— Так ведь у нас в роду тоже могут быть эойи, — предположила Диана.
— Если даже так, то их кровь уже слишком разбавлена, чтобы сказываться на ваших способностях. Эта раса вымерла уже давно, примерно за три тысячи лет до Новой Эры. Кстати, эойи пришли к выводу, что ваш подвид при всех своих недостатках, включая короткую жизнь, более жизнеспособен и ещё долго может эволюционировать.
Мы немного помолчали.
— Ты так тут и живёшь… совсем одна? — полюбопытствовала Диана. — Я тоже люблю одиночество. У меня постоянно спрашивают, не страшно ли мне и не тоскливо одной в моём замке. Мне там хорошо, это моя крепость. Но… Хотя я там одна в четырёхэтажном здании, где свет работает только на двух этажах и то не во всех комнатах, а вокруг запущенный сад, я знаю, что дальше вокруг меня большой город. Там полно людей, ярких фонарей, улиц, где днём и ночью кипит жизнь… Я всегда могу покинуть мою крепость и приобщиться к этой жизни, а потом опять уйти к себе. Я не смогла бы жить без своей крепости, но хотела бы иметь возможность иногда окунаться в суету большого города. А ты…
— Я тоже могу прогуляться до соседей, — улыбнулась Анда. — Тут несколько усадеб в округе. Путь до них не близок, но я люблю долгие прогулки.
— Там живут твои друзья?
— У нас хорошие отношения.
Диане явно хотелось спросить, нет ли у Анды близкого человека, но она стеснялась. Я тоже не решалась задавать слишком личные вопросы. Хозяйка сама удовлетворила наше любопытство.
— В моей жизни было несколько мужчин, с которыми мне нравилось проводить время. Двое из них хотели создать со мной семью, но я не захотела. А ещё у меня была подруга…
Анда сделала паузу, и мы с Дианой поняли, что речь сейчас пойдёт о самом важном — не только в этом разговоре, но и в жизни этой женщины.
— Лесная нимфа. Её звали Намия. Я нашла её в лесу умирающей — её ранила одна из этих тварей. Сфинкс. Намия потом говорила, что сама виновата — не надо было его дразнить. Я выходила её. Какое-то время она жила у меня, а потом вернулась в лес, но мы часто встречались. Я предлагала ей поселиться у меня, но Намия говорила, что не может жить в доме. Особенно её угнетал потолок. Она считала, что скрывать от неё небо могут лишь кроны деревьев. Её домом всегда был лес, и её не пугала опасность, которая подстерегает там каждого, будь то зверь, человек или эльм. А я всегда боялась за неё. Иногда мне хотелось запереть её в этом доме… Я постоянно боялась, что с ней что-то случится. Я так боялась её потерять… Может, потому и потеряла. Иногда мы своим страхом навлекаем на себя беды. На себя и на своих любимых. Я даже не знаю, что с ней случилось. Она пропала. Я чуть ли не весь Маатлан обошла и объездила в поисках её, хоть и знала, что лесная нимфа может жить только в лесах Средней зоны. К тому же они обычно привязаны к своему родному лесу, лучше себя в нём чувствуют. Да у них и территории распределены между кланами… Хотя, кланами их сообщества назвать трудно. Родственные связи у них почти ничего не значат. Эльмы одиночки. К примеру, лесные эльмы собираются только в крайних случаях — например, если лесу грозит нашествие чужаков. Мне удалось поговорить с её роднёй. Они отнеслись ко мне недоверчиво и без особой симпатии, но я знала, что они ничего от меня не скрывают. Они тоже не знали, где Намия. Я сходила на север, где тогда жила Айянто, самая могущественная колдунья Маатлана. Она сожгла прядь волос Намии и так долго смотрела в огонь, что в конце концов упала без сил. Когда я привела её в чувство, Айянто сказала, что Намии больше нет в нашем мире. Во всяком случае среди живых.
Анда замолчала, глядя в окно. На фоне темнеющего сада мелькнул белый силуэт единорога. Следом за ним чёрной тенью промчался Кришна. Оранжевое солнце зависло над золотисто-рыжими вершинами деревьев, словно раздумывая, в каком направлении ему сейчас двигаться.
— А может, она в другом мире? — осторожно предположила Диана.
