Тем же вечером он пригласил Дженни на ужин в «Парк-Лейн». За кофе они молчали. Наконец Эрих произнес:

— Это были два очень счастливых дня, Дженни.

— Да.

Но он ни слова не сказал о том, что вернется. Дженни посмотрела в окно на Центральный парк, который теперь искрился в свете фонарей, автомобильных фар и окон окрестных домов.

— Парк всегда такой красивый, правда?

— Тебе очень не хватало бы его?

— То есть?

— В Миннесоте красиво по-другому.

О чем это он? Она развернулась к Эриху. Их руки невольно встретились, пальцы переплелись.

— Дженни, все произошло быстро, но правильно. Если ты настаиваешь, я каждые выходные буду приезжать в Нью-Йорк - полгода, год - и ухаживать за тобой. Но разве это необходимо?

— Эрих, ты едва знаешь меня!

— Я всегда знал тебя. Ты была серьезным ребенком, в пять лет умела плавать, в пятом, шестом и седьмом классах завоевывала медаль за успеваемость.

— То, что ты посмотрел альбом, еще не значит, что ты меня знаешь.

— А я думаю, что значит. И я знаю себя. Я всегда знал, что именно ищу, был уверен, что пойму, когда такой момент наступит. Ты тоже это чувствуешь, признай.

— Однажды я уже ошиблась. Мне казалось, что с Кевином у нас все как надо.

— Дженни, ты к себе несправедлива. Ты была очень молода. Ты говорила, он был первым парнем, который тебе вообще понравился. И не забывай, какой бы замечательной ни была твоя бабушка, наверняка тебе в жизни не хватало мужчины, отца, брата. Ты была готовавлюбиться в Кевина.

Дженни задумалась:

— Наверное, так и есть.

— И девочки. Не упусти их детство, Дженни. Когда ты с ними, они так счастливы. Думаю, они могли бы быть счастливы со мной. Выходи за меня, Дженни. Поскорее.

Неделю назад они еще не были знакомы. Дженни чувствовала тепло его руки, смотрела в его вопрошающие глаза и знала, что в ее собственных глазах отражается такое же пламя любви.

И без тени сомнения она знала, каким будет ее ответ.

До рассвета они сидели в квартире и разговаривали.

— Дженни, я хочу удочерить девочек. Мои адвокаты подготовят нужные документы, чтобы Макпартленд их подписал.

— Вряд ли он откажется от детей.

— А я не сомневаюсь, что откажется. Я хочу, чтобы девочки носили мою фамилию. У нас будет своя семья, и я не хочу, чтобы Бет и Тина чувствовали себя чужими. Я буду им хорошим отцом. А Кевин хуже чем плохой отец. Он к ним равнодушен. Кстати, какое обручальное кольцо ты получила от Макпартленда?

— Никакого.

— Хорошо. Я переделаю для тебя кольцо Каролины.

В среду вечером он сказал ей по телефону, что договорился о встрече с Кевином в пятницу днем.

— Думаю, лучше всего, если я увижусь с ним один, дорогая.

Всю неделю Тина и Бет спрашивали, когда вернется «мистер Крюгер». Когда в пятницу вечером он зашел в дом, они бросились к нему. Эрих обнял малышек, те завопили от радости, и глаза Дженни наполнились счастливыми слезами.

За ужином в «Четырех сезонах» Эрих рассказал ей, как прошла встреча с Кевином:

— Он был не слишком дружелюбен. Дорогая, по-моему, он как собака на сене. Ни ты, ни дети ему не нужны, но он не хочет, чтобы вы достались кому-то еще. Но я убедил его, что это ради их же блага. К концу месяца мы покончим с формальностями. А на окончательное удочерение потребуется около полугода. Давай поженимся третьего февраля - будет почти месяц с того дня, как мы познакомились. Кстати, чуть не забыл. — Он раскрыл портфель. Дженни удивилась, что Эрих взял его с собой за стол. — Посмотрим, как оно сидит.

Это было кольцо с бриллиантом изумрудной огранки. Когда Эрих надел его на палец Дженни, взгляд ее утонул в сверкающей красоте великолепного камня.

— Я решил не переделывать кольцо, — сказал он. — Оно подходит идеально.

— Эрих, оно прекрасно.

— И еще, милая, давай заодно решим и это. — Он вытянул из портфеля стопку бумаг. — Когда мои адвокаты готовили документы на удочерение, они настояли на заключении брачного контракта.

