— Точно. Есть, кстати, еще один, немного даже невероятный пример, — сказала Анджела. — Французское слово oui, то есть «да», преобразуется в английское yes, если принять сдвиг влево на десять букв.

— И ты думаешь, с чем-то подобным мы имеем дело и здесь?

— Нет. По одной простой причине: на дощечке можно прочитать нормальные слова на арамейском. Когда мы имеем дело с шифром Цезаря, всякое слово из зашифрованного текста представляет собой абракадабру — и это, собственно, служит главным указанием на то, что информация зашифрована. Но это отнюдь не наш случай.

— Ну а другие методы шифровки? — поинтересовался Бронсон.

— В любом случае будет все то же самое. Если какие-то конкретные слова зашифрованы, они перестают быть словами как таковыми и превращаются просто в набор букв. Арамейский текст на этой дощечке, — Анджела похлопала по лежащей на столе фотографии ALHhhhhh, — не зашифрован. Что вовсе не исключает того, что в надписи скрыто тайное послание.

— Все-таки я не очень понимаю, — признался Бронсон, — но давай ты расскажешь мне все по дороге.

— Подожди меня недолго здесь, — попросил Бронсон, когда они подошли к выходу из ресторанчика. — Хочу убедиться, что никто не поджидает нас на улице. А потом я подгоню машину.

Расположившись у двери, Анджела смотрела, как Бронсон проходит по парковке и заглядывает в стоящие на ней немногочисленные машины. Через некоторое время он подогнал взятый напрокат автомобиль и притормозил прямо у входа.

— И все-таки объясни: если слова не зашифрованы, то каким образом в надписи может быть скрыто послание? — спросил он, когда машина выехала на шоссе.

— Понимаешь, возможна замена не букв, а целых слов. То есть в совершенно безобидных словах может быть скрыта важная информация. Исламские террористы, например, давно пользуются этой методой. Они не будут говорить, например: «Сегодня в три часа мы установим бомбу». Нет, они скажут: «Сегодня в три часа мы доставим фрукты».

— Ага, то есть в предложении содержится смысл, но реальное значение послания совершенно отличается от видимого, — догадался Бронсон.

— Именно так. Незадолго до атаки на Всемирный торговый центр один из лидеров террористов Мухаммед Атта вышел на связь со своим человеком и передал ему сообщение, которое на тот момент показалось американским спецслужбам полной бессмыслицей. Среди прочего там была фраза со словами что-то вроде «шаг влево, потом еще два шага». Если немного напрячь воображение, становится понятно, что он имел в виду цифры 11 и 9. Фактически он сообщал сообщнику из «Аль-Каиды» точную дату атаки смертников на Америку.

— А в случае с этой дощечкой?

Анджела посмотрела вперед, где в свете фар видна была практически пустая дорога, и помотала головой.

— Вряд ли в нашем случае в тексте содержится некое скрытое послание — просто потому, что фразы не имеют вообще никакого смысла.

Она замолчала и посмотрела в окно на чистое ночное небо. Касабланка с ее мириадами огней к этому времени осталась в нескольких милях позади, и весь свод был усыпан звездами. Они казались ярче, ближе и, главное, многочисленнее, чем Анджела привыкла видеть. Она обернулась и увидела в бледно-зеленом сиянии приборной доски четкий строгий профиль Бронсона.

— Однако существует одна вероятность, которую мы даже не принимали во внимание.

Когда Иззат Забари рискнул наконец подойти к двойным стальным воротам, был уже второй час ночи. Свет в доме к этому времени уже больше часа как потушили. Забари швырнул через забор два больших куска сырого мяса и немедленно отступил обратно в темноту. Отходя, он услышал глухое рычание и быстрый мягкий топот когтистых лап: два сторожевых пса выскочили каждый из своей конуры проверить, что нарушило их покой.

— И когда эта штука сработает? — проворчал Хаммад, когда Забари проскользнул на пассажирское сиденье. Машина была припаркована на пустынной улочке метрах в ста от забора.

