Впереди всех бежал Юра, за ним осторожно семенил краснолицый, с длинным, тонким, свёрнутым в сторону носом участковый, а потом уже широко шагал куривший папироску председатель, и за ним, оглядываясь, засунув руки в карманы, то и дело отставая, спешил Артур.

Еле заметная тропинка петляла между деревьев, теряясь среди высокой, худосочной лесной травы, зарослей костяники, а Юра, как назло, спотыкался о корни, пни. Один раз тропинку перебежала чёрная кошка. Ну, это уж точно плохая примета. Юра собрался даже постоять на месте, плюнуть трижды через левое плечо, как учила бабушка, но было неловко проделывать всё это при председателе, и он, не оборачиваясь, прошептал старое заклинание: «Чёт-чёт-перечёт, пусть тебя пронесёт». Конечно, в другой раз он не обратил бы внимания на кошку, мало ли их летом шастает по лесу, но в таком серьёзном деле, как это, необходимо насторожиться и ко всем мелочам отнестись со вниманием.

— Ах, чёрт! — воскликнул председатель, заметив кошку. — Откуда эти кошки здесь? Не выношу одного их вида.

— Ну, поди, — неопределённо ответил участковый и остановился.

Совсем рядом на берёзе куковала кукушка. В кустах, куда спряталась кошка, зашуршало.

— Стой! — крикнул участковый и присел.

Сразу присели все, кроме председателя, и стало ясно, все чего-то боятся и всех пугает происходящее. Хоронясь за стволами берёз, участковый медленно прокрался к кустам, оттуда метнулась кошка с мёртвой горлинкой в зубах.

— Ну, злодейка! — выругался председатель и швырнул в неё сушняком. — Задавила птицу!

Через полчаса Юра остановился подле сухой, расщеплённой надвое осины, огляделся и свернул влево, к кустарникам, плотной стенкой обрамлявшим поляну.

Юра присел, прислушиваясь. К нему подошёл Загорулько, махнул рукой, чтобы председатель и Артур оставались на месте. Юра огляделся. В лесу, если присядешь на корточки и глядишь на уровне голых стволов деревьев, можно увидеть далеко. Что-то уж очень тревожно билось сердце и очень стало боязно. Было тихо. Недалеко на берёзе тренькала тоненько пеночка и вскидывала хвостиком. Мирно так пела. Она, видать, заметила людей, потому что попоёт, поглядит на Юру и замолчит, попоёт и замолчит.

— Чего? — спросил участковый и вытер вспотевший лоб.

— Вон та поляна.

— Где?

— Вон за кустами, — проговорил севшим голосом Юра, не понимая, зачем участковый его спрашивает, когда и так всё видно. Он приподнялся и, стараясь ступать осторожно, подошёл к кустарникам, просунулся между ветками… Шалаш находился там же, возле чернело кострище. Юра оглянулся на участкового. Тот снял сапоги, пригнулся, как будто собирался взлететь, и подошёл к Юре.

— Чего? — спросил милиционер хрипло.

— Ничего, вон шалаш. Чужак в шалаш заходил в тот раз. Сам наблюдал.

Участковый посмотрел на шалаш, оглядел поляну и вынул пистолет, подул в дуло и потёр им свой длинный нос. Помолчал, подумал и попятился из кустов.

Юра наблюдал за шалашом. Пусто на поляне. Лишь часто рос конский щавель, да под кустами цвела белым цветом костяника, да тихо пошевеливалось неизвестно почему лесное разнотравье. Юра ощущал столь очевидно, как кто-то за ними наблюдает, что с минуты на минуту ожидал выстрела из ружья.

Возле шалаша хрустнула валежина, и невидимый Юрой участковый громко приказал:

— А ну! Выходи! Учтём чистосердечное раскаяние!

Голос у милиционера такой громкий и повелительный, что Юра вздрогнул, стал озираться, почему-то ожидая, что вот-вот из шалаша появится с ружьём мужик, ради которого пришли. У Юры даже мурашки забегали по спине, и он стал пятиться. Подошёл председатель, тоже присел на корточки и оглядел поляну.