— Брачного контракта? — рассеянно переспросила Дженни. Она увлеченно любовалась кольцом. Все это не сон. Это по-настоящему. Происходит на самом деле. Она выйдет замуж за Эриха. Вспомнив слова Фрэн, она чуть не рассмеялась.

«Дженни, он слишком идеальный. Он красив, богат, талантлив; он боготворит тебя. Боже, да он глаз от тебя оторвать не может, с ума сходит по детям. Послушай меня, что-то здесь не так. Наверняка он картежник, или пьяница, или двоеженец».

Дженни чуть не рассказала об этом Эриху, но передумала. Он не слишком-то жаловал беспардонный юмор Фрэн. Что он там говорит?

— Просто дело в том, что я довольно... богатый человек... Мои адвокаты не были в восторге оттого, что все произошло так стремительно. Здесь просто говорится, что, если мы разведемся раньше чем через десять лет, состояние Крюгеров останется нетронутым.

Дженни была поражена:

— Эрих, если мы разведемся, я ничего не потребую от тебя.

— Я скорее умру, чем потеряю тебя, Дженнм. Это просто формальность. — Он положил бумаги рядом с ее тарелкой. — Конечно, ты, может, захочешь, чтобы твои адвокаты внимательно их просмотрели. Вообще-то мне велели передать, что даже если тебя или твоих адвокатов устроят все условия, ты должна отправить документы обратно не раньше чем через два дня.

— Эрих, у меня нет адвоката, — она взглянула на первую страницу, пришла в ужас от юридической тарабарщины и покачала головой. Вдруг не к месту вспомнила привычку Наны аккуратно проверять чеки из магазина, как бабушка подчас торжествующе восклицала: «Он дваждывзял с меня деньги за лимоны». Прежде чем подписывать такой документ, Нана досконально изучила бы его.

— Эрих, я не хочу вникать во все это. Где мне подписать?

— Я поставил для тебя галочки, дорогая.

Дженни быстро черкнула свое имя. Адвокаты

Эриха явно боятся, что она выходит за него из-за денег. Наверное, нельзя винить их за это, но все равно ей было не по себе.

— Дорогая, и помимо этого условия, по документам учреждается доверительный фонд на девочек, который каждая унаследует в возрасте двадцати одного года. Фонды вступают в действие сразу же, как будет завершено удочерение. Также документы удостоверяют, что после моей смерти ты унаследуешь все мое имущество.

— Даже не говори об этом, Эрих.

Он убрал бумаги в портфель.

— Какими ужасно неромантическими вещами приходится заниматься. Дженни, что ты хочешь на нашу золотую свадьбу?

— Дарби и Джоан.

— Что это?

— Статуэтки фирмы «Ройял Доултон». Сидят рядышком счастливые старик со старушкой. Я их всегда обожала.

На следующее утро Эрих пришел с коробкой под мышкой. В ней оказались две статуэтки.

Даже больше, чем кольцо, эти фигурки заставили Дженни почувствовать уверенность в своей дальнейшей жизни.

— Я ценю это, Дженни. Три сотни баксов здорово помогут. Ты всегда была отличным другом.

— Ну, мы с тобой вместе собирали эти вещи. Так что половина денег по праву твоя, Кевин.

— Господи, так и вспоминаю, как мы поздно вечером бродили по округе, чтобы подобрать мебель, которую люди выносили вместе с мусором. Помнишь, как мы буквально из-под носа у кого-то увели двухместный диванчик? Ты уселась на него раньше, чем тот парень успел добраться до него.

— Помню, — отозвалась Дженни. — Он так взбесился, что я думала, он на меня с ножом бросится. Послушай, Кевин, жаль, что ты раньше не пришел. Через несколько минут здесь будет Эрих, и вряд ли ему будет приятно столкнуться с тобой.

Они стояли в опустошенной квартире. Мебель увезли - Дженни продала все почти за шестьсот долларов. Стены без красочных репродукций были грязными и облупившимися. Без мебели и ковра жестоко обнажилась изначальная запущенность квартиры. Единственными предметами в комнате были красивые новые чемоданы.

На Кевине был модный пиджак. Неудивительно, что он вечно на мели, подумала Дженни. Она хладнокровно разглядывала его, отметив мешки под глазами. Наверное, очередное похмелье. Дженни виновато поняла, что будет больше скучать по этой крошечной квартирке, чем по Кевину.