Она замерла. На его лицо падали отсветы красных огней машин.

— София? — произнес он.

Она приблизилась, чтобы он мог увидеть ее.

— Нет, это Люси.

Ее голос слегка дрожал. В коридоре истекал кровью парень, а в ней копилась досада на то, что Дэниел так и не знает ее имени.

— Иди, сядь.

У него было бесстрастное покорное выражение лица, будто он хотел, чтобы она оказалась Софией. Она проскользнула вдоль стены, перебираясь через стулья с наваленными на них куртками и сумками. Скрестив ноги, Дэниел сидел за одной из парт спиной к стене, словно дожидаясь кого-то. Люси не знала, где ей сесть, и Дэниел подтащил к себе еще одну парту, поставив ее рядом со своей. Люси задрожала, почувствовав, как ее голые руки покрываются гусиной кожей. Потом смущенно вынула фиалки из волос.

— Ты замерзла, — сказал он, бросив взгляд на маленькие цветы на парте.

— Все нормально, — откликнулась она.

Гусиной кожей Люси была обязана в основном ему.

Дэниел осмотрел груду одежды, лежавшую на стульях и столах, и, вытащив белую толстовку с изображением сокола, протянул ей. Люси не стала возиться с рукавами или «молнией», а накинула кофту себе на плечи.

— Ты знаешь, что случилось? — спросила она, подавшись вперед и почти касаясь волосами его рук.

Он раскинул руки на парте, как часто делал на уроках английского. Это были руки не мальчика, а мужчины. Казалось, таким образом Дэниел придает себе устойчивость.

— В вестибюль и коридор выпускного класса вломились несколько одиннадцатиклассников и принялись все крушить. У кого-то были ножи, и началась драка. Кажется, двоих немного порезали, а одного парня сильно ударили ножом.

— Я его видела. Он лежал на полу.

Дэниел кивнул.

— Он поправится. У него сильное кровотечение из ноги, но он поправится.

— Правда?

Она удивилась. Откуда он знает?

— «Скорая» уже приехала?

Люси кивнула.

— Тогда все в порядке. С ним все будет хорошо.

Похоже, Дэниел думал о чем-то ином.

— Ну и ладно.

Заслуживал он этого или нет, но она ему верила, и от этого ей стало лучше. У нее стучали зубы, и, чтобы сдержать дрожь, Люси закрыла рот. Дэниел наклонился и достал что-то из сумки на полу. Это была полупустая бутылка бурбона.

— Кто-то сделал заначку. — Он шагнул к умывальнику и взял с полки пластмассовый стаканчик. — Вот.

Не дожидаясь ее согласия, Дэниел налил ей спиртное. Потом поставил стаканчик на парту прямо перед Люси, наклонившись так близко, что она ощутила его тепло. У нее перехватило дыхание и слегка закружилась голова. Люси прикрыла ладонью свою теплую шею, зная, что начинает краснеть, как бывало с ней в минуты сильного волнения.

— Я и не знала, что ты здесь, — сказала она, не подумав, что выдает себя этими словами.

Дэниел кивнул.

— Я поздно приехал. Всю дорогу от стоянки слышались крики. Мне захотелось посмотреть, что происходит.

Люси глотнула бы бурбона, но у нее тряслись руки, и она не хотела, чтобы он заметил. Вероятно, Дэниел это понял, потому что повернулся к рабочему столу и зажег горелку. Люси смотрела, как вокруг ободка конфорки вспыхивают огненные точки и занимается пламя. Оно отражалось в застекленной двери, наполняя комнату слабым мерцающим светом. Люси сделала торопливый глоток, почувствовав жжение во рту. Она старалась не морщиться от запаха. Пить бурбон не входило в число ее привычек.

— А ты выпьешь? — спросила Люси, когда Дэниел вновь уселся за парту — эту хитроумную комбинацию стола и стула.

Его колени слегка касались ее коленей. Она подумала, что он вряд ли станет пить. Но Дэниел посмотрел на нее, а потом на стаканчик. Он взял его, и Люси с изумлением наблюдала, как Дэниел подносит его к губам той же стороной, к которой только что прикасались ее губы, и делает большой глоток. Она представляла, что он может налить стаканчик себе, но никогда — что станет пить из ее стакана. Что бы сказала Марни? Невозможно поверить в такую близость. Люси сидит рядом с ним, разговаривает, пьет. Все происходило так быстро, что она не вполне отдавала себе в этом отчет.