В задачу Хаммада входило позаботиться о сигнализации и любых других электронных устройствах, с которыми они могли столкнуться в доме. В ногах у него стояла небольшая матерчатая сумка с набором разнообразных хитроумных инструментов и приспособлений. После того как они вернулись в машину, Хаммад уже минимум раз шесть открывал сумку и проверял ее содержимое, так что Забари запомнил, что там лежит. Они осторожно спустились с холма сразу после наступления темноты и все это время сидели в машине и ждали.

— Получаса должно хватить, — ответил Забари. — Нам надо только дожидаться, когда подействуют наркотики. Мой приятель аптекарь очень тщательно отмерил дозу.

Забари выждал еще сорок пять минут, после чего дал команду идти. Они выбрались из машины, постаравшись как можно тише закрыть двери, затем Хаммад вытащил из багажника всю необходимую в предстоящей операции экипировку. Среди прочих предметов выделялась размерами раздвижная лестница достаточной длины, чтобы можно было забраться на ограждающую участок стену.

Пару минут спустя они уже присели на корточки у самой стены. Одетые во все черное, они практически сливались с окружающим непроглядным мраком. Не теряя времени и стараясь не шуметь, Хаммад и Забари собрали лестницу, вставляя одну секцию в другую, и установили ее на земле. Верхний конец лестницы, обтянутый материей, беззвучно опустился на верхушку стены.

— Полезай, — шепотом проговорил Забари.

Хаммад бесшумно забрался почти до самого верха, включил карманный фонарик толщиной не более карандаша и тщательно обследовал стену в обоих направлениях. Узкий луч света снизу был почти не виден. Из матерчатой сумки Хаммад достал баллончик, надавил насадку и направил струю аэрозоля прямо на верхушку стены в том самом месте, где им предстояло через нее перебраться. Затем он спустился к напарнику и доложил:

— Все чисто. Там нет ни проводов, ни датчиков давления или инфракрасного излучения, ни лазеров.

— Превосходно, — пробормотал Забари. — Похоже, они полагаются исключительно на собак. Пошли.

Мужчины быстро поднялись по лестнице и через несколько секунд уже сидели, свесив ноги, на верхушке стены. Хаммад подтянул лестницу, а затем перекинул ее уже на территорию частной собственности.

Они спустились на землю. Забари пробрался к фасаду здания и убедился, что собаки мирно спят. Затем он вернулся, и они вместе с Хаммадом бегом направились к дальней части дома.

Прямо посередине задней стены располагалась прочная старинная деревянная дверь, украшенная беспорядочными узорами, со стальными косяками и снабженная массивным, также старинной работы, замком. Забари кивнул на дверь, но Хаммад решительно покачал головой.

— Там может быть сигнализация, — предупредил он и обратил все свое внимание на расположенные по обе стороны от двери окна. Они, как и в большинстве марокканских домов, были квадратные и небольшого размера — для защиты от здешнего палящего солнца. Хаммад встал на цыпочки, включил фонарик и очень тщательно осмотрел раму в поисках проводков или контактов, которые говорили бы о наличии сигнализации.

— Вот оно, — пробормотал Хаммад. — Простенькое устройство, которое срабатывает, когда открываешь окно. Но на самом стекле нет никаких датчиков. Я проникну в дом через это окно, а потом открою дверь изнутри.

Он отошел на пару шагов, вытащил из сумки рулон клейкой ленты и прилепил несколько кусков по центру стекла, оставив болтаться небольшой хвостик, так чтобы можно было за него ухватиться. Крепко зажав в руке алмазный стеклорез, Хаммад провел им по всему периметру стекла, стараясь, чтобы надрез прошел как можно ближе к раме. Затем он отложил стеклорез и легонько постучал кулаком вдоль края стекла. Раздался негромкий треск, и стекло целиком сдвинулось с места внутрь, так что Хаммад смог вынуть его из рамы. Сигнализация не сработала.

Он аккуратно прислонил стекло к стене на безопасном расстоянии, попросил Забари подсадить его и, извиваясь ужом, протиснулся через раму и проник в здание. Забари передал напарнику сумку с инструментами, а сам стал ждать.