А потом он исчез безо всякой причины, не успев доставить ей ни минуты счастья. Она этого не заслужила. Там по-прежнему была пустота. Он понимал это, если не лукавил перед собой. Он, как и мать, ощущал эту пустоту. Жалел, что не может сейчас думать о себе так же, как тогда.

И вот он здесь, сидит живой как ни в чем не бывало перед ее домом. Но какой прок ей от этого? А ему?

«Не хочу идти вперед, а хочу вернуться назад». Дэниел не желал идти вперед, но всегда мечтал получить еще один шанс. Он весь был начало и конец, в то время как люди вроде Молли жили посередине, словно это все, что у них есть.

Он поймал себя на мысли, что хочет, чтобы Молли вышла из дома. Вспомнил о ее кривых передних зубах, веснушках, пышных седых волосах и затосковал по ней. Но она не вышла. И зачем бы она стала выходить? Он все так же сидел в машине.

Будь он мертв, разницы не было бы. По прошествии времени память делала его невидимым даже для людей, которых он знал и любил. Даже для тех, кто его больше не знал и не беспокоился о нем. Можно притвориться, что контролируешь все взаимоотношения, когда люди, которых ты любил, больше тебя не знают.

Наблюдая за людьми, ожидая людей, он скорее напоминал привидение, чем человека. Не разговаривать с ними, обнимать их или строить с ними свою жизнь, а просто вспоминать о них.

Дэниел водил Люси в хорошие рестораны, всегда заказывал вино и оплачивал счета. Она охотно пила все, что ей предлагали, постоянно находясь в каком-то затуманенном состоянии.

«Зачем я это делаю?» — спрашивала себя Люси. Обычно она так себя не вела. Предпочитала контролировать ситуацию. Почему же, находясь в его обществе, она теряла голову?

Ужин подходил к концу, на десерт подали тающий во рту шоколадный торт, который они романтично ели с одной тарелки. Вот-вот должны были принести счет. Наверное, он зарабатывает кучу денег на своей работе, решила Люси. Она посмотрела на него, с трудом вспоминая прежнего Дэниела — ведь она так старалась соединить эти два лица. На миг ощутив в себе отвагу, она решила вернуться к недавнему разговору.

— Ты иногда называл меня Софией, — сказала Люси.

— Когда?

— В школе. На том злосчастном выпускном вечере. Ты не мог забыть.

Дэниел провел указательным пальцем по скатерти.

— Ты и была Софией.

— Это было давно?

— Да.

— Ты это помнишь?

— Конечно.

— Каким образом?

— Просто помню. Некоторые люди помнят то, что происходило давно.

— Мне бы тоже хотелось помнить.

— Не так уж это хорошо.

— Ты помнишь Констанцию?

К ним подошла официантка со счетом. Изучая счет, он ответил:

— Разумеется.

— Как ты узнаешь человека? Когда он переходит из одной жизни в другую? Не понимаю, как ты это делаешь.

Дэниел со вздохом поднялся из-за стола.

— Давай выйдем на улицу?

Люси двинулась вслед за ним через гардероб, парковку со служащим и прочие места, где полагалось платить чаевые. Если она сомневалась, нужно ли платить, то на всякий случай совала всем несколько долларов.

Стоя перед рестораном, Дэниел повернулся к Люси, обнял ее и прижался губами к ее губам. Ему всегда хотелось целовать и обнимать ее на людях, что совершенно не соответствовало желанию Люси.

Она ощутила дрожь во всем теле. Зубы стучали так сильно, что Люси не смогла ответить на его поцелуй.

— Пойдем ко мне, — прошептал Дэниел, засовывая пальцы за пояс ее юбки. — Ну, пожалуйста.

Пойдет ли она? Нет.

— Не могу.

Вспыхнув, Люси вспомнила, как он прижимался к ней коленями на школьном вечере, как они целовались, не успев обменяться и несколькими фразами. Она засомневалась, действительно ли душа так уж важна.

Прежде чем он успел засунуть руки ей в колготки, появился автомобиль со служащим парковки за рулем. У Дэниела был «Порше», он сказал что-то мужчине, и тот кивнул.

— Почему не можешь? — спросил Дэниел, взгромоздившись на капот и усаживая Люси к себе на колени.

