- Кто? — спросил Джеймс с внезапно пробудившимся интересом. Он еще внимательнее всмотрелся в щель между дверями. Одна из кроватей была занята, но Джеймс не мог разглядеть подробностей.

- Ты чего, конечно, профессор Джексон! — ответил Хагрид, вставая и подходя к Джеймсу. Он заглянул поверх головы Джеймса одним из своих черных круглых глаз. — Разве ты не слышал? Он появился на дворе час с половиной тому назад и выглядел несколько потрепанным, — прошептал он. — Вызвал изрядный переполох среди студентов, когда они увидели его. Мы принесли его сюда и меня сразу поставили охранять двери, пока мадам Курио его обихаживала.

Джеймс поднял взгляд на Хагрида.

— Он ранен?

- Этой было нашей первой мыслью, — ответил Хагрид, отступая немного назад. — Но мадам Курио сказала, что с ним все в порядке за исключением нескольких сломанных ребер, ожогов на руках, довольно неприятного синяка на черепушке и примерно миллиона порезов и царапин. Она сказала, он подрался на дуэли, довольно долго продолжавшейся, вероятно, вот так. Это случилось этой ночью, в лесу. Вот и все, что мы успели получить от него до того, как Теодор отключился.

- Дуэли? — недоверчиво повторил Джеймс, нахмурив брови. — Но ведь Делакруа сломала его палочку!

- Правда? — спросил Хагрид с интересом. — Но с чего бы ей идти и заниматься такими вещами, а?

- Она была одной из тех, с кем он сражался, Хагрид, — сказал Джеймс устало. — Они с ней… окей, я объясню позже. Но я своими глазами видел, как она переломила его палочку надвое. И видел обломки. Он оставил их, уходя.

- Ыыыыхммм… — пробурчал Хагрид, снова возвращаясь на скамейку, которая застонала под его весом. — Он ведь американец, знаешь ли. Они имеют обыкновение носить с собой не одну палочку. Это пришло еще во времена старого доброго Дикого Запада, вот так вот. Они прячут палочки в рукавах и сапогах, маскируют их под трости и тому подобное. Разве это не общеизвестно?

Джеймс снова заглянул в щель между дверями, но по-прежнему не мог ничего разглядеть, кроме распростертой фигуры на кровати.

— Мне жаль, профессор, — тихо произнес он, — но я все же надеюсь, вы задали ей королевскую трепку.

- В чем дело, Джеймс? — спросил Хагрид, поднимая глаза.

- Я только хотел забрать свой рюкзак, — быстро ответил Джеймс. — Он остался там прошлой ночью.

- Ээ. Мог бы ты зайти за ним позже? — настоятельно спросил Хагрид. — У меня распоряжение никого не впускать и не выпускать. Директриса думает, что тот, кто напал на Джексона, может прийти за ним. Не исключено, что это тот псих, возомнивший себя Мерлином.

- Это была Делакруа, Хагрид, но, конечно, я могу зайти и позже. Удачи.

Хагрид кивнул и снова развернул журнал у себя на коленях. Джеймс развернулся и пошел обратно.

Гостиная Гриффиндора была пуста. Огонь в камине прогорел до красных угольков, но было достаточно тепло, так что в нем не было нужды. Поднимаясь вверх по лестнице в спальню, Джеймс почувствовал порыв прохладного свежего воздуха. Должно быть, кто-то оставил окно открытым наверху. Он как раз размышлял, стоит ли его закрывать или нет, когда поднялся наверх и увидел Мерлина, удобно устроившегося на его кровати.

- А вот и мой маленький советник, наконец-то, — сказал Мерлин, глядя поверх учебника Джеймса по Техномантии.

Джеймс посмотрел на открытое окно рядом с его кроватью, затем опять на Мерлина.

— Вы, — сказал он с сомнением. — Вы… — он неуверенно указал на окно.

- Влетел ли я через него? — спросил Мерлин, откладывая книгу в сторону чуть ли не с благоговением. — Вознесся сюда на крыльях моих небесно-рожденных братьев? Ты так считаешь, Джеймс Поттер?

Джеймс закрыл рот, понимая, что это своего рода проверка. Он отбросил свои изначальные предположения в сторону и огляделся вокруг.