Люси отчаянно отпила еще. Если Дэниел и увидит, ей наплевать. Ее рука прикасается к тому месту, за которое держалась его рука, а губы — к краю стаканчика, вслед за его губами.

«Ты знаешь, как я тебя люблю?»

Дэниел снова откинулся назад. Наклонив голову, он изучал ее лицо. Их колени соприкоснулись. Люси ожидала, что он что-нибудь скажет, но он молчал. Она нервно вертела в руках пластмассовый стаканчик, сжимая и разжимая ободок.

— Я думала, учебный год закончится, мы все разойдемся по своим путям и так никогда и не поговорим друг с другом, — храбро произнесла она.

Ей казалось, ее слова эхом отдаются в тишине, они словно повисли в воздухе. Люси ждала его ответа. Он улыбнулся. Она подумала, что никогда не видела его улыбки. Он был так красив!

— Я бы этого не допустил, — промолвил Дэниел.

— Правда? — Она так искренне удивилась, что не смогла удержаться. — Как?

Он продолжал ее изучать, будто многое хотел сказать, но сомневался, готов ли это произнести.

— Я давно хотел поговорить с тобой. Но не знал… когда настанет подходящий момент.

Вот бы Марни услышала!

— Но сегодня такой странный вечер, — продолжил он. — Наверное, это не лучшее время. Сегодня я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

— Правда?

Люси беспокоилась, что ее пылкость покажется ему жалкой.

— Конечно.

Она отхлебнула еще бурбона и легкомысленно передала ему стаканчик, словно они были старыми друзьями. Догадывался ли Дэниел о том, как часто Люси думает о нем, фантазируя на его счет и скрупулезно анализируя каждый его взгляд и жест?

— О чем ты хотел со мной поговорить?

— Понимаешь… — Он сделал еще один большой глоток. — Вероятно, мне не следовало этого делать. Не знаю.

Дэниел покачал головой с серьезным выражением лица. Люси не понимала, имеет ли он в виду выпивку или беседу с ней.

— Не следовало делать чего?

Он так пристально на нее посмотрел, что почти испугал ее. Больше всего на свете Люси хотелось, чтобы Дэниел вот так смотрел ей в глаза, но это было выше ее понимания. Как будто из иссушенной земли выливаются потоки воды.

— Я много об этом думал. Так много проблем, которые я хотел бы с тобой обсудить. Но я не хочу обрушить на тебя все это.

Ни один парень так с ней не разговаривал. Никакой обычной чепухи, никакого флирта, показного обаяния, только жгучие взгляды. Дэниел отличался от всех, кого Люси знала прежде.

Пытаясь сдержать эмоции, она нервно сглотнула. Сообразила, что если забудет об осторожности, то обнажит перед ним свои чувства. Она возьмет себя в руки, но не оставит его здесь в одиночестве.

— Знаешь, сколько я о тебе думала?

Они сидели, прижимаясь друг к другу коленями, и, когда Дэниел развел ноги, одно ее голое колено оказалось у него между ног, как и его колено — у нее между ног, далеко под платьем, и прижималось к ее трусикам. У Люси возникло ощущение нереальности. Она подозревала, что ее воображение, повинуясь желанию, нарисовало эту картину и в действительности ничего не было.

— Правда думала? — спросил он.

Она догадалась, что Дэниел упивается ею, он так же распален, как и она.

Вытянув руку, он обхватил ладонью ее затылок и притянул к себе. Люси затаила дыхание, боясь поверить, что сейчас он прижмется губами к ее рту. Дэниел поцеловал ее. Она растворилась в его дыхании, в его тепле, в его запахе. Подавшись вперед, она ощущала, как край парты врезается ей в ребра под грудью и как стучит об него сердце. Он задел рукой стаканчик с бурбоном, и тот упал на пол. Она смутно почувствовала, как разлилось спиртное, образовав у нее под ногой лужицу, но ей было наплевать. Ей хотелось бы, чтобы этот поцелуй прервался только с ее смертью, если это необходимо, но внезапно она почувствовала, как на нее накатывает странное ощущение, похожее на мрачное предзнаменование. На миг ей удалось проигнорировать его, пока оно снова не обрушилось на нее.