— У меня завтра занятия в студии. Я должна закончить макет.

Он вздохнул. Казалось, Дэниел не понимает, что три отговорки — это все равно что ни одной. Просунув руки ей под куртку и блузку, он сжал ее грудь. У него были холодные руки. Вот почему Люси по-прежнему дрожала.

— В следующий раз?

— В следующий раз, — откликнулась она.

Между ними установился такой ритуал. Всегда было «в следующий раз».

Дэниел прикурил сигарету и проводил Люси к ее плохонькой машине, которую она припарковала с края стоянки. Отдать ключи служащему она постеснялась.

— Расскажи мне о Софии, — попросила она, выпуская при выдохе белые облачка пара.

Ей нужно было за что-то зацепиться, чтобы поверить в возможность следующего раза.

— Что, например?

— Много ли она для тебя значила?

— Она была моей женой.

— Правда?

— Да.

— Ты любил ее?

В ней говорило вино, говорил «следующий раз». И хотя Дэниел не касался ее, она дрожала, у нее стучали зубы, словно она чего-то боялась. «Я не боюсь. Чего мне бояться?»

— Не так сильно, как следовало бы, — произнес Дэниел.

— Он теперь действительно другой.

Люси рассказала Марни об ужине с Дэниелом. Поначалу она надеялась, что к ее возвращению Марни уснет, но, неслышно открыв дверь, увидела, что подруга сидит на диване в их маленькой гостиной с компьютером на коленях.

— Разве за несколько лет человек может сильно измениться? — удивилась та.

Марни обычно задавала правильные вопросы, а Люси пыталась уклониться от ответа.

— Ну, в его случае… может.

Они разговаривали тихо, потому что Лео спал. Она долго возилась с курткой, шапкой, сапогами и носками.

— Что ты имеешь в виду?

Люси хотела бы объяснить, но как? Она и так успела доставить подруге кучу неприятностей. Марни недоставало прежней дружбы, когда Люси все ей рассказывала; она не понимала, почему все изменилось. Люси тоже скучала по прежним отношениям, но вернуться к ним уже не могла. Как не могла заставить себя рассказать подруге правду. Потому что в этой правде не было ничего утешительного и она не помогла бы им вновь сблизиться.

— Это трудно объяснить.

— Когда ты собираешься привести Дэниела к нам? Ты что, прячешь его? Я хочу его увидеть.

Люси, безусловно, его прятала. Как могла бы она объяснить тот факт, что у него нет внешнего сходства с тем Дэниелом, которого она знала? Тягостно было бы разрушать вселенную, чтобы освободить для него место. Она не могла навязать все это Марни.

— Нет. Он когда-нибудь придет. Дэниел работает в округе Колумбия. У него серьезная работа, и он очень занят.

Люси медленно размотала шарф и аккуратно повесила его на вешалку в стенном шкафу, а не скатала в комок и не швырнула на столик в прихожей, как обычно делала. Затем стала искать в сумке телефон.

— Думаю, я теперь тоже другая, — проговорила она в напряженной тишине. — Совершенно не такая, как в школе.

Марни вытянула перед собой ноги.

— Ты хочешь сказать, теперь он нравится тебе не так сильно, как в школе.

— Нет, дело не в этом, — возразила Люси. — Тогда я была такой глупой, как ты говорила.

Люси засуетилась с зарядным устройством от телефона. Ей не хотелось садиться в кресло напротив Марни, поскольку пришлось бы говорить начистоту. У подруги был задумчивый вид.

— А ты мне нравилась глупой. И к тому же я никогда такого не говорила.

— Ты ведь понимаешь, что я имею в виду. Я просто… пускала слюни при виде его. Сейчас я уже не такая.

Марни придала лицу рассудительное выражение. Она зачем-то обмотала шнур от компьютера вокруг ступни.

— А какая?

Люси мысленно похвалила Марни за настойчивость в расспросах. Она внимательно посмотрела на нее и опустила голову. Роль трусихи досталась ей.

— Я повзрослела.

— Ты целовалась с ним сегодня?

— Немного.

— Сколько раз ты с ним встречалась?

— Семь или, может, восемь.

— И ты немного с ним целовалась? Тебе что, двенадцать лет?