- Нет, — ответил он. — На самом деле, нет. Я думаю, вы просто открыли окно, потому что любите воздух.

- Мне нравятся запахи в воздухе, особенно в это время года, — ответил великий волшебник, глядя в открытое окно. — Сама суть возрождения и жизни, идущая сейчас от земли, наполняет небо. Даже не-маги чувствуют это. Они говорят: «Весной в воздухе витает любовь». Это довольно близко к истине, но это не любовь мужчины и женщины. Это любовь корня к почве, листвы к солнечному свету и, да, крыльев к воздуху.

- Но вы хотели, чтобы я поверил, что вы влетели через окно, не так ли? — сказал Джеймс, немного осмелев.

Мерлин слегка улыбнулся, изучая Джеймса.

— Девять из десяти в магии происходит в уме, Джеймс Поттер. Главная хитрость в том, чтобы знать, что ваши зрители хотят увидеть, и убедиться, что они видят это.

Джеймс подошел к другой кровати и сел на нее.

— Вы пришли поговорить об этом? Или вы здесь потому, что получили мое послание?

- Я успел многое сделать с тех пор, как мы встречались в последний раз, — ответил волшебник. — Я побывал тут и там, там и сям. Я беседовал со многими старыми друзьями, заново познавал себя на земле и тварей в небе. Я встречал очень странные вещи в лесу, созданные за века, и узнал многое о мире этого времени. Я изучал тебя самого и твоих знакомых.

Джеймс медленно улыбнулся, осознав кое-что.

— Вы никогда не покидали нас! Вы исчезли с вершины башни, заставив нас думать, что вы улетели с птицами, но на самом деле никуда не ушли, верно? Вы просто стали невидимым!

- Ты обладаешь редким талантом заглядывать за плоскость зеркала, Джеймс Поттер, — сказал Мерлин низким голосом, его лицо было невозмутимо. — Но должен признаться, что слышал все, что твои профессора Франклин и Долгопупс, и Пендрагон, и да, твой отец, говорили обо мне. Я был поражен и возмущен тем, что они предполагали, что знают обо мне. И все же я не раб гордыни. Я спросил себя, что, если то что они предполагают — правда? Я покинул их и отправился к моим старым землям. Я ходил тут и там, там и сям. Я изучал глубины своей души, как и предполагал Франклин. И я нашел там тень, тень истины была в их словах. Тень…

Мерлин умолк. Джеймс решил ничего не говорить, но продолжал смотреть на волшебника. Его лицо оставалось совершенно неподвижным, но по глазам было видно, что мысленно он далеко отсюда. Спустя не менее чем две минуты Мерлин снова заговорил.

- Но тени было бы недостаточно, что бы привести меня обратно в грязь пышных туманных речей и запутанной лояльности, которые словно пропуск через линию фронта в невежественные времена. Я был далеко, изучал, искал пространства и земли, и нетронутые земли, уже погружался в глубокий язык ветра и дождя, когда в песне деревьев появилась новая нота. Твое послание, Джеймс Поттер.

Джеймс был поражен, наконец, увидев эмоции на широком лице мужчины. Он смотрел на Джеймса открыто, его глаза вдруг увлажнились. Джеймс почувствовал стыд за такое выражение страдания этого человека. Он так же почувствовал себя немного виноватым за свои собственные слова, слова, которые, видимо, потрясли, пронзили его большое скрытое сердце. Затем, словно страдания никогда и не проступали на нем, лицо снова окаменело. Это была не маскировка эмоций, понял Джеймс. Он просто наблюдал за эмоциями человека, чья культура была совершенно чуждой ему, у которого сердце было так близко к поверхности, что глубокие эмоции могли отразиться на лице без стыда и всецело, как облака, на мгновение закрывшие солнце.

- Таким образом, Джеймс Поттер, — сказал волшебник, медленно вставая, так что он, казалось, заполнял всю комнату. — Я вернулся. Я в твоем распоряжении. Моей душе это действительно нужно. Я узнал больше об этом мире, пока путешествовал сегодня, и я немного полюбил его, сейчас существует зло, даже если оно маскируется под двуличием и этикетом. Возможно, победить это зло не столь важно, как разоблачить его респектабельный фасад.