Никто из шалаша не появлялся. Участковый приказал ещё раз, пригрозив пистолетом, но по-прежнему никто не нарушал тишины, молчаливо и загадочно стоял шалаш, да вдруг закуковала вдалеке кукушка. За шалашом вздрогнули ветки, зашевелились. Юра оцепенел от страха. К шалашу метнулся участковый, упал, протянув куда-то в сторону свою фуражку, держа её в левой руке, а пистолет в правой. Юра даже привскочил, ожидая выстрела. Уж не произошло ли что с участковым? Уж не бесшумным ли пистолетом владеет чужак? Ведь Юра читал о таких пистолетах! Но когда участковый медленно приподнялся, Юра по достоинству оценил хитрый манёвр: если бы у чужака было оружие и он решил обороняться, то сразу бы выстрелил в фуражку милиционера, выстрелил не задумываясь и, конечно, промахнулся бы и раскрыл себя полностью. Вот так участковый! Теперь ясно: шалаш пустой.

Юра подбежал к участковому. Тот внимательно осмотрел шалаш, потыкал палкой в его ветхие из высохших веток стены, потолок, выгреб сухую траву, осмотрел нож, найденный под травой, потыкал им землю, что-то поднял и показал подошедшему председателю. Это оказалась гильза от пистолета. Юра никогда не видел гильзы, но сразу догадался, что это гильза от пистолета.

— От ТТ, — сказал участковый.

— Ну да? — не поверил председатель, взял гильзу, подул в неё, поплевал, вытер о полу пиджака и снова осмотрел. — Это как же так? Это выходит?..

— Пацанок не соврал, — покачал головой Загорулько, ковыряясь в золе кострища.

— Как тебя звать-то? — спросил председатель Юру, чему-то удивляясь и как бы ещё не веря своей догадке.

— Юра… Бородин…

— Ну, так. А почему ж ты, Юра, нам сразу не доложил? А теперь свищи ветра в поле.

— Я сам хотел…

— Сам! Смотрите-ка на него — сам! Ах ты, каналья, мальчик с пальчик, и он, вишь как, сам! Туда же! Самостоятельность ему нужна! Тоже мне мужик! Горе луковое, от горшка два вершка, а вишь как, самостоятельно. Вот в чём наш грех…

Председатель вздохнул и стал вспоминать:

— А вот на фронте пошли мы как-то раз в разведку за «языком». «Язык» перед наступлением нам нужен вот так. Вышли на поляну, сидим, в тылу у фрицев сидим. Глядим — немец. Гринька Лыков, красивый такой парень, удалой, кровь с молоком, перемешанная с чёртом, говорит: «Возьму «языка». Я ему: «Давай вместе». А он: «Нет, я сам». Мой, говорит, «язык». Да что? Проколол ему немец живот и ушёл. Умер Гринька у меня на руках. Всё сам хотел. Жалко его, не пожил ещё, а красивый был парень.

— Уже слыхал, — сказал тихо Юра.

Загорулько облазил всю поляну, внимательно изучая следы. На ветке возле шалаша висел старый пиджачишко и новая военная фуфайка зелёного цвета. В кармане пиджака нашли полный коробок спичек, моток медной гибкой проволоки и кусочек старой газеты, а на оборотной стороне лацкана воткнуты две толстые стальные иглы с чёрными нитками, в карманах фуфайки лишь хлебные крошки и два окурка.

Участковый кинул пиджак и фуфайку в шалаш, затем постоял в раздумье и начал собирать разбросанные вокруг пустые бутылки и тоже побросал их в шалаш. Артур ходил по поляне с загадочным видом, заглядывал под кусты. Только председатель спокойно сидел на пеньке подле шалаша, и ничто, казалось, его не интересовало.

— Всё, теперь поехали, следователь, может, прибыл, — сказал он минут через пять. — Пусть следователь ищет. Чёрт побери! Вот что значит — сам! Надо же такое придумать! Гильза тут, и это у нас под боком, возле самого Фросино.

— Есть, — весело и довольно отвечал Загорулько, направляясь за председателем, — Айда, пацаны, по хатам! Ничего не трогать, пусть всё как есть. Айда!

После обеда к Юре домой приехал на машине участковый, привёз следователя и Шупарского. Участковый проводил следователя в дом, а сам вернулся охранять Шупарского.

Следователь, человек лет двадцати пяти, с усиками и большими ленивыми глазами уселся за стол, разложил папку, достал шариковую ручку «Паркер», новый блокнот, оценивающе посмотрел на Юру. Следователь не видел Цыбульку, спрятавшегося под лавкой. Когда он туда забрался? Юра и сам заметил брата только что. Не знал Юра человека хитрее своего младшего брата. Цыбулька совсем недавно крутился возле машины и на́ тебе — спрятался и подслушивает.

— Юра Бородин? Так? Скажите нам, Бородин Юра…

В это время из горницы вышел дядя. Он был при орденах и медалях. Как Юра жалел, что никто из ребят не видел, как изумился следователь при виде дяди, как встал…