Он улыбается, а потом меня за руку. Я смотрю на наши руки, вместе. Он уже видел кое-что, что эти руки сделали. Он продолжает держать меня за руку. — Фиа, Я…Я думаю, ты должна остаться. Тебе не надо возвращаться назад. Больше никогда. Ты не обязана больше работать на Кейна. Мы найдем способ забрать твою сестру с этой школы, и вы обе можете остаться с нами, с Сарой и всей остальной группой. Мы можем помочь стольким людям.

Я могу увидеть все. Могу увидеть счастливую жизнь вместе со счастливым парнем. Я могу увидеть человека, который смотрит на меня не так, как остальные, ему нравится эта сильная, отважная и странная девчонка. Он практически влюблен в меня, и если бы я осталась…

Может, я смогу вылечиться. Может, я смогу стать той девчонкой, которую хочет видеть ее сестра Эни. Может, я смогу вычеркнуть последних 5 лет своей жизни, и больше никогда не вспоминать о них. Возможно, я смогу быть любимой кем-то вроде Адама.

Это было бы просто замечательно. Легко.

Несмотря на это, не могу чувствовать. Нет ни правильного, ни неправильного. Что же я должна делать?

Я опять смотрю на наши руки, я понимаю, моя рука не подходит ему. Чья-то другая подойдет. Чья-то другая, у которой не разбиты руки. Чья-то другая, у которой не разбита душа.

Как же я хочу быть на ее месте.

Я убираю руку, улыбаюсь ему, не знаю, искренняя ли моя улыбка. — Мне нужно немного пройтись. Подумать. Встретимся дома, хорошо?

— Хорошо, — говорит он, в его глазах, на его губах, в его словах – надежда.

Как только он уходит, я достаю телефон и набираю Эни. Гудки за гудками, никто не отвечает. Я набираю Джеймса. Он берет трубку.

— Кто это?

— Эни в порядке?

Он ругается, и я чувствую себя прежней узницей. — Фиа? Ты где? Мы знаем, что ты в Святом Луисе. Дай мне адрес.

— Эни в порядке?

— Она в порядке. Я бы не позволил, чтобы с ней что-то случилось.

— Возьми ее с собой.

— Что?

— Я ничего не сделаю, пока ты не привезешь ее, я хочу удостовериться, что она в порядке. Если я увижу тебя без нее, я исчезну навсегда. Ты знаешь, я могу.

— Фиа, пожалуйста.

— Никаких пожалуйста. Ты знаешь, что они предложили мне? Они предложили мне меня. Свободу. Кем бы я ни хотела быть, где бы я ни была.

Он молчит, и мне интересно увидеть его выражение лица сейчас. — У тебя не может быть ее.

— Может.

— Нет, ты не можешь. Не можешь так поступить. Ты нужна мне.

— Ты используешь меня.

— Я – да. Я использую тебя. Просто ты нужна мне. Я не могу отпустить тебя. Я не смогу справиться один.

— Я думаю, мы обое знаем, что ты никогда не был один. — Слова режут все больше, и я ненавижу, ненавижу ревность в своем голосе.

— Ты не поняла. Мне нужна твоя помощь. Ты не такая, как остальные. Ты не можешь просто сбежать, притворившись, что ничего не произошло, притворившись, что ты не далеко и больше не вернешься.

— Я больше не хочу помогать твоему отцу, — говорю я и знаю, что это чистая правда.

— Я не прошу помогать моему отцу. Я прошу помочь мне. Как ты думаешь, зачем я учил тебя врать, ускользать от ясновидящих, слышащих, медиумов? Ты действительно думаешь, что я работаю на своего отца, на человека, который уничтожил мою мать? На человека, который разрушил тебя? Такого ты мнения обо мне? — в его голосе слышится боль.

— Я не знаю, что о тебе думать. — Я закрываю глаза, пытаюсь очистить голову. У меня так много чувств за и против Джеймса. — Я могу помогать людям здесь. Они работают против твоего отца. Я могу помочь им.

— Они просто собирают сведения о его исследованиях. Они ничерта не знают, что на самом деле происходит. Ты действительно хочешь помочь?

Я бы хотела, чтобы он оказался здесь, увидеть, говорит ли он правду. Но он прав по поводу Сары и ее команды, я знаю, что прав. Она слишком счастлива, слишком спокойна. Она ничего не понимает о том, что на самом деле происходит. Он еще ничего не добилась. — Да. Я действительно хочу помочь.