— Вряд ли. Открыть врата с этой стороны очень трудно, гораздо труднее, чем с вашей. Это редко получается даже у сильных магов, а Намия не владела магией.
— Но они же иногда открываются случайно — из-за близости той блуждающей звезды…
— Эльмы слишком привязаны к своим родным местам. Увидев открытые врата, они обычно стараются тут же уйти подальше.
— Но её же могли похитить.
— Сейчас могли бы. А тогда в Маатлане было спокойно.
— А когда она пропала?
— С тех пор прошло девяносто девять лет, восемь месяцев и пятнадцать дней…
Анда встала и, посмотрев на оранжевый диск, уже коснувшийся самой высокой кроны, уточнила:
— Почти шестнадцать. Кстати, насчёт врат… Открыть их, чтобы вы вернулись к себе, мы сможем, только когда я хорошенько заряжу ваши игрушки — шар с мечом. Только даркмейстеры умеют заряжать эти трансферы как положено. Я просто поместила шар и меч в световой сосуд. Он концентрирует солнечный и лунный свет. Кажется, для ваших игрушек полезней лунный, но и солнечный не повредит. Ваша магия тут не работает, но эти предметы особые. С их помощью вы сделали тоннель сюда, сделаете и обратно. Общими усилиями мы его сделаем. Бывают периоды, когда я могу открыть врата в ваш мир, правда, с большим трудом, но сейчас расположение светил таково, что без этих ваших амулетов у меня ничего не получится. Прогуляйтесь по саду, пока не стемнело.
— Я помогу тебе с посудой… — вскочила Диана.
— Сама управлюсь. Не отходите далеко от дома.
Мы решили вообще от него не отходить. Сели на ступеньки террасы и любовались постепенной сменой красок, пока солнце всё глубже и глубже зарывалось в тёмные заросли. Искусственное солнце, постепенно сливающееся с тёмной материей колдовского леса.
— Сто лет одиночества, — прошептала Диана. — Знаешь, весь этот мир… Он похож на загробное царство, где поневоле расстаёшься со всем, что дорого. Живёшь воспоминаниями, не пытаясь вернуться к настоящей жизни. Здесь всё обречено, и я чувствую себя обречённой…
Я обняла её и почувствовала, что она вся дрожит мелкой дрожью. Полутьма, подчёркивая её бледность, придавала её облику что-то неземное. Сейчас она напоминала мне готических ангелов с картин одного известного художника Старой Земли. Утончённо-красивые, меланхоличные создания на фоне осеннего сада. Или старинного кладбища. Или какого-нибудь странного пейзажа, являющего собой смесь реальности и фантазии. Именно таким и был этот мир: безумная фантазия древних магов, вернувших к жизни умирающую планету. Зыбкая реальность, созданная теми, кто хотел сравниться с Великим Творцом. Если этот мир подвержен спонтанным изменениям, то как знать — не исчезнет ли он в мгновение ока вместе с нами… Или вместе с ним исчезнет только она? Принцесса, перешедшая из сказки в реальность из-за моего вмешательства в прошлое, в естественный ход событий… Вполне реальная девушка и в то же время плод моего сумасбродства. В каком-то смысле она моё творение. Когда она рядом, мне кажется, что мой самый прекрасный сон стал реальностью, а поскольку такого не бывает, я постоянно боюсь проснуться.
— Тебе холодно? — спросила я, прижимая её к себе.
— Да нет…
Я заглянула в её глаза — мерцающие в полутьме изумруды, и ощутила её смятение. Ей не было холодно. К ней просто вернулся страх. Стресс после совершённого ею убийства. Спасаясь и спеша мне на помощь, она не успела пережить его в полной мере, и он навалился на неё теперь, когда тревога улеглась и на душе вроде бы должно было воцариться спокойствие. Я знала, что такое убивать и каково это первый раз. Много лет назад я надеялась, что передряги той долгой и опасной операции помогут мне переключиться, но картина, которую я хотела поскорее забыть, возникла у меня перед глазами, едва я осталась наедине с собой. Я поняла, что она перестанет преследовать меня, если я перестану закрывать глаза. Если я рассмотрю её заново во всех подробностях и прочувствую каждую деталь. Я должна полностью осознать, что я делаю, зачем, какова этому цена и хватит ли моей кредитки на будущее.
— Дия, там, в гостинице, всё было так, как ты рассказала?
