, подаренных Жозефине Наполеоном, и о тиарах, сделанных специально для королевы Виктории. В коллекции имелась в числе прочего очаровательная тиара, украшенная бриллиантами и бирюзой, которую королева Виктория носила в юности и которую Уильям заставил Сару примерить. На ее темных волосах тиара выглядела премило.

– Вам нужно такую же, – тихо произнес он.

– Ага, буду носить на своей ферме. – Сара улыбнулась Уильяму, а он скорчил гримасу.

– Вы непочтительны. Надели тиару королевы Виктории, которую та носила юной девушкой, и о чем вы говорите? О какой-то ферме! Ужасная девчонка! – Но было ясно, что он так не думает.

Томпсоны пробыли с ним до самого вечера, получился насыщенный фактами урок истории и знакомство с причудами, привычками и слабыми сторонами английских монархов. Без Уильяма они ничего подобного не узнали бы, и старшие Томпсоны рассыпались в благодарностях, когда вернулись к его «Даймлеру».

– Очень интересно, не так ли? Мне всегда приятно бывать там. Впервые меня привел в сокровищницу отец. Ему нравилось присматривать необычные драгоценности для матери. Боюсь, она больше их не носит. Много болеет и редко выбирается куда-то. Она все еще чудесно выглядит, но теперь говорит, что в них чувствует себя глупо.

– Она не может быть слишком старой, – заметила мать Сары покровительственным тоном. Ей самой было только сорок семь. Она родила Джейн в двадцать три, замуж за Эдварда вышла в двадцать один год и спустя год потеряла первого ребенка.

– Ей восемьдесят три, – сообщил с гордостью Уильям. – Она выглядит великолепно, больше шестидесяти не дать. Но в прошлом году сломала бедро, так что теперь она побаивается выезжать одна. На великосветские рауты я стараюсь брать ее с собой по возможности, но это не всегда получается.

– Вы младший ребенок в большой семье? – Виктория была заинтригована словами Уильяма, но тот покачал головой и сказал, что он единственный сын.

– Мои родители были женаты тридцать лет, когда я появился на свет, и давно уже оставили надежды обзавестись потомством. Мама всегда говорит, что это чудо, благословение Господне, простите за напыщенность. – Он озорно улыбнулся. – А отец не уставал повторять, что и без дьявола не обошлось. Папа умер несколько лет назад, он был очень обаятельным человеком, вам бы понравился, – заверил Уильям, заводя автомобиль. – Маме было сорок восемь, когда я родился, и это просто удивительно. А отцу шестьдесят, он умер в восемьдесят пять, что не так уж плохо. Должен признаться, я скучаю по нему. В любом случае моя старушка весьма любопытная личность. Возможно, у вас будет шанс познакомиться с ней до отъезда.

Он с надеждой посмотрел на Сару, но та задумчиво глядела в окно. Она думала, что ей слишком хорошо рядом с ним, и это так просто. Однако на самом деле все вовсе не легко. Они никогда не смогут стать больше, чем просто друзьями, и ей приходилось напоминать себе об этом, особенно когда Уильям смотрел на нее многозначительно, или смешил ее, или брал за руку. Между ними ничего не может быть. Кроме дружбы. Она разводится. А он четырнадцатый в списке наследников британского трона. Когда они приехали в отель, Уильям взглянул на Сару, помогая выйти из автомобиля, и заметил, что она чем-то встревожена.

– Что-то не так? – Он встревожился, не обидел ли ее ненароком какими-то своими словами, но Сара, казалось, отлично провела время и с явным удовольствием примеряла драгоценности в Тауэре. Сара же сердилась на себя, ее мучило ощущение, что она обманывает великодушного, тонкого и глубокого человека, и нужно все объяснить. Уильям имел право знать, с кем имеет дело, прежде чем расточать впустую свою доброту.

– Нет, просто голова заболела.

– Наверное, все из-за идиотских тяжелых корон, которые я заставил вас примерить. Прошу прощения, Сара, мне ужасно жаль. – Он раскаивался, отчего Саре стало лишь хуже.

– Не глупите, я просто устала.

– Ты толком не обедала. – К Саре подошел отец, он заметил тревогу на лице молодого человека, и ему стало жаль Уильяма.

– Я хотел пригласить вас всех поужинать.

– Может, в другой раз, – быстро ответила она, а в глазах матери застыл немой вопрос.

– Или просто полежишь для начала, – сказала Виктория с надеждой, а Уильям наблюдал за выражением лица Сары. Он понимал, что дело не в головной боли, и переживал, не связано ли это с другим мужчиной. Возможно, она помолвлена с кем-то и стесняется признаться. Или же ее жених умер. Она же упомянула, что целый год провела в печали и уединении… Он жаждал узнать больше, но не хотел давить на нее.

– Тогда, может быть, пообедаем завтра? – Он заглянул Саре прямо в глаза, она начала отвечать и осеклась.

– Я… Сегодня я чудесно провела день. – Ей хотелось развеять его сомнения.

Родители поблагодарили Уильяма и поднялись в номер. Молодые люди получили право побыть наедине, кроме того, они ощущали, что Сару гложут противоречивые чувства.

– Как думаешь, что она ему скажет? – спросила Виктория мужа, нахмурившись, пока они поднимались по лестнице.

– Не уверен, что я хочу знать, но Уильям выдержит. Он хороший парень, Виктория, именно таким я хотел бы видеть ее будущего мужа.

– И я. – Но оба знали, что надеяться особо не на что. Уильяму никогда не позволят жениться на разведенной женщине, и все это понимали.

Тем временем в холле Уильям смотрел на Сару, а та уклончиво отвечала на его вопросы.

– Мы могли бы прогуляться куда-нибудь? Вы бы хотели?

Разумеется, она бы хотела, но что толку гулять с ним и вообще видеться? Что, если она влюбится в него? Или он в нее? Что им тогда делать? С другой стороны, глупо думать, что влюбишься в человека, с которым только что познакомилась и никогда больше не увидишься после отъезда из Англии.

– Мне кажется, я вела себя глупо. – Она улыбнулась. – Честно говоря, так долго не была в обществе… И словно бы забыла приличия. Мне действительно жаль, Уильям.

– Все нормально. Не хотите присесть? – Сара кивнула, и они нашли тихое местечко в углу холла. – Вы провели год в монастыре? – спросил Уильям полушутя-полусерьезно.

– Почти что. На самом деле я даже какое-то время грозилась уйти в монастырь. Это был монастырь моего собственного производства: я жила в доме родителей на побережье, на Лонг-Айленде, – сказала она тихим голосом. У него было право знать, и теперь это не казалось таким уж необычным или безысходным, как тогда. Порой она уже с трудом могла припомнить, как ужасно себя тогда чувствовала.