— Тогда помоги уничтожить моего отца изнутри. Ты единственная, кто может. Я строил это годами. Годами. Ты мне нужна, Фиа. Я не могу планировать вещи, не могу, если буду планировать, они увидят. Но они не могут видеть тебя. Я столько раз хотел рассказать тебе, когда ты спрашивала, зачем я работаю на него. Меня убивало, что ты думала, что я с ним заодно. Я хочу, чтобы ты помогла мне. Всегда хотел. Просто я не был уверен, согласишься ли ты. На такую работу не каждый согласится. Они всегда будут думать, что я предан им, и что ты под моим контролем.

Я выглядываю деревья, идеальное голубое небо. Я не на привязи. Я никому не принадлежу.

Нет. Я все еще принадлежу Эни. Всегда буду ее собственностью. И как долго она там, как долго она в опасности, у меня нет иного выбора, кроме как защищать ее. Я буду всегда связана этой тропой, этими выборами, инстинктами. Даже, если я заберу ее, и мы скроемся, ничего не остановит Кейна, он будет ходить по пятам за мной. Эни всегда будет подвергаться опасности, потому что для них она всегда будет единственным способом контролировать меня.

— Мы не можем получить счастье, — говорит Джеймс, и я знаю, что он не врет. Так он говорит только со мной. Потому что Джеймс и я говорим на одном языке. Он годами жил, притворяясь, лгал каждым своим движением, каждым выбором, каждой мыслью и эмоциями. — Ты и я. Я бы хотел, чтобы мы были счастливы. Я бы хотел отпустить тебя. Но ты мне нужна. Пожалуйста, не бросай меня.

Я смотрю на свои руки, вспоминаю, что еще недавно Адам держал мою руку. Думаю о другой жизни, которая могла бы быть у меня. Думаю о том, что ничего не чувствую сейчас, куда бы я не пошла. — Возьми Эни с собой. Завтра. Под аркой в полдень.

Я слышу приятный выдох. Я рисую его лицо. Думаю, он успокоился, но и в то же время немного огорчен. — Ты все еще со мной. Спасибо.

— Только возьми Эни с собой. — Я вешаю трубку.

Завтра я буду свободна. По-настоящему свободна. Навсегда.

Фиа

6 месяцев назад

ПРОШЕЛ ПОЧТИ ГОД.

Я перебирала почту, болталась по офисам, сходила с ума, и ходила с Джеймсом по разным местам, где он не должен был появляться. Я была его попутчицей на политических вечерах, на обедах с известными богатыми людьми, а также мы ходили по клубам. Мы путешествовали по всей Европе. Не знаю, для чего все это было. Я выполняю инструкции, опять становлюсь той Фией, какая им нужна. Легко и просто.

Я самая счастливая и в то же время самая несчастная с Джеймсом. Иногда я думаю, что люблю его. А иногда думаю, что ненавижу его больше всех на свете, потому что он вытянул меня из темноты, когда я пыталась покончить с собой. Он и добрый, и веселый, и злой, он живет во лжи.

Почти год без Эни. Эни, без которой я никогда не была так долго.

Она пишет мне, но все ее письма просто треп. В одном из них она написала, что не хочет идти в колледж, потому что не может найти подходящую программу, и что она все равно останется в этой школе. В конце каждого письма она говорит ничего не планировать, и что она не может дождаться моего приезда.

Сегодня она прислала мне ложное письмо. Я перечитываю его снова и снова, но мне становится только хуже.

— Привет, — говорит Джеймс, просовывая голову через дверь. Этот отель в Париже пахнет деньгами и пылью. Моя кровать большая (но какая бы она ни была, мои кошмары только усиливаются) и холодная. Я сижу на середине кровати, читая слова.

— Я постучался, — говорит он. Потом он подходит и садится рядом. — Что случилось?

— Я не помню этого. Вообще. Я даже не знаю девушку, о которой она пишет.

Он берет письмо, читает. В письме рассказывается история об Эни и Фие, когда они были совсем маленькими. Фие исполнялось семь. Они отправились с родителями на каньон возле их дома, в горах Колорадо (я помню горы, они мне дарят чувство безопасности, скучаю по ним), где они собирались спуститься вместе, но их мама по ошибке положила веревку в ядовитое дерево, и за несколько минут у всех был ужасный зуд.